Сотрудник агентства «Континенталь» (Сборник)
Шрифт:
— Спасибо, — сказал я, кладя гильзу в карман. — Теперь можете дослушать моего приятеля. Отличная пьеса, если вы любите подобное.
Теннант подошел к концу своего повествования.
— …Естественно, мужчина, который пытается проделать такие вещи с беззащитной женщиной, не может быть чем-то иным как трусом. Таким образом, с ним было не очень сложно справиться, после того, как я отобрал у него пистолет. Я ударил его несколько раз, и он прекратил сопротивляться — стал просить меня остановиться, встал на колени. Затем мы вызвали полицию.
МакТай смотрел на меня холодно и твердо. Теннант убедил его, и не только его одного — сержант полиции и двое его
— Ну, у вас есть что на это сказать? — бросил мне МакТай тоном, в котором сквозило, что не имеет ни малейшего значения, что я скажу.
— Мне нечего ответить на эти бредни, — ответил я коротко. — Меня интересует убийство Гилмора, а не эта чепуха.
Я повернулся к О’Гару.
— Патрульный здесь?
Сержант-детектив подошел к двери и позвал.
— Келли!
Вошел Келли — крупный, прямо стоящий мужчина, с седыми волосами и умным полным лицом.
— Вы нашли тело Гилмора, — спросил я.
— Я нашел.
Я указал на Кару Кенбрук.
— Вы когда-нибудь видели ее прежде?
Его серые глаза осторожно изучали ее.
— Что-то не припоминаю, — ответил он.
— Она подошла на улице, когда вы смотрели на Гилмора, и вошла в дом, перед которым лежало тело.
— Не было ее.
Я достал пустую гильзу, которую О’Гар добыл для меня, и поставил ее на стол перед патрульным.
— Келли, — спросил я, — почему вы убили Гиллмора?
Правая рука Келли нырнула под полу его мундира и направилась к бедру.
Я прыгнул на него.
Кто-то схватил меня за шею. Кто-то другой навалился на спину. МакТай нацелил свой огромный кулак мне в лицо, бить было некуда. Кто-то ударил мне по ногам, и я рухнул вниз, погребенный под кучей полицейских.
Когда меня рывком поставили на ноги, огромный Келли стоял прямо перед столом и взвешивал свой служебный револьвер на ладони. Его светлые глаза встретились с моими, и он опустил оружие на стол. Затем он отцепил свой значок и положил его рядом с револьвером.
— Это был несчастный случай, — сказал он просто.
К этому времени птички, что вцепились в меня, осознали тот факт, что, возможно, они пропустили часть игры, и что, возможно, я не был маньяком. Руки отпустили меня, и теперь все слушали Келли.
Он рассказывал свою историю неторопливо, и ровно. Его глаза ни разу не дрогнули и не затуманились. Вдумчивый человек, хотя и неудачливый.
— Я обходил свой участок той ночью, и когда я повернул с Джонс-стрит на Пайн-стрит, я увидел мужчину, который прыгнул с лестницы обратно в вестибюль. Взломщик, подумал я, и подкрадывается как кошка там. Это был темный вестибюль, и глубокий, и я видел что-то похожее на мужчину внутри, но я не был уверен.
«Выходите оттуда!» — позвал я, но ответа не было. Я взял свою пушку в руку и начал подниматься по ступенькам. Я видел, что он там двигался, намеревался выйти. И потом моя нога поскользнулась. Это была старая, истертая нижняя ступенька, и моя нога поскользнулась. Я упал вперед, пушка выстрелила, и пуля попала в него. Он к тому времени уже вышел, и когда пуля попала в него, он свалился вперед лицом и по ступеням скатился на тротуар.
Когда я посмотрел на него, я увидел, что это был Гилмор. Я знал его, я говорил ему «привет», и он знал меня — поэтому он и должен был убраться с глаз долой, когда увидел как я поворачивая из-за угла. Он не хотел, чтоб я видел, как он выходит
Я не говорю, что я поступил правильно солгав, но это не причинило никому вреда. Это был несчастный случай, но он был человеком с большим количеством друзей в высших кругах, и несчастный это случай или нет — я получил хорошую возможность, что меня искалечат, а может со временем и отправиться в тюрьму. Таким образом я рассказал свою историю людям, которые знают это. Я не мог сказать, что видел что-то подозрительное, не возлагая вину на непричастных, и я не хотел этого делать. Я принял решение, что если кого-то арестуют за это убийство, и это для него может кончиться плохо, я выйду и скажу: «Это сделал я». У меня дома вы найдете все признание, где я все написал, написал на случай, если со мной что-то случится, чтоб никого другого никогда не обвинили. Поэтому я и должен был сказать, что никогда не видел эту леди. Я видел ее, видел, как она входила в то здание той ночью, в то здание, из которого вышел Гилмор. Но я не мог это сказать, это могло плохо выглядеть для нее, поэтому я солгал. Я, может быть, придумал бы лучшую историю, будь у меня больше времени, я в этом не сомневаюсь, но я должен был думать быстро. Во всяком случае, я рад, что все кончилось.
Келли и другой полицейский в форме покинули кабинет, где теперь задержались только МакТай, О’Гар, Кара Кенбрук, Теннант и я. Теннант перебрался ближе ко мне и приносил извинения.
— Я надеюсь, вы позволите мне все уладить самому, все, что произошло этим вечером. Но вы знаете, как это бывает, когда тот, о ком вы заботитесь, оказывается в сложном положении. Я убил бы вас, знай, что это поможет Каре, честное слово. Почему вы не сказали нам, что не подозреваете ее?
— Но я действительно подозревал вас обоих, — сказал я. — Это выглядело так, будто виновным должен был быть один Келли, но вы вели себя так, что я начал сомневаться. Некоторое время это выглядело забавно: вы думали, что это сделала она, а она думала, что вы, хотя я предполагаю, что каждый бы поклялся в невиновности другого. Но через некоторое время это перестало быть забавным. Все зашло слишком далеко.
— Как вы догадались о Келли? — спросил из-за моего плеча О’Гар.
— Мисс Кенбрук шла на север по Ливенуорт-стрит, и находилась на полпути между Буш-стрит и Пайн-стрит, когда она услышала выстрел. Она никого не видела, никаких автомобилей, пока не завернула за угол. Миссис Гилмор шла на север по Джонс-стрит, и была на примерно таком же расстоянии, когда она услышала выстрел, и она тоже никого не видела, пока не достигла Пайн-стрит. Если Келли говорил правду, то она должна была увидеть его на Джонс-стрит. Она сказала, что не поворачивала за угол до выстрела.
Любая из женщин могла убить Гилмора, но вряд ли обе; и я засомневался, возможно ли, чтобы кто-то другой мог выстрелить и уйти, не столкнувшись с Келли или женщинами. Предположим, что они обе говорят правду, что тогда? Это значило, что Келли лжет! Логично было его заподозрить в любом случае — он был ближе всех к убитому, когда прозвучал выстрел.
Чтоб поддержать свой рассказ, он позволил мисс Кенбрук войти в жилой дом, перед которым был убит человек, в три часа утра, не расспрашивая ее и не упоминая о ней в своем рапорте. Это выглядело так, будто он знал, кто убил. Таким образом я рискнул провернуть трюк с пустой гильзой, была большая вероятность, что он выбросит ее подальше, и что он подумает…