Советы одиного курильщика.Тринадцать рассказов про Татарникова.

Кантор Максим Карлович

Мы вошли в зал конференций. Посольские сидели отдельно, я их сразу опознал, характерные такие лица.

— Гена, это правда, что третий секретарь посольства всегда гэбэшник?

— Правда, — сказал Гена. — И второй тоже.

Курбатский, плотный лысеющий брюнет с подвижным лицом, приветствовал собрание. Курбатский был одет демократично — простой бархатный пиджак, жилетка в лиловых цветах, белая рубаха с отложным воротником. Он обогнул стол, подошел к прессе, каждому пожал руку. Он сообщил, что сенсация

ждет в соседней комнате. Дверь в комнату тут же и открылась — в зал вышел человек в черном капюшоне, натянутом на голову. Журналисты ахнули.

Человек шел медленно, давая возможность собранию рассмотреть себя подробно. Высокий крепкий мужчина с черным чулком на голове. Только узкие прорези для глаз и маленькая дырка для носа. Палач из средневековой легенды. Человек в маске, авантюрный роман девятнадцатого века.

— Сегодня мы наконец узнаем правду, — сказал Курбатский. — Вот, прошу любить и жаловать, перед вами Иван Иванович Иванов, вы понимаете, ха-ха, что это псевдоним. За ним скрывается русский резидент в Лондоне, майор КГБ.

— А почему он в маске?

— Чтобы его не сразу опознали московские спецслужбы. Это один из тех водолазов, которые лишили жизни полковника, храбреца и демократа, борца с режимом.

Журналисты несколько опешили. Если человек в маске по заданию КГБ топил полковника, то КГБ этого человека и так знает, зачем тогда маска. Что-то здесь непонятное.

— Что же тут непонятного? — Курбатский журналистам сказал. — Наоборот, все понятно. Да, некоторые его знают. Но далеко не все. Иван Иванович хочет сохранить инкогнито. Ивану Ивановичу непросто делать сегодня свое сенсационное признание.

— Непросто. — Голос из-под маски звучал странно, словно человек говорил из канализационного люка. — Непросто, но я скажу всю правду.

— Вопросик можно? А вы в этой самой маске в люке сидели?

— Нет. В другой.

— Долго ждали полковника?

— Три месяца.

— Москва послала вас убить Курбатского?

— Кремль желает свести счеты.

— Неужели такие злопамятные люди?

— Именно такие.

— И вы приехали убить борца с режимом?

— Рыли подкоп к нему домой.

— Скажите, вам не страшно убивать людей?

— Это моя работа.

— Бесчеловечная работа!

— Теперь я это осознал.

— Вы не воскресите тех, кого убили по приказу сатрапов!

— Увы, нет! — Голос незнакомца в маске сделался печален.

— Вы что же, машина для убийств?

— Был машиной. Теперь хочу стать человеком.

Курбатский позвонил в колокольчик, привлекая внимание прессы, и сообщил:

— Иван Иванович осознал и скорбит. Он вместе с нами сокрушается о невинно утопленном полковнике. Иван Иванович хочет загладить свою вину, он сам хочет встать на путь демократии и прогресса.

— Это правда?

— Иван Иванович уже

передал мне план тайного вторжения на острова Британского содружества. План этот существует только в двух экземплярах. Один у КГБ, другой — у меня.

Зал захлопал. Пожилая англичанка распихала локтями журналистов, пробилась к Ивану Ивановичу и поцеловала его в лоб. То было признание заслуг Ивана Ивановича, скромного палача, осознавшего вину перед Британией и человечностью. Человек в маске принял поцелуй достойно.

— Расскажите, как вы утопили полковника.

— Что тут рассказывать! Сидели в люке возле дома Курбатского. Когда полковник почти подошел к воротам, я откинул крышку и схватил его за одну ногу, а мой напарник — за другую.

— Чудовищно!

— Согласен, чудовищно.

— И что же, дернули вы его за ноги, а он упал и утоп?

— Утоп, — подтвердил человек в маске.

— Как вы узнали, что это идет именно полковник, вы же сидели в люке?

— Услышали шаги. Это район вилл, случайных прохожих нет. Частная дорога.

— А если бы вы ошиблись?

Человек в маске развел руками. Мол, не повезло бы кому-то другому.

— Но это же цинично! — Журналисты опешили. Конечно, убиение полковника КГБ — это преступление. Но убийство кого-то совсем стороннего, кто мог подвернуться под руку, — это уж ни в какие рамки не лезет.

— И вам не было жалко никого?

— Работа такая.

— Но теперь вы раскаялись?

— Еще бы! — Человек в маске скорбно уронил на колени большие натруженные руки диверсанта.

Журналисты обратились к Курбатскому.

— Я со своей стороны подтверждаю правдивый рассказ Ивана Ивановича, — сказал миллиардер. — Я ждал полковника в своей вилле, разжег камин, разлил виски. Сидел у огня и ждал. Так прошло два часа. Не дождался. Его убили! — И Курбатский воздел руки к потолку.

Потом он подошел к Ивану Ивановичу, убийце, обнял его по-братски и поблагодарил за правду, которая озарила своим ясным светом эту грязную и вонючую историю.

— Спасибо вам, Иван Иванович! Если бы все люди стали такими честными, как вы, с враньем и лицемерием было бы покончено навсегда! А теперь прошу в автобус, осмотрим место происшествия.

Мы с Геной Чухонцевым и примерно полусотней журналистов посетили район вилл, где несчастный полковник нашел свою судьбу. Это вам не Пимлико — одинаковых домов тут не было, на казармы они совсем не походили. Мы осмотрели люк, заглянули в канализацию, полиция огородила уже люк железными барьерами, а активисты вывесили плакаты «КГБ, вон из британской канализации!». Курбатский даже позвал нас к себе, налил виски, показал то самое место, где он сидел, поджидая полковника.

— Вот в этом самом кресле сидел! Сосед мой, Сысолятин, миллиардер и филантроп, может подтвердить!