Сорока на виселице
Шрифт:
В случае обычной клинической смерти, на Земле или на иной планете, душа усопшего краткое время сияет в доступной близости от своего вместилища и при определенном стечении обстоятельств способна в него вернуться. Но как же быть с гиперпространственными бросками? Смерь отрывает душу от тела, тело же, оставленное душой, мгновенно оказывается в другой части Галактики, где подвергается реанимации. Тело и душа оказываются мгновенно разделены чудовищными безднами космоса.
На момент написания статьи гиперпривод из фантастической новинки стал вполне обыденным средством передвижения, разведка и заселение ойкумены продолжались высокими темпами, по оценкам статистического департамента Мирового Совета, хоть раз через VDM-фазу прошло порядка шестнадцати миллионов человек. Решимся ли мы представить, что все это количество землян, пусть в большинстве своем
И здесь уместен, скажем так, технический вопрос – способна ли душа преодолеть бездну пространства за такое время? Способна ли она находить безошибочный путь сквозь тьму к своему законному вместилищу? Содержит ли душа силу, необходимую для столь баснословного делания?
Ответ на этот вопрос очевиден.
Как очевиден ответ и на вопрос следующий. Кто же перемещает души к унесшимся в космические бездны телам, кто в мгновение ока переносит души на чудовищные расстояния и прилепляет обратно к покинутому сосуду?
Может ли тот, кто перемещает души, перемещать их с присущим им изъяном, могут ли души, побывав в пречистых руках Создателя, сохранить этот изъян? Несомненно, нет. В противном случае человек, не изживший в себе зла и осуществивший полет на звездолете, оснащенном гиперпространственным приводом, совершил бы перенос тьмы со скоростью, фактически превышающей скорость света, что поставило бы под сомнение основные принципы мироздания. Но мир стоит.
Что же происходит со злом, таящимся, увы, в каждом? Истончается ли оно постепенно, с каждым подпространственным вектором – и тогда сколько требуется совершить прыжков для максимального очищения? Отсекается ли оно сразу – и тогда не является ли воскрешение в стазис-капсуле аналогом воскрешения духовного, на новой земле, под новыми небесами?
Десятилетия споров привели теологов к подтверждению и утверждению позиции, абсолютной еще для первых христиан: зло носит несомненно локальный феномен, добро же абсолютно, что подтверждается даже на квантовом уровне.
Нельзя допустить мысли о нелокальности зла, в таком случае зло, свершенное в одном месте, мгновенно отравило бы своим смрадом всю Вселенную.
Вопрос о соотношении скорости и локальности зла не может быть решен лишь в умозрительной плоскости, это практика.
Возникает волнующий соблазн провести определенные параллели: святое причастие очищает человека от греха, не является ли совершение прыжка своеобразным причастием? Скорость зла ограничена, человек, совершая прыжок, оставляет зло позади. Смерть, воскрешение, новое рождение, свет. Открой глаза и повтори слово.
Вкупе с этими рассуждениями автор статьи не избегает соблазна и задается вопросом: почему же путь в небо изобилует таким невообразимым количеством терний? Не самонадеянно ли раз за разом вздымать дерзновенную лествицу, терпеть крушения и переживать разочарования, поколениями надеяться, поколениями скорбеть? И сам же отвечает: не сдвинется и песчинка без воли Его, а ты, оказавшийся здесь, верши свою работу.
Так или иначе, можно с известной осторожностью утверждать, что открытие и освоение технологии гиперпространственного опрокидывания способствует уменьшению зла в мире, свидетельствует о том, что свет третьего Завета близок.
И Царствию Его не будет конца.
Стоит отметить, что, помимо доказательства присутствия во Вселенной Творца, статья «К вопросу скорости» невольно затрагивает и проблематику изучения потока Юнга. Ведь если душа мгновенно воссоединяется с телом, находящимся за десятки световых лет, то перенос информации без потери времени тоже возможен, это можно считать подтверждением существования потока.
Несложно рассчитать
Обрастание. Никак не структурированные массивы хаотичной информации, представляющие собой цифровые фантомы, тени цифровых фантомов, затихающий шепот изнанки бытия, услышанный детекторами вычислительных машин по ту сторону барьера Хойла, семена откровений, прилипшие к подошвам великого бродяги, песнь неба, миллиарды платиновых дисков хранятся в дальних секциях подземных накопителей, расположенных в туннелях под Ла-Маншем, в шахтах полярного Урала, в газгольдерах Рурской области. Поразительно, что мысль пропустить эти обрывки сквозь самый простенький эвристический алгоритм не приходила в голову никому.
Невольный и неловкий каламбур: движение in motu, охватившее в конце двадцать первого века население планеты, едва не привело к коллапсу транспортной системы. В основном молодежь, но и отчасти люди средних лет вдруг ощутили неконтролируемую потребность в движении. Не заурядную тягу к перемене мест, а почти физиологическую потребность в ежеминутном перемещении. Земляне стали жить в буквальном смысле этого слова «в пути»: в кабинах пассажирских ховеров, курсирующих между Торонто и Сиднеем, в каютах тихоокеанских лайнеров, в гондолах кругосветных дирижаблей. При возвращении на землю или остановке путешественники испытывали комплекс сходных симптомов: дискомфорт, рассредоточенность, бессонница, неврозы. Число всегда мобильных росло, десятилетия, вошедшие в историю как Беспокойство, Ильга Дель Рей, родившаяся на борту ховера, следовавшего из Нью-Йорка в Мумбаи, никогда не ступала на землю, более десяти лет она провела в перелетах между континентами на борту трансатлантических лайнеров, далее жила и обучалась на борту грузовых системных лихтеров. В тридцать два года Ильга отправилась в область гелиопаузы на «Нексусе», экспедиция продлилась более семи лет, к моменту ее возвращения уже были осуществлены первые досветовые старты. Ильга вошла в состав седьмой межзвездной, а по возвращении приняла участие в испытаниях гиперпривода.
Можно ли ручаться, что никому не приходила в голову идея пропустить песнь неба через самый простенький эвристический алгоритм?
Тысячи, а на сегодняшний день сотни тысяч прожили жизнь в постоянном движении, куда? Неужели каждый из этих тысяч чувствовал силу ошейника? Gravitas abominatio est, сможешь ли ты ее забыть?
Небо было льдом, и Земля была вморожена в этот лед, безжизненна, безнадежна. Философ, чье имя забыто, живший в Малой Азии за полтора века до Фалеса, среди белых камней у синего моря, считал, что души живых соотносятся с их размерами. Душа быка велика и упряма, и производит значительное количество тепла, согревающего мир, раскинувшийся вокруг. Душа муравья мала, меньше капли росы, блестящая пылинка в утреннем воздухе, кого она может согреть? Но сонмы муравьиных душ сливаются в сияющую каплю, отодвигают холод, мириады безымянных душ, помноженные на миллиарды лет, растопили лед вокруг мира и зажгли в небе Солнце, подготовили мир к человеку. Человек пришел и дал всему имена, человек горел, и прочие души горели все ярче, и лед отступал, тепло и свет растеклись по черному небу. Огонь есть добро, всякая тьма да бежит света.
Второе поколение синхронных физиков, ученики Сойера и Дель Рея, практически поголовно участвовали в разработке и испытании гиперпривода, равно как и в первых звездных экспедициях. Все второе поколение синхронных физиков перед вхождением в VDM-фазу не подвергалось обязательной эвтаназии и многократно пересекало барьер Хойла в состоянии стандартного резонансного сна.
Нам нужен весь огонь, каждая искра.
Адастра.
Глава 17
Малое молчание
Воздушный шар. Правильный ответ «воздушный шар».
– А может, все-таки самолет? – спросил Уистлер.
Я вспомнил тесты перед подготовительным классом, майский день, холодный, посторонний запах цветущей черемухи, счастливое лицо брата и нескрываемо разочарованное – отца, он старался на меня не смотреть, или не мог смотреть.
– «Воздушный шар», – сказал Уистлер. – Именно так отвечают практически все дети старше шести лет, это нормально. В этом возрасте люди активно анализируют и накапливают информацию, умеют делать очевидные выводы и, что самое важное, слушать взрослых… Пожалуй, в этом кроется основная причина… и, кажется, главная наша проблема… нам не хватает неочевидности.