Сорока на виселице
Шрифт:
Стужа не отступала. В январе отец Ли и два лесоруба перебрались через Лисий ручей, хемлоки, росшие на западном берегу, умерли еще осенью, отец и его спутники намеревались ошкурить их и добыть мягкое подкорье для питья и хлеба, весна ожидалась голодной, в городе боялись цинги. Отец Ли с лесорубами перебрался через Лисий ручей, и больше никто их не видел.
В феврале в городе умерли девять человек. Земля была тверже камня, и похоронить усопших никакой возможности не представлялось, горожане тянули жребий, проиграл Том Броувер, и всех мертвых опустили в колодец
В марте умерли еще семеро, зима закончилась.
В апреле, едва сошел снег, Ли заметила на опушке черного человека.
Мальчишки с соседней фермы говорили, что корзинщик уже несколько дней бродит по западному берегу ручья и что родители запретили им ходить в лес, даже смотреть в сторону леса. Мальчишки говорили, что черный человек появился не просто так, он никогда не показывается без причины, а причина в том, что появился кто-то, готовый c ним сыграть, но вот играть с ним нельзя, потому что по-честному корзинщик не играет, он жулик, лгун и каверзник. Но некоторым людям, раз в сто лет, а может и реже, удается обыграть этого плута, а если его обыграешь, то загадывай желание.
Ли скучала по отцу и жалела мать. Мать работала за двоих, похудела, начала кашлять и бледнеть, много спать, и с каждым днем сон продолжался все дольше, и однажды, когда мать не проснулась к полудню, Ли решила отправиться в лес.
Она покинула ферму с утра и долго шла по еще не оттаявшему полю. Лисий ручей уже вскрылся, течение взломало и растащило лед, переходить пришлось по колено в холодной воде.
Ли было страшно переходить Лисий ручей, Лисий ручей назывался так, потому что в нем часто вмерзали в лед лисы, Ли боялась смотреть вокруг, боялась увидеть пронзительный лисий взгляд.
Лес на другом берегу был прозрачен, и Ли сразу увидела его, черный человек сидел на круглом камне, и пряжки на его бордовых туфлях блестели тусклым испанским серебром, и так же блестели его глаза, Ли ни у кого не видела таких глаз – в них не было ни зрачков, ни белков, ни радужной оболочки, лишь черный блеск с едва уловимым оттенком красного.
Трудно было понять, сколько ему лет. Лицо, гладкое, как фарфоровая маска, имело необычную форму, как и вся голова, узкая в нижней части и широкая в верхней, черная, словно измазанная угольной пылью. Фигура черного человека была нелепа и уродлива – страшная голова богомола, приставленная к распухшему туловищу, огромному, как полдюжины составленных вместе мешков с мукой, стянутых широким красным шарфом.
На голове черного человека сидела треугольная шляпа, составленная из грубого войлока и блестящих полос коричневой кожи. Ли никогда не видела таких шляп, разве что на гравюрах в старой книге, посвященной пересекшим океан основателям; справа на шляпе болтался грязный обрывок тонких некогда кружев, слева торчало серое совиное перо.
Черный человек плел корзину и курил трубку. Такую трубку Ли тоже никогда не видела – длинная и, как ей показалось, сделанная из гладкой белой кости, оплетенной золотой нитью, черный человек курил необычно, вдыхал дым и не выпускал его обратно, и при каждой затяжке красное в его
Было тихо, ни ветер, ни весенние птицы не шумели в ветвях, смолк ручей, от черного человека исходили смрад и безмолвие, впрочем, приблизившись, Ли заметила, что вонь распространяется не от корзинщика – рядом с круглым камнем из земли торчали ноги коня.
Здравствуй, смелая мисс, черный человек приветствовал Ли, и сказал, что зима выдалась что надо, давно такой славной зимы не было, хороший урожай. Ли, хотя и была учтивой девочкой, не стала его приветствовать, напротив, довольно вызывающе заметила, что корзины плести следует иначе, со дна, на что черный человек рассмеялся и сказал, что в мире духов все наоборот, и когда мир опрокинется, она станет Ил, а конь, зарытый копытами вверх, вытопчет павшее небо.
А как тебя зовут, спросила Ли.
Черный человек отложил корзину и ответил, что его настоящее имя, произнесенное вслух, испепелит любого потомка Адама, но если Ли хочет, она может называть его Бобром, так звали его первые жители этих мест, они приходили в лес и приносили ему своих новорожденных детей, он же наполнял чащи дичью, реку рыбой, а болота железом, все как нравилось первым жителям, он научил их лепить горшки, плести корзины и отводить глаза в сторону, а что хочешь ты? Больше всего на свете, всей душой, всем сердцем, лишь такое желание может быть исполнено и обменяно.
Ли сказала, что хочет, чтобы из леса вернулся отец.
Черный человек рассмеялся и предложил сыграть. В любую игру. В карты, в кости, в шахматы, в пронеси свечу, в орлянку, в шары, в бабки. Ли ответила, что это все игры для взрослых, она плохо в них понимает, и предложила сыграть в другое. В прятки. В гляделки. В жмурки. В пусть гаснет свет. В догонялки.
Догонялки. Предложила Ли. Черный человек рассмеялся. Нет быстрее меня на свете, сказала Ли, а весной я могу обогнать любого.
Ты заблуждаешься, упрямая мисс, засмеялся черный человек, ты не так быстра, как тебе представляется, я же напротив, не гляди на внешность, одним вдохом я могу перенестись на тысячу миль, могу видеть то, что не видят другие, могу читать мысли и привлекать сердца…
Догонялки, упрямо повторила Ли. Отсюда и до ручья.
Хорошо, но прежде чем начать игру, следует заключить контракт, сказал черный человек, такова традиция, так делали всегда, правила нарушать нельзя. Если выиграешь, я исполню твое желание, а если проиграешь… Тут уж тебе не отвертеться, упрямая мисс.
Корзинщик спрятал трубку в рукав, вынул совиное перо из своей треуголки, открыл пошире рот и обмакнул перо в маслянистый яд, и Ли заметила, что язык у черного человека раздвоен и остр, и капли, стекающие с него, прожигают землю.
Тебе не отвертеться, приговаривал корзинщик, поднимаясь с камня, я догоню тебя, маленькая мисс, я всегда вас догоняю, Ли слышала, как громко хрустят его костяные колени, видела, как туфли с серебряными пряжками проваливаются в землю, видела, как кипит камень под его левой ладонью, тебе нет спасения, избалованная капризная мисс…