Современная жрица Изиды
Шрифт:
А дальше было еще хуже. Могини, признавая теперь меня своимъ «братомъ» и, очевидно, желая заинтересовать меня, сталъ разсказывать о своемъ гуру, махатм Кутъ-Хуми, и о томъ, что онъ сегодня утромъ удостоился получить отъ него письмо, отвчавшее на вопросы, только-что имъ себ заданные. Письмо пришло вовсе не по почт, а упало прямо на голову Могини.
Индусъ разсказывалъ объ этомъ «феномен» съ величайшимъ благоговніемъ; но я не только ему не врилъ, а и почувствовалъ стремленіе скоре выйти отсюда на чистый воздухъ. Я уже направился было къ своей шляп, какъ въ передней раздался звонокъ, и черезъ нсколько секундъ въ комнату вошла дама. Мы поклонились, она кивнула намъ головою и опустилась
Я усплъ ужь разглядть даму. Это была нарядная, толстая старуха, съ лицомъ, вроятно красивымъ въ молодости; но безъ всякаго выраженія и теперь густо покрытымъ румянами и блилами. Изъ-подъ лентъ шляпки въ ушахъ ея сверкали огромныя брильянтовыя серьги, а на груди красовалась массивная брошка, состоявшая тоже изъ большихъ драгоцнныхъ камней.
— Ah, ch`ere duchesse! — воскликнула Блаватская, входя и здороваясь съ гостьей.
«Марія Стюартъ!» — чуть было не сказалъ я.
Хозяйка тотчасъ же представила меня, выставивъ на видъ вс мои аксесуары, способные придать мн нкоторое значеніе въ глазахъ такой дамы.
Дюшесса протянула мн большую, толстую руку и сразу же, съ перваго слова, пригласила меня на балъ, который она даетъ черезъ нсколько дней. Я не безъ изумленія поблагодарилъ ее и, проговоривъ нсколько приличныхъ случаю фразъ, поспшилъ скрыться въ сосднюю комнату, гд находились Могини и Китли. Разговоръ у насъ плохо вязался — они вглядывались въ меня, а я въ нихъ.
Дюшесса не засидлась. Елена Петровна пріотворила къ намъ дверь и поманила меня.
— Отчего вы убжали? — спросила она.
— Оттого, что не хотлъ быть лишнимъ, у васъ могъ быть съ Маріей Стюартъ серьезный разговоръ.
— Ну вотъ пустяки!.. а на балъ къ ней вы непремнно позжайте.
— Ни за что не поду. Если будетъ нужно — вы объясните ей, что я больной человкъ, нелюдимъ и т. д. Это и будетъ правда…
Елена Петровна побурлила, пожурила меня, но, въ виду моей непреклонности, мало-по-малу стала успокоиваться.
— И что вы такое можете имть противъ нея? свтская женщина… вс он въ ихъ grand monde' такія!
— Я ровно ничего не имю и не могу имть противъ нея, — отвтилъ я, — но съ тмъ, что въ grand monde' вс такія — не согласенъ. Я очень люблю настоящихъ свтскихъ женщинъ, потому что люблю всякую гармонію, красоту, изящество. Истинная grande dame, все равно — молода она или стара, красива или нтъ — прежде всего изящна, то-есть проста, естественна и не думаетъ о своей важности. Эта же Марія Стюартъ — герцогиня съ плохихъ театральныхъ подмостковъ. Я увренъ, что она родилась не герцогиней и не лэди…
— Ну да, конечно, сказала Блаватская, — она дочь человка, нажившаго, не знаю какъ, мшокъ съ золотомъ. Титулъ ея перваго мужа, Помара, — купленъ ею, а овдоввъ — она купила себ второго мужа, уже настоящаго лорда… А какой у нея чудесный отэль!.. у нея бываетъ tout Paris!
— И она можетъ сдлать среди этого tout Paris карьеру «теософическому обществу»! — докончилъ я, — вы совершенно правы, Елена Петровна.
— Съ волками жить, по-волчьи выть!.. а да Богъ съ нею! знаете ли, не сегодня — завтра Олкоттъ прізжаетъ.
— Очень радъ это слышать, — я горю нетерпніемъ познакомиться съ «полковникомъ», съ которымъ уже хорошо заочно знакомъ изъ «Пещеръ и Дебрей».
— И притомъ онъ будетъ вамъ очень полезенъ: онъ магнетизеръ необыкновенной силы, излчилъ тысячи народу отъ всевозможныхъ болзней. Въ нсколько сеансовъ онъ такъ поправитъ ваши нервы, что вы себя совсмъ новымъ человкомъ почувствуете. Онъ вамъ наврное понравится. Съ его пріздомъ начнутся собранія и conf'erences его и Могини — этотъ Могини, знаете, отличный
— Несомннно. Гд же будутъ эти conf'erences?
— Одно собраніе должно быть у «дюшессы» — это необходимо, а затмъ будутъ собираться въ дом одной теософки, m-me де-Барро. Это прелестная и замчательная женщина, умная, скромная… вотъ увидите, увидите не позже какъ черезъ полчаса, потому что у нея сегодня, сейчасъ предварительное собраніе — и мы вс демъ. За мной задетъ «дюшесса», а вы отправляйтесь съ Могини и Китли.
Я не сталъ отказываться.
Примчанія.
— Въ стать «Елена Петровна Блаватская» («Русское Обозрніе», ноябрь 1891 г.) г-жа Желиховская, бывшая сама «членомъ теософическаго общества», какъ мн совершенно извстно, говоря о задачахъ этого общества, впадаетъ въ весьма курьёзную ошибку: она смшиваетъ изученіе древнихъ восточныхъ литературъ съ изученіемъ… ереси Арія (стр. 260)! На страниц 287 она впадаетъ въ ту же ошибку и говоритъ о какомъ-то братств аріанъ. Конечно, узнавъ о такихъ своихъ погршностяхъ, она станетъ утверждать, что это только «описки» и во всемъ обвинитъ редакцію «Русскаго Обозрнія». Но какъ она объяснитъ («Рус. Обозр.» декабрь 1891 г., стр. 595) свое заявленіе, якобы со словъ Е. П. Блаватской, что Люциферъ — носитель свта, а «по-латыни Eosphoros, какъ часто называли римляне Божью Матерь и Христа»?!?
IV
Вынужденный статьями г-жи Желиховской печатно говорить о моемъ личномъ знакомств съ Блаватской и «теософическимъ обществомъ», — я говорю не съ чьихъ-либо словъ, а только то, что самъ видлъ, слышалъ и на что у меня есть неопровержимые документы. Въ случа необходимости я могу представить, въ доказательство того, что утверждаю, и новыя показанія живыхъ свидтелей.
Я нахожу, что всякія подробности и даже подчасъ мелочи обстановки, при которой начиналась въ Европ пропаганда «новой религіи», соблазнительно рекомендуемой теперь и русскому обществу въ качеств «чистаго и высокаго ученія», — вовсе не безполезны, а даже необходимы для цльности картины. Чего я не видлъ — о томъ не говорю, но что видлъ, то обязанъ разсказать именно такъ, какъ оно было.
Я не знаю, что такое творилось въ ма 1884 года въ Америк и въ Индіи, не знаю даже происходившаго за это время въ Лондон; но очень хорошо знаю все, происходившее въ Париж. Если мн приходится утверждать совершенно противуположное тому, что свидтельствуетъ въ своихъ статьяхъ сестра Е. П. Блаватской, — мн это весьма прискорбно, но что же я тутъ подлаю!
Дойдя до этого времени, г-жа Желиховская, въ качеств свидтельницы, между прочимъ, говоритъ: «Постителей бывали ежедневно массы. Елена Петровна успвала заниматься лишь раннимъ утромъ отъ 6 часовъ утра до полуденнаго завтрака, а день весь проходилъ въ пріемахъ и сует. Общество осаждало ее разнообразное, но все изъ интеллигентныхъ классовъ. Множество французовъ-легитимистовъ и имперіалистовъ льнули къ ней почему-то въ то время; очень многіе ученые, доктора, профессора, психіатры, магнетизеры, прізжіе со всхъ странъ свта и мстные. Доктора Шарко тогда въ Париж не было, но Рише и Комбре, его помощники, были своими людьми. Фламмаріонъ бывалъ очень часто; Леймари — издатель Revue Spirite; старичекъ магнетизеръ Эветъ, другъ барона Дюпоте, постоянно конкуррировалъ съ Оллькотомъ въ излченіяхъ присутствовавшихъ больныхъ. Русскихъ бывало множество мужчинъ и дамъ, и все это усиленно напрашивалось въ дружбу и въ послдователи ученія». («Русское Обозрніе» декабрь 1891 года, стр. 572).