Сонеты 69, 70, 120 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда
Шрифт:
В строке 4 по поводу слова с заглавной буквы «Nerves», «Нервы» (в этом контексте, возможно, разумно напомнить, что слово «нервы у Sh. означали сухожилия или мышечную силу; физическое значение слова «bow», «склониться», «покориться» сохраняется. — Ed).
Относительно строк 5-6 критик Ферниваль (Furnivall) дал ссылку на фрагмент лирики: Cf.! (Coleridge Christabel) Кольридж «Кристобаль»:
«And to be wroth with one we love
Doth work like madness in the brain». (Intro., p. IXV).
«И гневаясь на того, кого мы полюбили
Работает, словно сумасшествие в мозгу». (Вступление, стр. IXV).
В
«But O, what damned minutes tells he o'er
Who dotes, yet doubts, suspects, yet soundly loves»!
«Но о, какие мучительные минуты после того, как он рассказал о той
Которую любил, однако сомневался, подозревая, но искренне любя»!
Или «Изнасилование Лукреции» (Lucrece, 1287): «And that deep torture may be call'd a hell», «И это глубокое мучение можно назвать преисподней».
В строке 9, обсуждая оборот речи «our night», «наша ночь» критик Тайлер (Tyler) дал пояснение: «На тот предыдущий случай выражение «night of woe», «ночь скорби» вполне могло быть метафорическим, конечно, хотя возможно, что могло быть приуроченным к какой-то конкретной ночи»,
Критик Джордж Уиндхэм (George Wyndham) предложил свою точку зрения: «Явно относится к какому-то одному случаю великая печали, хорошо известной (юному) другу и поэту, которая «once», «однажды» причинила с помощью его «crime», «злодеяния», но от которого он «soon tendered», «вскоре предложил» подходящий бальзам».
Критик Генри Чарльз Бичинг (Henry Charles Beeching) интерпретировал обороты речи: «(Прочтение слова «our», «наша») стало невозможным, так как это портит антитезу «you and me», «вы и мне», которая проходит через весь сонет. Исправление затруднено, потому что неясно, является ли слово «that», «что» или «чтоб» указательным или конъюнктивным. Я склоняюсь к первому предположению, поскольку эффект от этой строки, по-видимому, намеренно повторяется ниже в строке 13 (line 13), и если это так, то мы можем принять гипотезу Стаунтона (Staunton) относительно слов «sour», «мрачный», или читать «one», «какой-то» (вместо «once», «однажды» в предыдущей строке). Если слово «that» «эта» или «та» является союзом, тогда Я могу только предложить «your», «вы» вместо «our», «наша» полагая, что поэт имел ввиду: «Would that in some mystical way your night of woe had communi cated itself to my deepest (subliminal) sense, and reminded it», «Если бы каким-то мистическим образом та скорбная ночь передала (импульс) моему глубочайшему (подсознательному) чувству и напомнила её» и т.д.».
Критик Уильям Рольф (William Rolfe) дополнил ранее сказанное: «Похоже, это метафорическое выражение мысли (о том мрачном и горестном времени), о котором упоминал бард».
Критик Эдмонд Малоун (Edmond Malone), апеллируя к заключительной части строки 10, предоставил для сравнения ссылку на фрагмент пьесы: Cf.! R. 2, III, IV, 14: «It doth remember me the more of sorrow», «Это напоминало мне об куда большей печали».
Рассуждая об строке 10, начинающейся с фразы «My deepest sense...», «Моё глубочайшее чувство...» критик Хадсон выразил свои соображения: «Так, как в монологе с Горацием Гамлет необычайно выразительно выразил свои чувства из «my heart of hearts», «глубины души».
В строке 11, обсуждая оборот «me then»,
В строке 12, рассуждая об слове «salve», «бальзам» критик Эдвард Дауден (Edward Dowden) предложил ссылку на строку сонета: Cf.! S. 34, 7.
В строке 13 по поводу слова «a fee», «плата» критик Тайлер (Tyler) комментировал, так: «Кое-что, что я могу предложить это нечто, в качестве платы или выкупа за (не разглашение) его собственного преступления». (См. примечание Брэдли (Bradley) в конце S. 109). («Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).
Э П И Л О Г
Впрочем, совершенно независимо от источников получения вдохновения для пьес Уильяма Шекспира, для меня не составило особого труда получить беспристрастное представление о нём, как о гении драматургии, являвшимся придворным аристократом, который прочитал множество книг на разных языках. Из которых он подпитывал своё заурядное воображение при непосредственном знакомстве со всей многогранностью литературных достижений других авторов-современников, включая авторов — античности. Он цитировал своего современника Кристофера Марло (Christopher Marlowe) в комедии «Как вам это понравится» («As You Like It»).
Тогда, как в комедии «Двенадцатая ночь» он небрежно ссылался на «Эфиопику» или «Эфиопскую Историю» («Ethiopian History») Гелиодора (которая была переведена Томасом Андердауном (Thomas Underdown) в 1569 году. Бард был хорошо знаком с переводом «Метаморфоз» Овидия (Ovid's Metamorphoses), выполненным Артуром Голдингом (Arthur Golding), который выдержал семь переизданий в период с 1567 по 1612 год. На него произвёл впечатление энергичный перевод «Илиады» и «Одиссеи» Гомера, выполненный Джорджем Чапменом (George Chapman), хотя в исторической пьесе «Троил и Крессида» («Troilus and Cressida»), он использовал некоторые материалы оттуда, интерпретируя их в контексте пьесы, довольно-таки «сардонически».
Нескрываемо ироническое описание идеальной республики в пьесе «Буря» (The Tempest») им было заимствовано из одного из эссе Монтеня (Montaigne). Он прочитал (по крайней мере, частично) «Декларацию вопиющих папистских самозванцев» («Declaration of Egregious Popish Impostors») Самуэля Харснетта (Samuel Harsnett), где упомянул наиболее яркие отрывки из неё, когда сочинял драматическую трагедию «Король Лир» («King Lear»).
Примечательно, что начальные строки одного из сонетов, а именно (sonnet 106) указывают на то, что поэт досконально исследовал содержание поэмы «Королева фей» («The Faerie Queene») Эдмунда Спенсера (Edmund Spenser), а также аналогичный образец романтической поэзии, такой как «Партенофил и Партенофа» («Parthenophil and Parthenophe») Барнабе Барнса (Barnabe Barnes).
Поэт и драматург остро осознавал всё разнообразие поэтических стилей, присущего для творчества других авторов-современников, чутко воспринимая поэзию своих коллег современников последних лет XVI века.
Блестящее написанный монолог Гамлета при обращении к Горацио в пьесе трагедии «Гамлет» (William Shakespeare «Hamlet», Act V, Scene I, line 3440—3452), наглядно показывает высочайший уровень искромётного юмора, каким обладал Уильям Шекспир.
— Confer!