SoSущее
Шрифт:
— Чего замер, не ужалил кто? — Платон посмотрел ученику в лицо. — Так тут вроде Чурайсы с окочурами не бродят и Ширяйлы ширами не размахи…
— Я по центру, дядь Борь, — оборвав патрона на полуслове, решительно рубанул недососок, пытаясь своим нестандартным ответом избавиться от предложенного выбора. Который, как и все у Онилина, явно содержал подвох.
— Прекрасно, мон ами, — Платон потер руки. — По центру, так по центру. А плавать ты умеешь по центру?
— Думаю, не разучился. А что, центр по реке идет?
Платон не ответил. Ступив ногой на деревянный
— Ну так скажи мне, недососок Нах, — заговорил Онилин, дождавшись у себя за спиной нетерпеливого дыхания ученика, — а зачем тебе это, ну, в берега входить?
— А чтобы потом никто меня ни Нахом, ни недососком не обзывал. Даже такие уважаемые наставники, как вы, Платон Азарович.
— Желаешь, церемонию пройдя, инверсию произвести в двуличии и Ханом обернуться навсегда? — спросил Платон, буквально языком ощущая, что проэтический червь все еще копошится в глубинах его речевого аппарата.
— Нет, производя, пройти, — то ли издеваясь, то ли не зная, что сказать, ответствовал Деримович.
— Из Нахов в Ханы? — настаивал Онилин.
— Ну типо, — в каком-то неведомом ему ранее приступе стыда бормотал недососок.
— Амором вместо Ромы хочешь стать? — продолжал издеваться над мистагогом червь Воздвиженского.
— Амором Ханом, — наконец-то преодолев чужеродную робость, заявил Деримович.
Онилин шагнул к наглецу и, обнюхав его сосало, шепнул ученику прямо в ухо:
— Ты на чурфаке хотя бы с основной СОС-легендой знакомился? Или там уже вообще чур потеряли, что недососков без знания основ к посвящению допускают?
— Не знаю, чего там потеряли, а легенду я запомнил только одну, о Бессмертном Властелине, — чистосердечно признался Ромка, но Платона наивное невежество ученика не успокоило, скорее насторожило. Неужели это ходячее сосало не догадывается о том, что Бессмертный Властелин и Амор Хан — одно и то же имя, точнее титул, только в разных системах координат?
Платон, дабы перед лицом грядущих испытаний незамедлительно перейти к подготовке недососка, решил оставить загадку чурфака без разрешения.
— Хорошо, — нараспев начал он. — Но чтобы Ханом выползти из Наха, что нужно дерзкому нахалу?
— Желание, наверное, — ответил Деримович, — и сила.
— Да, и первое, и второе, но главное ты все ж забыл: неофиту прежде всего необходимы воля и знание. А знание — уже сила, надеюсь, ты хоть это запомнил? — Ромка кивнул головой, и Онилин продолжил: — А воля приводит к дерзанию… Ну вот и все, — сделал неожиданный вывод мистагог, — теперь мы добрались до тройственной природы истинного ученика: «желать, знать и дерзать». Сложив вместе эти составные части, мы получим ключ сосунка… Вот он! — И Платон фокусническим жестом достал из бокового кармана небольшой предмет.
Ромка вначале не понял, что находится в руке наставника. И только когда учитель поднял ключ вверх, он смог разглядеть тот таинственный clavis [154] , о котором по ту
И он захохотал. Громко, не боясь вызвать гнев наставника.
Было от чего. Могущественным ключом реки оказалась обыкновенная соска. Точнее, это была СОСка, по причине своих аномальных размеров, но все остальное в ней было, как в обычных детских пустышках: сам предмет сосания, диск-ограничитель и прикрепленное к нему кольцо.
154
«Ключ» — лат.
— Это что за прикол, дядь Борь? — спросил Рома, разглядывая диковину.
— Поосторожней, не соску в руки берешь, — одернул его Платон, когда Ромка попытался покрутить кольцо.
— И что с ним делать? — Палец ученика лег на переднюю полусферу с множеством мелких дырочек. — А дырочки зачем в пустышке? Для микрофона? Жучок? — строил догадки недососок.
— СОСАТ это, — поправил его Платон.
После всех испытаний прошедших суток это слово, даже корень его, приводило Ромку в состояние тихой ненависти. Платон, заметив глухую злобу на лице подопечного, рассмеялся:
— Да нет, я же не Барди какой, чтобы мягкий знак не выговаривать… Это типа телефона спутникового.
— А что, дизайн нельзя было сделать почеловечнее? — возмутился Роман.
— Почеловечнее уж точно не получится. Потому как это не совсем телефон, а экстренное средство связи сосунка в момент опасности.
— То есть SOS — это не перевод рудимента в рабочее состояние, а вроде того, как и раньше было, — типа спасите, помогите!
— Так и есть, только говорить в него не надо.
— А как же он, оно… действует?
— А просто — только и всего, дунуть надо в дырочки эти.
— Вижу, в СОСе вашем не могут без извратов. То пальцы обсасывай, то в соску дуди. А если понравится кому — подмогу вызывать по мелочовке всякой, так и будете спасать недоумка?
— Недоумков из числа братьев тоже спасать приходится, раз уж в Храаме оказались, но, боюсь, не выйдет у них ничего. Коммуникатор этот работает в особых случаях, если припрет так, что некуда.
— А кто проверит?
— А никто, СОСАТ сам знает, с какой целью его в рот берут: по нужде ли плотской или же по такой, что каюк не за горой. — Платон жестом остановил Деримовича, который был явно с чем-то не согласен, и продолжил: — Понимаешь, в него сразу выдохнуть надо, не прикладываясь.
— Ну и делов, — буркнул Деримович, примеривая к своему сосалищу инструмент связи.
— А то делов, что форма у СОСАТа такая, что любой сосунок, получив его внутрь, сразу в себя тянет… А вот если припрет, — продолжил после паузы Платон, — тут другие инстинкты работают.
— Хитро придумано. Чувствуется рука мастера. Вначале ABBA, потом СОСАТ. Какие еще изобретения предвидятся?
— Это не изобретение, золотце ты сосальное, — подумав о том, что предстоит мальцу в самое ближайшее время, мягко, почти нежно возразил Платон, — это Дар. И не простой. Самой Дающей.