Сотрудник агентства «Континенталь» (Сборник)
Шрифт:
Поэтому я наняла вас. Но даже вам я боялась сказать правду. Я подумала, если я расскажу только что была другая женщина, и кем она была, вы сможете сделать все остальное, а мне не придется рассказывать, что я следила за Берни той ночью. Я боялась, что если я расскажу вам все, то вы подумаете, мол это я убила его, и передадите меня полиции. А теперь вы действительно верите в это! И вы арестуете меня! И они повесят меня! Я знаю это! Я знаю это!
Она начала, как безумная, метаться на стуле из стороны в сторону.
— Ш-ш-ш…, — успокаивал
Я понятия не имел, что можно извлечь из этой истории. Трудность с этими нервными, истеричными женщинами состоит в том, что вы не можете сказать, когда они лгут, а когда говорят правду, если у вас нет независимых доказательств — половину времени они сами не не знают ответа на этот вопрос.
— Когда вы услышали выстрел, — продолжил я, как только она немного пришла в себя, — вы шли на север по Джонс-стрит, между Буш-стрит и Пайн-стрит? Вы могли видеть перекресток Пайн-стрит и Джонс-стрит?
— Да, отчетливо.
— Видели кого-нибудь?
— Нет. Только когда я дошла до угла и посмотрела вдоль Пайн-стрит, тогда я увидела полицейского, который склонился к Берни, и двух мужчин, идущих к ним.
— Где были эти двое?
— На Пайн-стрит, к востоку от Джонс-стрит. Они были без шляп — как будто они вышли из дома, услышав выстрел.
— Какие либо автомобили вы заметили перед тем, как вы услышали выстрел, или сразу после?
— Я не видела и не слышала ни одного.
— У меня есть еще несколько вопросов, миссис Гилмор, — сказал я, — но я сейчас спешу. Прошу, не выходите из дома, пока не получите от меня вестей.
— Я не буду, — пообещала она, — но…
У меня не было никаких ответов ни на чьи вопросы, поэтому я кивнул и покинул библиотеку.
Возле двери на улицу из тени возникла Лина Бест, ее глаза горели от любопытства.
— Оставайтесь поблизости, — сказал я совершенно ничего не значащую фразу, обошел вокруг нее и вышел за дверь.
Я возвращался в многоквартирный дом Гарфолда пешком, так как должен был сперва уложить в своей голове множество вещей до того, как снова встречусь с Карой Кенбрук. И даже несмотря на то, что я шел не спеша, все они так и не уложились точно в алфавитном порядке, когда я туда добрался. Она сменила черно белое платье на ярко зеленое, из материала напоминавшего плис, но лицо, как у бездушной куклы, осталось прежним.
— Еще пара вопросов, — объяснил я, когда она открыла дверь.
Она впустила меня не говоря ни слова, и даже не сделав ни малейшего жеста. Мы прошли в ту же самую комнату, где беседовали в прошлый раз.
— Мисс Кенбрук, — спросил я, стоя рядом со стулом, который она мне предложила, — почему вы мне сказали, что были дома в постели когда Гилмор был убит?
— Потому, что это так, — ответила, даже не дрогнув ресницами.
— И вы не ответили бы и на звонок в дверь?
Мне пришлось немного исказить факты, чтоб придать им особую значимость. Миссис Гилмор звонила по телефону, но я не мог позволить
Она колебалась только долю секунды.
— Нет, потому, что я не слышала его.
Какая хладнокровная штучка, эта малышка! Я не мог ее раскусить. Я не знал тогда, да и теперь не знаю, была ли она обладательницей лучшего в мире лица для игры в покер, или просто от природы была дурочкой. Но кем бы она ни была, она была ей в совершенстве!
Я бросил строить догадки и продолжил задавать вопросы.
— Вы также бы не подошли к телефону?
— Он не звонил, или если и звонил, то недостаточно громко, чтоб разбудить меня.
Я тихо рассмеялся — это был искусственный смех — потому что центральная станция вполне могла ошибиться номером. Однако…
— Мисс Кебрук, — соврал я, — ваш телефон звонил той ночью в два тридцать и в два сорок. И в дверь к вам звонили почти непрерывно от без десяти три до трех часов, даже чуть дольше.
— Может быть, — сказала она, — но, интересно, кому я могла понадобиться в столь ранний час.
— Значит вы не слышали?
— Нет.
— Но вы были здесь.
— Да. А кто это был? — спросила она мимоходом.
— Возьмите свою шляпку, — блефовал я, — и я покажу их вам в полицейском управлении.
Она мельком глянула на свое зеленое платье и пошла к открытой двери спальни.
— Думаю, стоит взять и плащ, — заметила она.
— Да, — посоветовал я ей, — и, заодно, захватите свою зубную щетку.
Она обернулась и посмотрела на меня. На мгновение показалось, что выражение удивления готово вот-вот отразиться в ее больших карих глазах, но ничего не произошло. Ее глаза остались такими же тусклыми и пустыми.
— Вы хотите сказать, что арестовываете меня?
— Не совсем. Но если вы будете настаивать на своей истории, что вы были дома у себя в постели в три часа ночи во вторник, я могу вам обещать, что вас арестуют. На вашем бы месте я придумал что-то иное.
Она медленно развернулась в дверном проеме и вернулась обратно в комнату. Подошла к стулу, что стоял между нами, оперлась рукой о его спинку и наклонилась ко мне. Целую минуту мы оба молчали и пристально смотрели друг на друга. Я пытался сохранить свое лицо столь же бесстрастным, как и у нее.
— Вы действительно полагаете, — спросила она, — что меня тут не было, когда Берни убили?
— Я занятой человек, мисс Кенбрук, — я постарался придать своим словам как можно больше уверенности, пусть даже ложной. — Если вы хотите продолжать настаивать на своей смехотворной истории, по мне — так пусть. Но, пожалуйста, не ждите, что я буду стоять тут и спорить об этом. Берите свои шляпку и плащ.
Она пожала плечами и обошла стул, на который опиралась.
— Я допускаю, что вы действительно что-то знаете, — сказала она садясь. — Что же. Стэну придется трудно, но женщины и дети спускаются в лодки первыми.