Солона ты, земля!
Шрифт:
Однообразные больничные дни катились все быстрее и быстрее, с каждой неделей ускоряя свой бег. Быстротечность — единственное преимущество однообразия. Заполнять, насыщать свое время было нечем. Своих регулярно меняющихся охранников Данилов теперь демонстративно не замечал. Он свободно распоряжался только собственными мыслями. С утра до ночи он думал. Думал обо всем. Вспоминал детство. Далеким-далеким казалось оно ему сейчас, даже чуточку чужим. Будто не он тогда жил, а кто-то другой. И в то же время таким родным кажется ему сейчас их заросший ковровой
Вспоминались предпраздничные дни. После длительного поста страшно хотелось поесть что-нибудь вкусного. В доме пахло жареным и пареным. Но мать не давала. «Боженька покарает», — говорила она и показывала на святой лик в переднем углу. Но желание было настолько велико, что Аркаша однажды залез под лавку и оттуда, не высовывая головы, стал доставать рукой приготовленную к пасхе стряпню. Когда мать узнала, долго стращала его «боженькой». Аркадий тогда ответил: «А он не видел. Я под лавкой сидел…» Мать до сих пор со смехом рассказывает об этом.
Год за годом просматривал Аркадий Николаевич всю свою жизнь: студенчество, первая любовь, работа учителем в сельской школе, служба в армии, большевистские листовки, солдатские митинги семнадцатого года, потом революция. Совет народных комиссаров Каменской Советской Федеративной республики (была такая республика и было такое правительство, в котором Данилов занимал пост наркома по просвещению). Перебирал в памяти времена колчаковщины, друзей по подполью. Некоторые погибли в гражданскую, другие поумирали после. Остальные разбрелись, давно уже ни с кем не встречался.
Перебирал и перебирал Аркадий Николаевич свою жизнь год за годом. А вместе с его жизнью проходила перед глазами и жизнь страны, проходила история. Почему-то вспомнились сейчас слова Андрея Ивановича Павлова: цифры не правят миром, но они показывают, как он управляется. Жив ли старик? Наверное, путаник он великий. Но ведь — не враг! Это же точно, что не враг…
Лежал Данилов на больничной койке и подытоживал жизнь. И как ни странно, успокаивало его то, что судьба предоставила напоследок столь много свободного времени!..
Напоследок… Но произошло чудо.
Однажды утром, еще не открывая глаз, он почувствовал — что-то изменилось в палате. Прислушался. Так же тихо, как всегда. Открыл глаза — солнце! Столько солнца — будто Кисловодск переселился к нему в палату. И нет энкавэдэшника. Стул пуст. Даже непривычно как-то. А немного погодя дверь тихо открылась, показалась улыбающаяся физиономия Сергея.
— Вы проснулись, Аркадий Николаевич? — шепотом спросил он, будто не видел, что Данилов смотрит на него.
Следом за Сергеем на цыпочках прошел брат Леня. Оба в накинутых халатах, оба веселые. Сергей молча протянул газету.
Аркадий Николаевич развернул. На первой полосе крупным шрифтом напечатано: «Информационное сообщение о
Аркадий Николаевич торопился — что же в постановлении? Глаза перепрыгнули через длинный заголовок «Об ошибках парторганизаций…» и заскользили по строчкам текста: «Пленум ЦК ВКП(б) считает необходимым обратить внимание партийных организаций и их руководителей на то, что они, проводя большую работу по очищению своих рядов от троцкистско-правых агентов фашизма, допускают в процессе этой работы серьезные ошибки и извращения, мешающие делу очищения партии от двурушников, шпионов, вредителей. Вопреки неоднократным указаниям и предупреждениям ЦК ВКП(б)…
…Некоторые наши партийные руководители вообще стараются мыслить десятками тысяч, не заботясь об «единицах», об отдельных членах партии, об их судьбе. Исключить из партии тысячи и десятки тысяч людей они считают пустяковым делом, утешая себя тем, что партия у нас большая и десятки тысяч исключенных не могут что-либо изменить в положении партии…
…Известно несколько фактов, когда партийные организации без всякой проверки и, следовательно, необоснованно исключают коммунистов из партии, лишают их работы, нередко даже объявляют, без всяких к тому оснований, врагами народа, чинят беззакония и произвол над членами партии.
Так, например: ЦК КП(б) Азербайджана на одном заседании 5 ноября 1937 года механически подтвердил исключение из партии 279 чел.; Сталинградский обком 26 ноября утвердил исключение 69 человек; Новосибирский обком 28 ноября механически подтвердил решения райкомов ВКП(б) об исключении из партии 72 человек; в Орджоникидзевской краевой партийной организации партколлегия КПК при ЦК ВКП(б) отменила, как неправильные и совершенно необоснованные, решения об исключении из партии 101 коммуниста из 160 человек, подавших апелляции; по Новосибирской партийной организации таким же образом пришлось отменить 51 решение из 80; по Ростовской…»
Аркадий Николаевич облизнул пересохшие губы, протянул руку к графину. Сергей торопливо налил воды, подал. Данилов, не отрывая глаз от газеты, в два глотка опорожнил полстакана. «Пленум ЦК ВКП(б) считает, что все эти и подобные им факты имеют распространение в парторганизациях прежде всего потому, что среди коммунистов существуют, еще не вскрыты и не разоблачены отдельные карьеристы — коммунисты, старающиеся отличиться и выдвинуться на исключениях из партии, на репрессиях против членов партии, старающиеся застраховать себя от возможных обвинений в недостатке бдительности путем применения огульных репрессий против членов партии.