Советская поэзия. Том второй

Коллектив авторов

‹Май 1943 г. Ясная Поляна›

ЗВЕЗДА

Л. Озерову

Осенней ночью падает звезда. В холодном небе света борозда. Примета есть: звезды падучий свет — Тревожный признак, чьей-то смерти след. Примета есть. Но как поверить ей? Мы пережили тысячи смертей. Беззвездной ночью, в окруженье тьмы Друзей в походе хоронили мы И дальше шли — в снегу, в чаду, в пыли… Ах, если б звезды скорбный счет вели И падали под тяжестью утрат, Какой бы разразился звездопад! О, сколько б звезд низринулось в ночи Над теми, что расстреляны в Керчи, Над павшими у Вязьмы и в Орле, Над школьницей, что умерла в петле, Над Бабьим Яром, где в золе подряд Мои

друзья и земляки лежат, Над теми, что от отчих мест вдали Укрыты горсткой неродной земли, Над теми, что в Берлине сражены За две минуты до конца войны, — Весь Млечный Путь в безмолвии ночном Осыпался бы горестным дождем! Но с высоты студеной, чуть видна, Срывается звезда. Всего одна…

‹1946›

* * *

В дагестанском далеком ауле У друзей коротали мы ночь. Облака на пороге уснули — Видно, выше подняться невмочь. Повлажневшие листья набрякли, Птицы пили спросонок росу. За открытыми окнами сакли Где-то в бездне кипела Койсу. Мы сидели в просторной кунацкой, Где в коврах и кинжалах стена, Запевая по-русски, по-лакски, Подливая друг другу вина. Уступая желанью хозяев И достойно встречая восход, Встал с бокалом Юсуп Хаппалаев, Уроженец кумухских высот. По дорогам, где гулкое эхо Грохотало машине вослед, Он из города нынче приехал В свой аул на побывку, поэт. Над рассветной подоблачной ширью Стих, вдвойне нам знакомый, возник. Зазвучали и «Парус» и «Мцыри» В переводе на лакский язык. Затмевая горящую лампу, Посветлело большое окно. Нестареющей музыкой ямба Было все в этом доме полно, Непривычным звучанием строчек, Обаянием русских стихов. Все читал и читал переводчик, Одаряя своих земляков. Те, что вышли дышать на терраску, Густо хлынули в комнату вновь, Услыхав, как бушует в кунацкой Чья-то молодость, чья-то любовь. И плечистый старик, что на свете Прожил сто удивительных лет, Произнес: — Этот Лермонтов, дети, Самый лучший кавказский поэт!

‹1955›

* * *

Захотелось той зимы, Где пурга заносит стежки, Где тулупы да пимы, А не куртки на подстежке. Захотелось вдруг зимы, Той, где лыжи, а не лужи, Где сугробы, как холмы, И дубы трещат от стужи. Захотелось той зимы, Где закат багрово тлеет, А в наплывах полутьмы Вздох, как облачко, белеет. Захотелось дней зимы, Настоящих, не сиротских, Захотелось бахромы Ледяной, в колючих блестках. Захотелось той зимы, Где на снежном перекрестке Вверх струятся, как дымы, Невесомые березки. Захотелось вновь зимы, Чистой, с хлопьями литыми, Той зимы, где были мы Молодыми, молодыми…

‹1972›

ОВАНЕС ШИРАЗ^{33}

(Род. в 1914 г.)

С армянского

* * *

«На какой земле в серебре поля, Золотые розы в каком краю?» И отвечу я: «То моя земля», Укажу я сердцем страну мою. «В сердце чьем гвоздики раскроют вновь Свой бессмертный цвет — лепестки любви?» — Спросишь ты, моя лань, моя любовь. Я скажу: «То в сердце моем — сорви». «Что на свете может смерть победить, Что с душою слито — не оторвать?» Кто б ни спрашивал, буду всем твердить: «То любовь, Любовь, повторю опять». «Где, В каком краю, в золотой весне Человек, что роза, цветет, скажи?» И отвечу я: «То в моей стране. Лишь она дарует живую жизнь»

‹1936›

* * *

Без устали смотрел бы amp; На твой расцвет, страна моя. Хочу, чтоб видели, как днем, Глаза и в сумраке ночном. И день и ночь тобой готов Я насыщать и взор в стих, Моя

отчизна, мать цветов, — Цветущий сад надежд моих!

‹1938›

ОРЁЛ И ЧЕЛОВЕК

Затосковал орел над высью скал, С небес своих спустился на утес Взглянул на небо — вновь затосковал, И сжалось сердце старое от слез. «И небо тоже отнял человек, Им завладел он, как землей внизу», — Сказал он, и скатилась с черных век Вдруг капля неба обратись в слезу. «Наверно, скоро и твой час пробьет!» — Взглянув на солнце, с болью молвил он… А человек, пленивший небосвод, Стремился к солнцу, мыслью окрылен.

‹1939›

* * *

Опускается в бездну старости мать, Уж не рвать ей по склонам банджар-траву… А в горах зеленеет весна опять, Одевает вершины их в синеву. Полечу я в родное гнездо скорей, Прилечу я в Ширак быстрей журавля, Наберу подснежников снега белей, Все возьму, чем богата весной земля. Догоню весну на горном лугу И в объятья матери принесу. Ну, а если этого не смогу, Ей ребенок мой принесет весну.

‹1940›

ГОЛОС ПОЭТА

Я — поэт. Я вечностью рожден. Вскормлен я землей и небесами. Звезд язык… знаком мне с детства он, С птичьими знаком я языками. Голубь мне садится на плечо, Но, в любовь высокую влюбленный, Я, всегда мечтавший горячо Обласкать, как сына, мир зеленый, Я, готовый плакать в три ручья Из-за чьей-нибудь одной слезинки, Я, не раздавивший муравья, Я, на смерть восставший в поединке Ради жизни, счастья и труда, — Я кричу, как ласточка, кричу я, Что тревожно вьется у гнезда, Коршуна кружащего почуя… Призываю: в сердце меч врагу! Жизнь восславьте, зло сведя в могилу. Смерть в уста поцеловать могу, Но простить врагу — превыше силы! Он хотел вселенную залить Черной тьмой, воздвигнуть горы пепла, Он хотел извечный свет убить, Чтобы солнце на небе ослепло. В сердце, превращенное в набат, Бьет неумолкающая совесть. Я кричу: нам гибелью грозят! Встаньте все, к сраженью приготовясь! Встаньте все — и Север, и Восток, И вершины, и леса, и реки. Смерть в уста поцеловать бы мог, Но врагу я не прощу вовеки! Я, не раздавивший муравья, Я, скорбевший о цветке увядшем, Я кричу — щадить врага нельзя, Чтоб его не видеть детям нашим, Чтобы, в мире уничтожив зло, Мирно человечество цвело!

‹1941›

ДЕТСТВО МОИХ СВЕРСТНИКОВ

Лук украв у одних, у других каравай, Мы бежали купаться к реке Арпачай Иль бродили в горах по тропинкам лесным И неведеньем счастливы были своим. Мир кончался для нас за высокой горой, Уходящее солнце влекло за собой. Кто нам хлеба дает, кто доводит до слез, Кто смеется, кто плачет — не знали всерьез. Мы букеты цветов приносили с вершин, Но не знали, в какой их поставят кувшин. Очень мало мы знали о мире большом, Горемыки, не знали о горе своем. Хоть жилось нелегко нам, голодным, босым, Мы неведеньем счастливы были своим.

‹1943›

ПЕСНЬ МОЛОДОСТИ

У меня в глазах — свет весенних дней, Я к высотам счастья шагаю — вверх! По камням и по скалам взбираюсь вверх, По уступам гор подымаюсь вверх, По обрывам, по скалам, по кручам — вверх! Счастье дальше звезд, путь к нему непрост. Молод я! И мой конь молодой ретив… Я не вижу скал на своем пути, Я не вижу гор на своем пути, Ни камней, ни круч на своем пути. Надо мной гроза. Блеск слепит глаза. Кто мне даст ответ — может, смерти нет? Я, не ведая страха, взбираюсь вверх, Я, не веруя в гибель, взбираюсь вверх, Я — бесстрашный, бессмертный, взбираюсь вверх! У меня в глазах свет весенних дней, Но чтоб мне до вершины дойти своей, Столько скал еще надо преодолеть, Столько круч еще надо преодолеть, Столько бездн и подъемов преодолеть!