Сотая бусина

Саринова Елена

– Культ 'Водяной лилии'?

– Ага. Он самый. А хозяйка маслобойни была у них главной жрицей, 'Золотой лилией'... Это забавы такие человеческие, от скуки придуманные, - вежливо пояснил 'неместному' Ветрану Бухлюй.
– Сами к магии никакого отношения не имеют, а представляют себя чуть ли не алантами. Дошло до того, что стали они к моему пруду девственниц водить. Приведут, привяжут к дереву на всю ночь, а сами смоются. Девка орет призывно, пока дурман ритуальный не выветрится, а потом зябнуть начинает. Мои русалки ее отвяжут, пошипят в назидание и маршрут

правильный зададут, а в следующее полнолуние уже новую тащат. У меня не семейная жизнь началась, а сплошные скандалы. Но, как оказалось, и это еще ничего было, пока однажды, через год, уже в конце сентября у них на маслобойне какой-то праздник не случился и точно, не Уроженье. Хохотали всю ночь и в масках голые скакали, а потом... потом к нам мертвячку скинули... под утро.

– Жертвоприношение?

– А кто его знает?
– понуро мотнул головой водяной.
– Может и оно, а может и что другое. У нее все тело ножом было истыкано и воняло какими-то...

– ... ритуальными благовониями, - закончила я за Бухлюя.
– Все ясно... И через сколько дней к вам Прокурат нагрянул?

– Ха! На следующее утро. Хорошо там маг воды дельный оказался. Мы ему тело выволокли. Он по нему сразу определил, без некромантов, что к чему. А нам тогда напутствие дал - в дальнюю дорогу. И чем дальше, тем лучше. Потому что дама эта, 'хобья лилия', на расследовании все на меня валить начала и еще неизвестно, чем бы дело кончилось... Вот так мы и оказались в Чилимском пруду, - невесело усмехнулся водяной.
– А теперь...

– Бухлюй, где тело гнома?
– прямо посмотрела я детине в глаза.

– Стася, - вдруг, часто задышал водяной, широко разевая рот. Русалка из-за его спины метнулась в сторону воды, и через секунду плеснула ее из ладоней в лицо своего хозяина.
– Стася... Это не мы его...- слизнул тот длинным раздвоенным языком капли.

– А кто?

– Н-не знаю. Скинули на рассвете уже окочуренного с северного берега. С самого высокого места. А тело... Тело мы... Его никто теперь не найдет, - с вызовом посмотрел на нас детина.

– Почему, Бухлюй?

– Потому что это вам не жертвеница рядом с логовом сумасшедших баб, а настоящее смертоубийство. А я больше не хочу, Стася, перетаскиваться в другое место за кровь на чужих руках.

– Этот гном из Бадука, - постаралась, как можно спокойнее начать я.
– Про его исчезновение я сегодня узнала случайно, от своей соседки. И она сказала, что завернул он в Мэзонруж к родственнику, по пути из Либряны домой, но, по дороге сюда исчез. Скажи, при нем что-нибудь было?

– Одежда добротная, обувка и знак какой-то приколот к кафтану.

– А что за знак?

– Ой-й...
– сморщился Бухлюй, пытаясь припомнить.

– Меч и наковальня, - вставила из-за его спины русалка.

– Оружейный цех, - в ответ покачала я головой.
– Деньги, вырученные за проданный товар, значит, пропали. А по поводу причины смерти есть выводы?

– Выводы?.. То, что руки у него были связаны еще при жизни, а потом от пут избавили, точно.

– Следы магии?

– В этом

смысле, чистый... Даже слишком чистый, - недоуменно скривился Бухлюй.
– Такое чувство, будто его 'вылизали', аж свечение посмертное сняли.

– Ясно... А теперь главный вопрос. Чего вы от меня-то хотите?

– А действительно, - продрал голос, уже давно переставший чихать умник.
– Вы ж все концы в воду спрятали? Значит, бояться нечего.

– Они, Анастэйс, хотят, чтобы ты нашла им убийцу гнома, дабы впредь у него не было искушения так от обличающих доказательств избавляться. Ведь очень же это просто, зная о репутации пруда - скинул сюда труп, а все остальное за него другие сделают и действительно, концы в воду. Так, хозяин?
– с усмешкой закончил воин духа.

– Приятно иметь дело с умными... собеседниками, - не весело оскалился водяной.
– Да. Именно этого мы и хотим. Потому что, какими бы мерзопакостями нас не считали, хоть здесь, хоть...
– глянул он из подо лба на меч Ветрана.
– в Бередне, мы хотим жить спокойно и тихо. А то, что иногда бывает... раз в году, так уж, звиняйте. И меня и моих...

– Я, Нилда и моя подруга, Виша, - вдруг приложила тонкую руку к груди русалка, - просим простить нас за попытку убийства. Так это на вашем языке называется...

– Хорошо, - под молчание своих спутников, тихо произнесла я.
– Я вам помогу. Но, и от вас потребуется содействие.

– Стася!
– совсем не по-хозяйски, подскочил на скамейке детина.
– Да, все, что угодно! Ты ж меня знаешь. Когда ж я для тебя что жалел?

– Не в этом дело, Бухлюй. Мне нужны твои связи. Ведь ты общаешься с другими водоемами?

– Есть такое, только... не со всеми, - уклончиво добавил водяной.

– А я сейчас не про тайные тропки на Склочные болота. Узнай, появлялись ли в последнее время в ближайших к нам гиблых местах фонари дураков.

– Эти мотылюжники?
– открыл рот водяной.
– Так у нас им негде...

– И все ж узнай.

– А, ладно. Договорились. Сейчас же отправлю засланцев. Так ты берешься?

– Ага... Берусь...

Обратно мы возвращались уже в другой последовательности, и если я шла первой, то Зеня сейчас, балансируя хвостом, как шестом канатный акробат, ехал на плече Ветрана, вцепившись когтями в его куртку, и монотонно бубнил. Причем так, чтобы каждое произнесенное им слово непременно достигло моих 'безответственных', 'самоуверенных' ушей:

– ... и до такого додуматься - в сыскари к водяному наняться. Убийцу искать. Да не просто убийцу, а к тому ж мага. И это в нашей-то деревне, где из местных и половины не наберется, а остальные - перекатные вдоль и поперек. Да она год назад чулок свой потеряла, так мы с Глеб... с Грундильдой его все вместе искали, а потом оказалось, она его в галантерейной лавке забыла, только расплатившись. А по весне так и вовсе с ног сбились, решето потеряли. И ты знаешь, где мы его нашли?.. На крыше. Она им во флюгер наш скрипучий запустила. Так попала ж. Вот и болталось оно там, прямо на хвосте у медного кошака.