Советы одиного курильщика.Тринадцать рассказов про Татарникова.

Кантор Максим Карлович

— Так вот, голубчики, не было никаких сокровищ. Не в Москве это царство находится, и сокровищ в раскопе быть не могло.

— А где ж они находятся? — спросил подозрительный Гена.

— Разрешите небольшой исторический экскурс. — Сергей Ильич пригубил из стакана, оглядел свой класс и продолжил не торопясь. — Когда в шестнадцатом году прошлого века вели раскопки царства, часть раскопок проходила на территории Российской империи. Территория царства нескольким государствам досталась, и везде неспокойно. То в Иране революция, то у курдов восстание. Некоторые крепости до сих пор под блокпосты используются, Россия в не меньшей мере, чем другие, может претендовать на наследство древнего

царства. Но где оно именно находится — неизвестно. Богатейшее царство, контролировавшее торговые пути между Месопотамией и Малой Азией с девятого по восьмой век до нашей эры, столь незаметно рассеялось, что даже античные авторы это царство не упоминают, а постройки их ассирийской Семирамиде приписали. Вы следите за моей мыслью?

Гена, Оксана и я слушали смиренно, Оксана даже сделала пометки в блокноте.

— Интересно, а вековая мечта русского человека о царстве Удмурту когда возникла? — спросила она.

— Вековая мечта русского человека состоит в том, чтобы построить паркинг в пять этажей, — сказал Татарников желчно. — Это и есть наше царство Удмурту.

— А Палыч говорил, что жители Удмурту были мирные и высококультурные кочевники, — Оксанка сказала растеряно.

Я видел, что в Татарникове зреет раздражение, но не понимал пока, на что именно.

— Где это вы, голубушка, мирных кочевников видали? И к тому же высококультурных? Культурные люди по домам сидят, на лошадях вдоль по степи не носятся!

Сергей Ильич Татарников переводил взгляд с меня на Гену Чухонцева, с Гены на Оксану. Он курил, щурился от дыма и собирался нечто сказать. Наконец его прорвало.

— Урарту! — завизжал Татарников, никогда не слышал такого тонкого противного голоса. — Урарту, а не Удмурту! Неучи! Двоечники! Не было никогда такого царства Удмурту, понимаете, голубчики! Не существовало! Вас, понятно, обмануть ничего не стоит, вы люди невежественные до последней степени — но ведь и весь русский народ обманули! Боже ты мой, ну и остолопы!

— Вы все-таки полегче, Сергей Ильич! — Гена сказал. — На всех перекрестках плакаты висят «Сокровища царства Удмурту»! Что ж, все дураки, что ли, так у вас выходит?

— Дегенераты!!! — визжал Татарников. — Плакаты висят! А десять лет назад плакаты висели «Хочешь жить в Европе — голосуй за демократов»! А еще десять лет назад висели плакаты «Партия — ум честь и совесть нашей эпохи»! Чего только на плакатах не пишут! И коммунизм, и социализм, и капитализм, — все это наше родное Удмурту! Для таких вот, как вы, второгодников вся русская история и сочиняется.

— Зачем уж так-то…

— Убийцу поймать хотите, золото найти мечтаете? Тогда подумайте, кто мог такую дурь выдумать про царство Удмурту. Кто такой дикий, еще менее образованный, чем вы? Понятно, это непросто: найти человека еще более невежественного, чем вы трое, — но все-таки попытайтесь! Какую преступную группировку покрывал сенатор Шубкин?

— Группировку Буравчика.

— Стало быть, перед нами творчество бандита Буравчика. Он хотел припомнить что-то из общей истории — какое-то имя позаковыристей — и у него почти получилось! Так и все русские политические деятели поступали — Петр Первый, Столыпин, Троцкий, Горбачев — хотели что-то такое придумать исторически фундированное — а получалось всегда царство Удмурту. Вот она, вековая мечта русского человека! Подумайте, что было нужно группировке Буравчика? Произвести раскоп, который завершился бы строительством долгожданного паркинга. Под это дело выдумали городище древнего царства — только он ошибся и вместо Урарту ляпнул Удмурту. Но ведь ему все поверили! И сенатор Шубкин, и вы, и весь народ! А как верили Петру? А Столыпину с Горбачевым? «Построим общеевропейский дом»! Это

чем от царства Удмурту отличается? Но у нас же народ тупой, неграмотный. Что-то слышал, что-то где-то читал. Имена путают, — Баян — Баюн, Урарту — Удмурту, социализм — капитализм — какая разница!

Сергей Ильич смотрел на нас, своих учеников, почти с ненавистью.

— Вековая мечта русского народа! Вывалил Буравчик в раскоп награбленное за много лет, легализовал золотишко и, естественно, вывез золото прочь — куда-нибудь, где понадежней. А одновременно освободил тоннель от ценностей — теперь тоннель можно использовать под паркинг! Решена задача! Не обошлось и без крови. Кто там Буравчиков конкурент, говорите? Вовчик? Так вот, видимо этот самый Вовчик и приехал бороться за паркинг, он и застрелил сенатора Шубкина. Вам теперь все ясно?

— Подождите, — сказал ошалевший Гена, — как это вы так быстро разобрались! Надо вызвать свидетелей, посмотреть вещдоки. Нельзя огульно обвинять людей.

— Значит, чтобы поверить в царство Удмурту, вам хватает бездарной телепередачи? Чтобы решить, что лучше финансового капитализма ничего нет, довольно мнения менеджера фирмы «Рога и копыта»? А чтобы понять, что бандит — это бандит, доказательства нужны дополнительные? Перестаньте глупости говорить, Гена! План Буравчика до смешного прост и примитивен — но ведь сработал! А что план Горбачева или Петра или Столыпина — был сложней? Выдумать какуюто дурацкую, простите, цивилизацию — ради вхождения в которую надо развалить собственную страну, — это вам похлеще, чем царство Удмурту придумать. Буравчик боролся за места застройки — вот и придумал теорию, а сенатор Шубкин выдумку поддержал. А три глупых сыщика, — Татарников посмотрел на нас с жалостью, — не смогли даже догадаться, что речь идет о несуществующих вещах. Так ведь Горбачев еще и не такое вытворял!

— Неужели все — выдумка? Вековая мечта русского человека — это фальшивка?

— В окно посмотрите! — сказал Татарников. За окном уже сгущались сумерки, и ничего не было видно. — Что там у нас?

— Муть какая-то за окном, — сказал я.

— Почему, у вас красивый вид, — сказала зоркая Оксана. — Вон там огонек в небе: башенный кран, кажется. Сварка поблескивает, таджики у нас и ночью трудятся. Небоскреб вижу, красиво подсвечен, желтым и сиреневым цветом. Магазин ночной вижу, реклама светится, — перечисляла старательная Оксанка.

— Нравится вам? — спросил Татарников.

— Это же мой город!

— Видите, голубушка, — Татарников затянулся сигаретой. — У каждого есть свое Удмурту. Утраченная волшебная страна, существующая лишь в воображении, — но оттого не менее реальная. Башенный кран, который вы заметили, стоит как раз на месте дома, в котором родилась моя покойная мама. Моего города больше нет, он исчезает, и я наблюдаю его уход. Посижу на кухне, понаблюдаю тихонечко, — да и спать пойду. В конце концов, такова уж судьба: я сам превратился в древность — и шансов, что для сохранения меня построят музей, крайне мало. А вы поживите подольше, поиграйте в свое царство.

— Сергей Ильич, так что же дальше?

— Дальше? — Татарников захмелел и задумался. — Дальше. Про Удмурту. Про нас всех, про вековую мечту.

— В государстве Урарту, мои милые, было развито виноделие, и вино шло на экспорт; скорее всего, именно вином царства Урарту был пьян Ной, когда над ним посмеялись его сыновья. Ну, а от этой истории уже и до Ноева ковчега недалеко. Может быть, вином царства Удмурту Россия и спасется, может, отсидятся на кухнях последние бравые алкоголики.

— Да ну вас! — сказала Оксана и склонилась над котом. — Киса, киса, Баюшка! Страшно на свете, да, Баюн? Кочевники всякие. Буравчики, Бандиты, сенаторы. Урарту.