Советская поэзия. Том второй

Коллектив авторов

‹1965›

* * *

Я спал в траве однажды. И под утро Необычайный сон приснился мне, Мне снился чудный сон — мне снилось, будто Все беды мира были лишь во сне. А наяву мир не будили трубы, Не строились во фронт ефрейтора И венский обыватель Шикльгрубер — По-прежнему подручный маляра. И не было ни пламени, ни дыма, И нету крови ни на чьей душе, И в прах не превращалась Хиросима, И друг мой не погиб на Сиваше. Я спал в траве. Мне снилось этой ночью, Что счастлив мир, нет ни на ком вины, Что мать меня встречала в доме отчем В тот день, когда вернулся я с войны; Что нету истин правильных, но стертых, Что

время не было вовек таким, Когда мы дружно проклинали мертвых И памятники ставили живым!.. Мне снилось, что прошли все беды мимо, Я тихо спал в траве, и снилось мне: Прах Хиросимы, печи Освенцима — Все это с миром было лишь во сне!..

‹1965›

ВОЛЫ ПОД ДОЖДЕМ

На зеленой лужайке два черных вола, И на серых рогах дождевая вода. Мирен отдых волов. Их сюда привели Грязь и камни дорог, где устали волы. Перед ними — трава. И забыта арба, На которую грузят зерно и дрова. На зеленой лужайке два черных вола, И на серых рогах — дождевая вода.

‹1965›

ГОВОРЮ С ЧИНАРОЙ И КОЛОСЬЯМИ

— Чинара! Тихий дождь идет. Ты счастлива, чинара? — Да. — А мне зелености твоей Вполне достаточно для счастья, И тень твоя во всю длину Лежит на глади сновиденья. — Колосья! Тихий дождь прошел. Вы рады ли, колосья? — Да. — А мне для радости довольно Того, что солнцу рады вы. И длится жизнь, и хлеб печется, И дети игры затевают, И не хотят остановиться Веселых мельниц жернова.

‹1968›

СОН ЗИМНЕЙ НОЧЬЮ

Шел снег. И при медленном снеге, При стуже небес и земли, Чем глубже я спал, тем краснее Тюльпаны Чегема цвели. Шел снег. Но душа ночевала Вдали от его белизны. Шел снег. Зеленела чинара. Как зелены зимние сны!..

‹1968›

* * *

Что б ни делалось на свете, Всегда желавшем новизны, Какой бы новый способ смерти Ни вызнал старый бог войны, — Опять, как при слепом Гомере, Лоза лелеет плод вина, Шум трав и розы багровенье — Все как в иные времена. И слез о смерти так же много, И счастлив, кто рожден уже, И так свежо, так старомодно Бессмертья хочется душе!..

‹1969›

* * *

Деревья, вы- братья мои. Темнело, но все же могли Глаза мои видеть при звездах, Что впали вы в дрему и отдых, Как путник, как пахарь, как кто-то, Кого утомила работа. Деревья, я раньше уйду. Я вам оставляю звезду, И снег, и рассвет, и пространство, К которому сердце пристрастно. Спасибо вам, братья мои, За то, что метели мели, За тень и за шорох листвы, За то, что я — раньше, чем вы…

‹1973›

ГРИГОРИЙ ЛАЗАРЕВ^{65}

(Род. в 1917 г.)

С хантыйского

ДЕВУШКА ИЗ ТАЙГИ

Знаю, в тесной избенке, вдали от селений, Среди заячьих «строчек» она родилась. Знаю, ползать училась — на шкуре оленьей, А ходить — за подол материнский держась. Подрастала — зимы не боялась морозной, Новой жизни высокий закон поняла. И пошла по счастливой дороге колхозной, Свою силу — с народною силой слила! А народная сила не знает преграды: Перед ней расступилась глухая тайга. Вот —

проходит деревнею тучное стадо, Электрический свет отражают снега… Ясным утром, сощурясь от яркого света, На крыльцо она выйдет — и скажет народ: «Наша дочь, Александра Ивановна это, Вместе с солнышком встала, на ферму идет!..» «Поднимайтесь, красавицы, время на дойку!..» Гладит морды коровам, халатом шуршит, И поводит ушами любимица Зорька, Узнавая хозяйку, подняться спешит. Белой шапкой молочная пена клубится, И ведра не хватает — еще подставляй! Так по капле богатство народа творится, Серебристою струйкой стекая за край. А деревня — что город, большой и прекрасный, Свет зари отражается в каждом стекле… Александра Ивановна! Здравствуй и властвуй, Будь счастливой всегда На счастливой земле!

‹1958›

ПИМЕН ПАНЧЕНКО^{66}

(Род. в 1917 г.)

С белорусского

ПАРТИЗАНСКАЯ ВЕСНА

Будут вечно сады расцветать, Воздух ласточки резать крылами. Будут девичьи ноги ступать Луговин коврами. Только прошлой весне не зацвесть Беспечальною синью, Холодна ее светлая весть И горчит полынью. Росы падают с тихих трав На сапог, пропыленный в скитаньях, Растревожив, расколыхав, Словно ветви, воспоминанья. Думал: только кровь и война, Только грозные думы и речи, — А припомнилась снова она, Ее косы, и губы, и плечи. Так и кажется: рядом шла б, Улыбалась взглядом лучистым. «Глянь — с березой целуется граб». Или: «Сбей мне звезду на монисто». Нет, она не пройдет сквозь леса. Там, за фронтом, заветная хата. Обрывает птиц голоса Рокот пушечного раската.

‹1942›

ГЕРОЙ

Он крикнул гневно: «Вставай, пехота, Мы не на пляже, а на войне!» И лег на колючку, обвившую доты, И сотня солдатских сапог — пол-роты — Прошла по его спине. Не он, а другие ушли в атаку, Глушили гранатами блиндажи, Кололи врагов и сжигали танки, Чтоб знамя победы поднять спозаранку, Чтоб ринуться снова на рубежи! А он свое тело со ржавой колючки Снял молча, без стона, и сразу тогда Упал на траву, и стала горючей Боль этой травы, и росы, и летучих Ветров, что с Валдая примчались сюда.

‹1943›

НА РОДНОЙ ЗЕМЛЕ

Мы шагали на запад за огненной, дымной стеной, Наши губы потрескались, лица пожар обагрил. Беспощадно стучался в ворота железные бой: «Беларусь, отвори!» И когда вековые леса расступились кругом, Мы увидели — роют песок на полянках, Как быки перед смертным концом, Вздыбив пушек рога, С черной свастикой танки… Не про это совсем написать я сегодня хочу, Я к руинам родным всю дорогу свою уже знаю! Я давно присягнул, что приду, обниму, залечу Каждый милый вершок моего белорусского края. Я не знаю, что чувствует аист или скворец, Над деревней родной Пролетая весенней порою, И что чувствует травка, пробившись сквозь тьму наконец Под горячее солнце Весною. Я навеки прославлю Восторженным словом своим, Дважды, трижды прославлю Возвращения радостный срок!.. То ли теплый плач, то ли горький дым Мне глаза заволок?… Счастье есть! Посмотрите туда, Где плодов урожай собирают садовников руки. Наша родина-мать собирает свои города После тяжких боев, После долгой и горькой разлуки. Счастье есть! Поглядите — над нашей Москвой Золотые созвездья цветут и несутся победные марши! Это — пот наш и кровь, Это — наш урожай боевой, Это — слава народа, Это — праздник на улице нашей!