Сотая бусина
Шрифт:
– Угу... Постой здесь, - потянулся тот за серебряным мечом, лежащим на крыльце.
– Ветран, погоди. Я, кажется, знаю, кто это может быть и от кого.
– Опять твои знакомые?
– скривился воин духа.
– Ага. Теперь уже наши общие, - ответила я ему тем же, и первая запрыгала вниз по ступеням.
И точно - Хоун, собственной 'трухлявой' персоной, обиженно потирающий о бок трехпалую лапу, встретил нас с той стороны. Да, ума у коряжника нисколько не прибавилось. Кто ж за калитку мага без предупреждения конечностями хватается? И какая ж молодец моя тетушка. Только вот зачем ей такая сложная охранка в благоприятном с точки зрения безопасности
– Здравствуй-те, - узрев зажатый в руке Ветрана серебряный меч, попятился бес.
– Я к вам от хозяина.
– И тебе не потопнуть, - выжидающе замерла я, прищурившись на откровенные мытарства коряжника.
– Мой хозяин... он, это... велел вам...
– кинул бес в меня быстрым раскосым взглядом и испуганно присел в траву.
– Я не то хотел сказать, госпожа маг! Мой хозяин велел мне пригласить вас к себе сегодня после первой звезды.
– Это еще зачем?
– оторвался воин духа от забора.
– Так госпожа маг сама ему...
– Все правильно, Хоун, - поспешила я вмешаться в разговор.
– Ветран, я тебе позже объясню, а ты давай обратно и... я буду...
Небо к ночи действительно вызвездилось, стряхнув на землю густые облака. И безучастно сейчас наблюдало за тем, как движутся в этих туманных облаках, по одной исчезая в черноте леса, три маленькие фигурки: мужская, женская и котовья, обозначенная лишь кончиком качающегося, как поплавок хвоста. Я, конечно, предлагала умнику переместиться к себе на руки, но тот гордо отказался, наглотавшись липкой влаги до беспрестанного чиха. Тоже, видимо, дуется. А не надо было встревать со своими пятью желудями(4), когда двое на ладный злотень(5) ругаются. Груша же молчала... Да и мне, по правде сказать, тоже следовало кое-где воздержаться. Хотя, почему? И почему я должна нарушать собственное слово только оттого, что дала его представителю нечисти? Подумаешь, сложные у нас с Бухлюем отношения. Так надо же их снова налаживать. Ведь мне в этом месте жить. В конце концов, присутствуют и практические интересы, для меня, как для девушки самостоятельной тоже немаловажные... Только зря я Ветрана 'Божьим набалдашником(6)' назвала. А теперь вот иду и прямо зрительно ощущаю, как у него дым из ушей валит от безмолвного негодования.
– А-ай!.. Да чтоб тебя амфорным узлом(7) завязало! Ведь сколько лет хожу, столько и спотыкаюсь! Да чтоб по тебе стадо коров пробежалось в оба конца! Да чтоб...
– вытаращила я глаза и с изумлением пронаблюдала, как злополучный каштановый корень, перекинутый через тропку, медленно втягивается в землю...
– Давно бы так, - стараясь сделать вид, что именно так оно, обычно и бывает, распрямила я спину и нервно одернула кофту.
– Что?!
– Ничего, - тоже стараясь сохранить равнодушие, покачал головой воин духа и развернувшись, пошел дальше по дорожке.
– А-афь! Да-а... В гневе ты стдашна. Даже дедево испугалось... А-афь!
– Должен же хоть кто-то отнестись ко мне всерьез, - еще раз взглянув на рытвину в месте бывшего барьера, припустила я вслед за мужчиной.
– Ну-ну. Если ты и в это неспокойное место в таком же состоянии нагдянешь, то слово свое деджать уже не педед кем будет.
– Это почему же?
– хмуро уточнила я.
– А кто ж педед ухой отчитывается? Ты ж пдуд вскипятишь... А-а-аффь!
– Вот и помолчи, остроумник. Зачем вообще за нами увязался?
– А мне тепедь, после встдечи с... а-афь! Пдиздаком и бешенным сапожным кобелем ничего не стдашно, хоть на погост пдохаживаться сдазу после пдуда... Стася,
– А это нам ориентир в ночи приготовили, - обогнула я притормозившего на берегу Ветрана и остановилась напротив вышедшей на встречу русалки. Девушка в просторной рубахе, уже знакомая мне по Ильину дню и еще ближе знакомая воину духа, кокетливо глянула на мужчину и убрала со лба жидкую прядь. Рой светлячков, кружащий над ее вытянутой рукой, тут же вдрызг разлетелся:
– Здравствуй, магичка, человеческий воин и...
– опустила она глаза к ботинкам Ветрана.
– досточтимый баюн. Хозяин Чилимского пруда ждет вас, - и сделала шаг в сторону.
О-о! А главного то я и не заметила. Бухлюй, нарядившийся по такому случаю в короткие штаны с узкой помочей через плечо, по свойски протянул мне пятерню:
– Доброй ночи, Стася. Да ты никак со всем семейством?
– бросил он насмешливый взгляд на моих сопровождающих.
– А что, две головы хорошо, а четыре, куда лучше. Присядем?
– проявились тут же, у самой кромки воды, поставленные друг напротив друга скамейки.
Я плюхнулась на ближайшую, оказавшуюся не то что сухой, но даже теплой. Водяной умостился напротив, а умник нахально приткнулся ко мне боком. Ветран же занял позицию прямо за нашей с котом скамейкой и скрестил на груди руки. Не иначе статуя с серебряным мечом на поясе.
– Что у тебя стряслось?
– провожая взглядом зашедшую за спину хозяина русалку, нарушила я общее молчание.
– А почему сразу стряслось?
– попытался улыбнуться Бухлюй, но потом, вдруг, с чувством хлопнул ладошкой по сиденью.
– Э-эх, да что уж там? Перед тобой ли мне дипломатию разводить? И, правда, беда у нас, Стася. Иначе я и не вспомнил бы про твою... услугу.
– Заболел кто-то? Агнесса?
– Не-ет! Все здоровы... Тут другое дело, - испытующе глянул он на Ветрана.
– Он ведь не наш, Стася?
– Я из Бередни, - подал голос воин духа.
– Ой, йёшеньки. Это там, где Петля?
– Да.
– Ага... Бывал я в молодости в ее верховьях, - мечтательно оскалившись, почесал детина пятерней грудь.
– Красивые у вас там места и речницы(8) тоже красивые. С норовом, как и положено... Так о чем это я?..
– бросил он быстрый взгляд на туманную водную гладь и вмиг сделался серьезным.
– Я так думаю, что раз тебя...
– Ветран меня зовут.
– Ага... Раз тебя, Ветран, Стася сюда привела, то тебе доверять можно и буду говорить все как есть... Ты ведь, Стася не знаешь, почему мы с прежнего нашего обиталища сорвались?
– Нет, - отрицательно мотнула я головой.
– Так вот. Есть рядом с тем местом, где в Шалбу впадает Коча закуток один живописный. Поля да пастбища вокруг, а там, в рощице ясневой пруд небольшой. И жилось нам в том пруду много лет вольготно. Вдали от деревенек и назойливых рыбаков, пока не построили рядом маслобойню. Первый ее хозяин не шибко к работе радел. Он, как мне...
– обернулся Бухлюй к своей охраннице.
– подруги мои рассказывали, деньги от отца получил в наследство и с какого-то перепугу в маслоделы решил зачислиться. Лет пять помыкался, а потом все хозяйство продал. А купила его одна дама из столицы. И вот тут то и закончилась наша спокойная жизнь...
– замолчал, вдруг, водяной.
– Поначалу она сама со своими подружками в полнолуния купаться повадилась. Это еще ничего, а местами даже... в зависимости от фигур подружек ее, - похабно добавил Бухлюй.
– Верещали, конечно, но из воды не вылазили. Я думал, вот смелые бабы, а оказалось, Стася, что все гораздо хуже.