Совьетика
Шрифт:
Перестройка тогда была на Западе в моде, и они никак не могли взять в толк, почему вся наша четверка так не сговариваясь кривилась при одном только имени Горбачева…
По дороге из аэропорта в город меня поразило то, что вокруг совершенно нет снега – это зимой-то! Больше того, зеленела трава, кое-где распускались первые цветы. Амстердамские улицы поражали количеством велосипедистов и велосипедными дорожками, а также тем, насколько плотно друг к другу стояли дома и многонациональным городским населением. В торгпредстве нас приняли радушно, посадили пить чай, хотя было уже поздно. Все радовались,
На следующее утро Николай повез нас на машине – показывать нам город. С первой же минуты он начал жаловаться нам на свою тяжкую жизнь: жена скоро рожает, ее отправили в Москву, чтобы не платить голландским врачам валютой. «Здесь к зубному лишний раз не сходишь!» Как будто бы это наши власти устанавливают здесь цены на лечение! И почему не вылечить все что надо дома бесплатно, раз есть такая возможность?
Мы ожидали, что он покажет нам музеи, театры, что-нибудь из архитектуры. Но вместо этого Николай повез нас на рынок, всю дорогу со смаком рассказывая про свой самый любимый в Амстердаме музей- музей секса…
Это был Альберт Кауп-маркт – длинный до бесконечности, раскинутый не в специально отведенном для этого месте, как у нас, а вдоль улицы с обыкновенными домами. Рыночные торговцы, зазывая покупателей, вопили так, что в домах чуть не дрожали оконные стекла. У нас такое было не принято.
У нас в городе базар работает все дни, кроме понедельника, четверг считается «базарным днем», но рынок наш продуктовый, а рынок одежды и других вещей – в народе «барахолка» – совсем в другом месте. Наш рынок был колхозным, и торговали на нем люди плодами собственного труда: грузины- мандаринами, украинцы – черешней, яблоками и грушами, азербайджанцы – виноградом и хурмой, корейцы в августе- арбузами и дынями, местные крестьяне – разными местными овощами и фруктами, мясом, молоком, сметаной, медом… Бывали и перекупщики, пытающиеся перепродать купленное в магазинах по гос.цене подороже – например, марокканские апельсины, но это было незаконным занятием, и за него можно было нарваться на крупные неприятности. Люди сами, если замечали, в чем дело, таких перекупщиков стыдили:
– Апельсин-то откуда?
– Сухумский, дэвушка, сухумский!
– А он у вас в Сухуми прямо так с наклейкой «Maroc» и вырос?
На амстердамском же рынке торговали всем вперемешку – от свежей рыбы до носков и магнитофонов. Причем было совершенно очевидно, что рыбой торговали не рыбаки – она была, судя по ящикам, преимущественно импортная. И то же самое можно было сказать о большинстве остальных продуктов и товаров. Перед нами были профессиональные торгаши – интересно, по скольку они накручивают на цену своего товара? Тогда чем же рынок здесь отличается от магазинов? Тем более, что и то, и другое – в руках частников? Кажется, только ценами- здесь они ниже, чем в магазинах. Но зачастую ниже, чем там, и качество…
Частенько приходится слышать от бывших советских эмигрировавших «товарищей», как они чуть ли в обморок не падали, когда впервые увидели западное изобилие. На меня оно подобного сильного впечталения не произвело. Да, выбор здесь был шире, чем у нас. Но цены! А когда я попыталась себе представить, каково это – выбирать
Но у Николая глаза горели. Он начал чуть ли не пуская слюнки рассказывать нам о своих экспедициях на другой рынок, «блошиный». Товарищи, да это же обыкновенный старьевщик!
Ребята наши как-то приуныли: видимо, они тоже ждали от него рассказов о Ван Гоге и Рембрандте, а не об уцененном тряпье. Но мы старались быть вежливыми и ничего ему не сказали.
А вот на обратном пути меня-таки прорвало. Мимо нас проезжало множество машин. Я в машинах не разбираюсь и отношусь к их внешнему виду и названию с безразличием: машина для меня – средство передвижения, а не показатель моего общественного статуса. Но у Николая авто-вопрос явно свербел на душе.
– Посмотрите, ребята, тут все чернож***е безработные ездят на «Мерседесах»! А нам что выдают? За державу обидно!
От гнева у меня внутри все заклокотало. Ладно, когда какие-то недоучки тебе хамят на улице, видя тебя в компании африканца… Но еще никогда в жизни мне не приходилось слышать подобные слова от официального советского лица. Значит, держава должна была еще и на «Мерседес» ему раскошелиться?
Я просто не могла промочать. Это было бы трусостью и предательством.
– Завидовать между прочим, некрасиво! – сказала я, – Или Вас в МГИМО этому не учили?
Бычья шея Николая покраснела. Я видела только шею потому, что я сидела на заднем сиденьи его «не элитного» автомобиля. А наша троица воззрилась на меня с ужасом, в немом молчании: как это я осмелилась сказать такое официальному лицу?
У меня были двойственные чувства: с одной стороны, я гордилась собой, что не смолчала, а с другой, настроение было прочно испорчено этой его тирадой. После этого я не могла дождаться понедельника: когда же нас наконец развезут по голландским семьям, как обещали?
В воскресенье я не выдержала и первой из нашей компании решила в одиночку погулять по городу. Несмотря на полученные нами в Москве инструкции. Во многом из-за Николая – мне просто не хотелось находиться с ним под одной крышей.
– Пойду навещу друга по переписке, – сказала я ребятам, – Карта города у меня есть, адрес есть. Найду.
Таня выразила по этому поводу беспокойство и предложила мне, чтобы мы пошли все вместе.
– Тань, ну ты представь себе: незнакомый даже мне лично человек.. А мы заявимся к нему всей четверкой!
Таня подумала и признала, что я права.
– Только ты нам адрес его оставь на всякий случай, чтобы мы знали где тебя искать, если что.
Я оставила ей адрес, и мы договорились, что я вернусь к определенному времени.
– Хорошо тебе – небось обедом накормят!- сказал Руслан.
–
Идти мне пришлось почти через весь город: торгпредство было на юге, возле станции метро РАИ, а жил мой знакомый по переписке неподалеку от амстердамского зоопарка. Но расстояние меня не пугало. У меня была с собой карта, по карте я ориентируюсь хорошо, к ходьбе пешком была привычна, а вокруг было столько всего незнакомого и интересного, что я только успевала крутить головой направо и налево, чтобы все успеть рассмотреть.