Совершенно несекретно
Шрифт:
Таким образом, президент ответил Хасбулатову на его происки тем же, чем привык пользоваться тот — неожиданностью поступка. Хасбулатов в первый момент растерялся и обратился к съезду:
— Уважаемые народные депутаты, заявление президента считаю оскорбительным как в отношении съезда, так и в отношении Председателя Верховного Совета. — В зале поднялся шум, кое-где раздались аплодисменты. — Я считаю для себя дальше невозможным выполнение обязанностей Председателя Верховного Совета, поскольку мне нанесено оскорбление высшим должностным лицом государства. Я прошу принять мою отставку… — Хасбулатов встал и двинулся к выходу.
Зал снова зашумел.
Я
— Никаких перерывов. — Тут же повернулся к Ярову: — Юрий Федорович, займите мое место. Перерыв определяет съезд. Пожалуйста, Яров, садитесь. Подождите, Сергей Александрович, не дергайтесь, я вам не поручал делать перерыв. Садитесь, ведите, Юрий Федорович!
Съезд продолжил работу, хотя после ухода сторонников Ельцина в зале осталось 715 депутатов. Так, по крайней мере, показала регистрация, которую провел Ю.Ф.Яров.
С этой минуты у оппозиции началась настоящая война с президентом, продолжилась и невидимая война между нами — мной и Хасбулатовым. Видимо, он какое-то время колебался, стоит ли прямо на съезде добиваться моего освобождения от должности первого заместителя или подождать.
Думаю, сомнения Руслана Имрановича отпали сразу, как только он догадался, что я активно участвовал в подготовке президентской акции — ведь охрана Архангельского подчинялась Верховному Совету, а значит, Хасбулатову, и там, конечно, давно были взяты под контроль все мои перемещения: во сколько уехал, во сколько приехал, Однажды, когда очередная наша встреча — Гайдар, Бурбулис, Козырев, Полторанин — была назначена у Полторанина на архангельской даче, на подъезде к дому я встретил сотрудника охраны, вышел из машины и направился к нему, чтобы узнать, с какой чести мы удостоились его присутствия. И пока шел, ясно услышал, как он по рации передал: «Подъехал Филатов». И все же я, поздоровавшись, спросил: «Не случилось ли чего? Почему вы здесь?» На что сотрудник пробурчал невразумительное: «Обход. Проверка». И ретировался.
Первым выпадом со стороны Хасбулатова на съезде было переадресование всей почты с моего стола на стол Воронина. Так я фактически остался безработным, и мне следовало ждать других недружественных действий. Очень многие депутаты видели и понимали, что происходит в наших отношениях — председателя и его первого заместителя. Да и не только депутаты — стали поступать телеграммы от людей, которые обо всем догадывались, следя за дневниками съезда по телевизору.
Вот одна из таких телеграмм: «Сергей Александрович, держитесь. Избиратели вместе с вами. В отставку по собственному желанию не уходите. Начнем борьбу с мафией. = По поручению избирателей — Петухова. НННН 1451 24.12 0037»
Мне и, по-моему, Хасбулатову тоже в то время казалось: кто первый поднимет вопрос о взаимоотношениях — а нужно было этот вопрос ставить шире как вопрос о будущем парламента, демократии, государства, — тот и проиграет. Во всяком случае, ко мне приходили и мне звонили очень многие депутаты и недепу-таты и в один голос просили, убеждали, требовали, чтобы я не выступал и не поднимал этот вопрос первым.
Так и сидели мы рядом с Хасбулатовым в нервном напряжении, но выступление я заготовил, отчего вдвойне тягостно было наблюдать за всем происходящим молча. Сегодня я продолжаю мучить себя вопросами: может быть, нужна была открытая атака против мастера интриг
Депутаты демократических фракций еще весной начали готовить материал для создания комиссии Верховного Совета по нарушениям, допускаемым Хасбулатовым в практике работы председателем, но теперь это все отодвигалось в сторону.
А тут еще заговорили о некоем компромате на меня, и я понимал, что это — проверка реакции съезда, проба на излом, разведка боем. В зависимости от реакции на этот оговор появится план действий. С обвинениями в мой адрес выступил депутат В.Исаков, материалы, я в этом не сомневаюсь, ему подбирал Ю.Воронин. Речь шла о некоторых моих распоряжениях, которые расценивались Исаковым как нарушение законности первым заместителем Председателя Верховного Совета.
Не стал я ему отвечать с трибуны, а попросил это сделать письменно председателя комитета Верховного Совета по законодательству М.А.Митюкова и начальника юридического отдела Верховного Совета Р.М.Цивилева, после чего считал инцидент исчерпанным. Однако Исаков попытался еще несколько раз поднять эту тему в надежде обратить на нее внимание съезда и, может быть, дать ей скандальное продолжение. Ну а когда и Хасбулатов не преминул высказаться по этому поводу, пришлось — для равновесия — несколько слов и мне сказать от микрофона в президиуме. Вскоре, впрочем, тема эта так и заглохла сама собой, ибо юридически я был чист.
Итогом этого горького съезда стали смена премьера, на съезде были ограничение полномочий президента, значительное «очищение» палаты Верховного Совета от демократической части депутатов и подготовка плацдарма для продолжения наскоков на реформы и президента. Следующий съезд был намечен и заявлен на апрель 1993 года.
Когда Седьмой съезд подходил к концу, в разговоре со мной один на один у себя в комнате, расположенной в Большом Кремлевском дворце, Хасбулатов как-то тихо и с виду почти безразлично вдруг предложил: «Сергей Александрович, подайте заявление и уходите по-доброму. Я обещаю вас хорошо устроить». Я спросил: с какой, мол, это стати? Но предложение было сделано, и за кажущимся равнодушием тона в нем угадывалась нешуточная угроза. Что ж, на войне как на войне, и я столь же невозмутимо отказался обсуждать эту тему до следующего съезда.
В то время Н.Т.Рябов делал все, чтобы добиться расположения Хасбулатова и занять место в руководстве Верховного Совета. Конечно, прицел у Николая Тимофеевича был на пост первого заместителя, и не случайно на этом съезде он так рьяно обрушился и на президента, и на правительство. Но мы еще будем свидетелями того, как с тонущего хасбулатовского корабля резво побегут многие, и среди них, если не впереди всех, — Рябов, который напрочь отречется от своих выступлений и от своей позиции и перевернется ровно на 180 градусов.
Крах Хасбулатова и хасбулатовщины произошел осенью 1993 года. Трудно описать, что грозило стране в случае успеха его замыслов, в случае захвата им власти через представительные органы. Видимо, президент понимал это лучше всех, когда стал прорабатывать указ № 1400.
Событиями осени 1993 года закончилась целая эпоха борьбы за власть Советов, точнее, за власть человека, внутренний облик которого, характер и действия очень напоминали все, что делал «великий вождь и учитель всех народов».