Совещание
Шрифт:
Шариу. Дамы и господа, прошу тишины!
Клодина Ле Галлек. Он стоит слишком далеко от микрофона.
Шариу. Я прошу тишины... (Достает из кармана протокол и читает.) По итогам четвертого тура голосования Констановская премия тысяча девятьсот девяносто... года...
Клодина Ле Галлек. Ему бы на телевидении работать!
Шариу. ... присуждается роману Франсуа Рекуврера "Трудные роды", издательство "Вожла"...
Фоссер. Вы слышите
Шариу. ... получившему шесть голосов. За роман Жан-Марка Гольдстена "Что с лица, то и с изнанки"...
Фоссер. Да мы уже наизусть знаем это коммюнике!
Шариу. ... издательство "Гранадос", было подано два голоса, за роман Николь Монтень "Праздник у Капулетти", издательство "Пресс дю Шеналь", — один голос, за роман Фредерика Бовэ "Зима в Гватемале"...
Готье-Монвель. Все-таки ее отметили, вашу "Гватемалу"!
Шариу. ...издательство "Шёнбрунн", — один голос. (Далее делает вид, что читает.) В первом туре один голос был подан за роман Аделаиды Левассер "Синие манго", издательство "Фалон". Дамы и господа, я благодарю вас.
Шариу отказывается отвечать на вопросы журналистов и исчезает в глубине вестибюля. Репортаж заканчивается. Фоссер выключает телевизор.
Готье-Монвель (потянувшись). Что-то мне есть захотелось!
Клодина Ле Галлек. Мне тоже!
Фоссер. А Рекуврер?
Готье-Монвель. Он присоединится к нам за десертом, если вырвется от журналистов.
Клодина Ле Галлек. Говорят, он красивый.
Готье-Монвель. Ну, такой сумрачный красавец, слегка похож на сутенера... Не в вашем вкусе.
Клодина Ле Галлек. Вы глубоко ошибаетесь! Вы меня плохо знаете! Я верю в переселение душ, и мне кажется, что в будущей жизни я стану дорогой шлюхой в каком-нибудь амстердамском или гамбургском борделе...
Готье-Монвель хочет ответить, но в этот момент входит Шариу.
Шариу. Ну что, сумел я их уделать? Как вы меня находите?
Клодина Ле Галлек. Вы потрясающий, роскошный, неотразимый! Нелегко мне придется в будущем году, если я займу ваше место!
Фоссер. Когда вы сделали выбор в пользу литературы, мир потерял великого артиста!
Готье-Монвель. Пожалуй, могло бы быть еще эффектнее... Небольшая пауза после "Констановская премия присуждается..." добавила бы напряжения.
Фоссер. Вы слышали свистки и негодующие крики, которыми встретили ваше решение?
Шариу. Нет, не слышал.
Готье-Монвель. Так бывает каждый год. Это традиция.
Фоссер. Если бы премию получила "Зима в Гватемале", свистков бы не было.
Готье-Монвель. И читателей
Клодина Ле Галлек. Ну вот мы опять, опять, опять начинаем ссориться! (Фоссеру.) Страшно вспомнить, как вы собирались расстаться с нами! Вы ведь не сделали бы этого, правда? Не покинули бы нас? Вы ведь любите нас, Микаэль? Скажите, что вы нас любите!
Фоссер. Люблю, люблю, люблю. Вы довольны?
Звонит телефон.
Готье-Монвель (Шариу). Возьми трубку! Это Аделаида хочет поблагодарить тебя за "Синие манго". Есть поговорка: если жабу долго щекотать, у нее начнется крапивница.
Александр подходит к телефону.
Шариу. Нет, я не могу сейчас беспокоить председателя. Он очень занят. (Готье-Монвелю, прикрыв ладонью трубку.) Правда ведь, ты очень занят?.. Как бы это ни было важно, я не могу его беспокоить... А кто говорит? Ах да, да... Я Александр Шариу, генеральный секретарь жюри Констановской премии... Да... да... Да... да... Я передам господину председателю... Вы правильно сделали, что... Нет-нет, вы правильно сделали. Ну конечно, само cобой... (Кладет трубку и медленно подходит к столу.) Звонил директор больницы... (Пауза.) Бенаму скончался.
Готье-Монвель. Бедняга Бенаму!
Клодина Ле Галлек. Бедный Фердинан!
Готье-Монвель. Когда он умер?
Шариу. Примерно полчаса назад.
Готье-Монвель. Такая новость всегда выбивает из колеи, даже если ты готовился к ней заранее.
Шариу. Сегодня утром Бенаму, как обычно, выпил кофе. Как обычно, побрился. Все было как обычно. Он умер, когда смотрел телевизор... (Пауза.) Прожил бы еще минут пятнадцать-двадцать — услышал бы, как я объявляю решение.
Готье-Монвель. Мог бы подождать до завтра.
Шариу. Эта новость подпортит впечатление от премии.
Клодина Ле Галлек. Хочется нам этого или нет, но теперь мы просто вынуждены заняться вопросом о преемнике.
Готье-Монвель. Удивляюсь я вам, Клодина. Нашего друга еще не успели похоронить, а вы уже говорите о замене!
Клодина Ле Галлек. Но, Жан-Поль, час назад вы сами рассуждали о его скорой смерти. Ведь именно вы предложили кандидатуру Фейю.
Готье-Монвель (поспешно). В тот момент Бенаму был еще жив. Рассуждать о чьей-то возможной кончине не значит приблизить ее. Конечно, он мог умереть — так же, как вы или я. Не раньше и не позже.
Шариу (недоверчиво). Не раньше и не позже...
Готье-Монвель. Ну ладно, немного раньше, чем вы или я. Фейю — это была предварительная гипотеза. Просто один из вариантов.
Фоссер. Один из вариантов? Но я думал, Фейю...