Совещание
Шрифт:
Шариу. Раненые, погибшие есть?
Готье-Монвель. Ты бредишь? Где Клодина?
Шариу (кричит). Клодина!
Клодина Ле Галлек (из-за кyлиc). Иду-иду! (Заглядывает в комнату.) Сколько погибших, сколько раненых?
Готье-Монвель. Не смешно. (Шариу и Клодина садятся). У нас с Микаэлем состоялся откровенный, прямой разговор. Он признал тот факт, что любое коллективное решение возможно лишь при условии компромисса.
Шариу. Это точно!
Готье-Монвель. Микаэль пришел к выводу, что ему надлежит забыть о личных литературных предпочтениях ради единства в нашей семье. Как во всякой семье, у нас случаются конфликты, ссоры, перебранки! Это вносит некоторое оживление в нашу жизнь! Верно, Микаэль?
Фоссер. Верно, Жан-Поль.
Шариу. Замечательно, замечательно!
Клодина Ле Галлек. Вот так-то лучше! Я тоже подумала...
Шариу (перебивая). Нельзя больше терять ни минуты.
Готье-Монвель. Ну, минуту господа с телевидения все же смогут подождать.
Шариу. Не смогут. (Хлопает в ладоши.) Давайте! (Пауза.) Бумага, ручка, ластик — у всех все есть? За работу! (Пауза.) Можете списывать у соседа по парте!.. Не передумаете? Тогда прошу сдавать! (Собирает бюллетени.) Браво! У меня такое ощущение, что на этот раз мы определили лауреата. Клодина? Спасибо. (Встает и направляется к доске.) Я вас слушаю. Я вас слушаю...
Клодина Ле Галлек (разворачивает бюллетени). "Трудные роды"... "Трудные роды"... "Трудные роды"...
Шариу повторяет за ней и записывает на доске.
Готье-Монвель. Три голоса за "Трудные роды"! Плюс голоса отсутствующих Вилькье и Бенаму, получается пять. Давайте, Клодина! Еще одно усилие!
Клодина Ле Галлек (разворачивает последний бюллетень и делает эффектную паузу). Тут написано...
Готье-Монвель. Ну, ну, ну...
Клодина Ле Галлек. Э-э-э... "Трудные роды"!
Шариу. Уф!
Готье-Монвель. Идите сюда, я вас поцелую!
Шариу. Великолепно! Шесть голосов! Микаэль, вы недовольны? Почему не аплодируете?
Фоссер. Сейчас, сейчас. (Вяло аплодирует.)
Готье-Монвель. Громче, громче, не бойтесь! Громче! Ведь это победа вашего кандидата, разве не так? Вы должны быть счастливы!
Фоссер. Счастлив! (Саркастический смех.)
Шариу. Дорогие коллеги, приглашаю вас обедать!
Готье-Монвель. А как же протокол?
Шариу. Верно, остался еще протокол! (Садится за стол и пишет, затем читает вслух). По итогам третьего тура голосования...
Готье-Монвель. Четвертого...
Шариу. Ты прав. По итогам четвертого тура
Фоссер. Шёнбрунн.
Готье-Монвель. После всего, что он наговорил про нас по радио, мы еще делаем ему подарок!
Шариу. "...издательство "Шёнбрунн", — один голос". А теперь, прошу, ваши автографы! (Пускает по кругу протокол, который все по очереди подписывают.)
Клодина Ле Галлек (oнa открыла окно). Удивительно, что присуждение литературной премии собирает столько зевак... По улице не проехать... (Закрывает окно.) Господин генеральный секретарь, а почему именно вы каждый раз сообщаете журналистам радостную весть? Не хотите ли передать эту обязанность мне? По такому случаю я надела бы один из моих новых пуловеров. А кстати, где мои пакеты, кто их спрятал? Кто их спрятал?
Шариу. Они там, за креслом.
Клодина Ле Галлек. Ну слава богу. А я уж испугалась.
Шариу. Я с удовольствием передам вам эту обязанность... в следующем году. Поскольку это будет год женщин.
Фоссер. Год женщин? Почему?
Готье-Монвель. Потому что Александр все время только о них и думает, у него каждый год — это год женщин. Верно, Александр?
Шариу. Но...
Клодина Ле Галлек. Александр хочет сказать, что...
Готье-Монвель (перебивая). ...что если через минуту он не выйдет к журналистам, мы не попадем ни в теле-, ни в радионовости!
Шариу (глядя на часы). Ай-ай-ай! (Бежит к двери, но тут же возвращается.) Протокол забыл! (Хватает протокол и убегает.)
Готье-Монвель. Микаэль, могу я вас попросить включить телевизор?
Микаэль придвигает телевизор к столу, экраном к зрителям.
Клодина Ле Галлек (Готье-Монвелю). Еще по бокальчику?
Фоссер (включая телевизор). Тихо! Говорят о нас.
На экране появляются ведущий теленовостей, затем Шариу.
Ведущий. Добрый день, дамы и господа! Мы ведем прямой репортаж из ресторана "Серебряный корабль" на улице Даниэль-Казанова в Париже. Еще секунда — и все мы узнаем, кто стал лауреатом Констановской премии тысяча девятьсот девяносто... года. Я вижу генерального секретаря жюри Александра Шариу, который с трудом пробирается через толпу фотографов и телеоператоров...