Современный польский, чешский и словацкий детектив
Шрифт:
Директор отложил бумагу. Он подумал: «А мне ведь постоянно твердил обратное. И не только здесь, дома тоже. В коттедже со старыми почерневшими стенами, обвитыми диким виноградом». И тут на память пришли слова майора Швика: «Немедленно сообщите мне, если он вдруг решит уволиться…» Это было давно, с тех пор многое изменилось. Швика сняли. Но эта история с Бауманном… Нет ли тут какой связи?
Черновик заявления написан от руки, похоже, что авторучкой.
Сага достал из докладной Бауманна несколько страниц и сравнил. «Да, старик не обманул меня.
Директор закурил сигарету и, отыскав в записной книжке нужный номер, снял трубку.
Капитан Шимчик приехал в голубой «победе» и сразу же из проходной позвонил Саге.
— Не знаю, что ты скажешь, — уже в коридоре начал Сага, — может быть, все это чепуха. Но заявить я должен.
Свое сообщение он закончил вопросом: «Ну, как?» Они уже стояли посреди кабинета с тяжелой канцелярской мебелью. Несмотря на то что директор был явно взволнован — он и не пытался скрывать этого, — вид у него, как обычно, был строго официальный: добротный темный костюм из магазина готового платья, ботинки на толстой подошве, и лишь только пиджак, так же как и стол, густо обсыпанный пеплом, снижал респектабельность и подчеркивал его волнение.
— Да ты лучше сядь, — вместо ответа сказал капитан. И когда директор послушно опустился на стул, спросил: — Где документация открытия?
— Здесь, в сейфе.
— Ты ее инженерам показывал?
— Я им об этом ничего не говорил.
— Что они знают об открытии?
— Я их не спрашивал, — солгал директор. — Стеглик говорил, что старик давал ему задания на маленьких листках. А иногда просто устные указания. Он и Сикора работали над этим больше всех, конечно, лаборанты тоже делали кое-что, но думаю, что о существе открытия они не имеют представления.
— Когда ты с ними говорил?
— Только что. Они ушли от меня, еще одиннадцати не было. А сейчас семь минут двенадцатого.
— Бауманн у тебя был вчера около четырех?
— Без малого четыре. Ровно в четыре я собирался на совещание. Оно началось чуть позже, но я задержался с Бауманном и опоздал.
— А Голиан был у тебя около двух?
— Да.
— С тех пор ты его не видел?
— Так я же тебе говорю, — Сага покачал головой, — хотел с ним потолковать, торчал до полдесятого у них, еще дома до полуночи ждал, он все не возвращался. Я от окна не отходил.
— Он всегда так поздно возвращается?
— Довольно часто, у него роман с зубной врачихой. Он мне сам об этом как-то сказал.
— Вчера, когда Голиан к тебе заходил, он был взволнован?
— Не сказал бы. Волновался, пожалуй, больше Бауманн. Выглядел совсем больным. Если б не это, я бы с ним не стал задерживаться. Не люблю опаздывать. Несколько человек явятся позже — и приходится сидеть до бесконечности, а мне этого сидения, — он обвел рукой кабинет, — и тут хватает! С планом и сроками горим, с поставками опаздывают… Поставщики подчинены другому начальству, а министерство стружку снимает
«Постарел, сдал, — думал Шимчик, беря предложенную директором сигарету. — Когда-то бушевал, даже дома говорил, как с трибуны, а сейчас сипит, слова глотает, глаза щурит. Устал, должно быть. Или, может быть, это страх?»
Капитан не сдержался, спросил.
— Оставь, пожалуйста. — Директор пододвинул к нему пепельницу. — Какой еще страх, просто я нервничаю, ты должен понять. Голиана я взял на завод по распоряжению твоей милости, хотя у нас многие протестовали, особенно те, которым я поперек горла стал, я им неугоден, они меня шпыняют где только могут. Кто-то пустил утку, будто я Голиану чем-то обязан еще со времен Восстания и потому протежирую и охраняю. Ерунда какая-то! — вспылил он — Это я-то охраняю Голиана! Я!…
Он умолк, рассеянно глядя перед собой и не замечая, как пепел сыплется на пол.
— Ну, а Бауманн? — спокойно спросил капитан Шимчик. — Как он относится к этим сплетням? Может быть, сам распространяет их?
— Сомневаюсь, хочу думать, что нет. — Похоже было, что Сага старался убедить себя в этом.
— Продолжай. — Внимание Шимчика привлекли руки Саги.
— На чем я остановился, Феро?
— Что тебе известно об открытии Бауманна? Только попроще толкуй, я в химии абсолютный невежда.
— Речь идет о силиконах, — начал директор. — Может, ты читал — недавно в нашей словацкой «Правде» был репортаж. Это вещества с высокой химической и физической устойчивостью — одни из них практически огнеупорны, другие предохраняют от влаги и низких температур… предохраняют все: мягкие сплавы и кожу, ценные картины, бумагу… Наши ученые занимаются ими, если не ошибаюсь, еще с войны, они уже многого добились, тем не менее мы отстаем. Кроме того, очень важно сократить капиталовложения и тому подобное… Бауманн занялся непосредственно удешевлением производства.
— Силиконов?
— Некоторых. Силиконов много.
— Ну и чего-нибудь добился?
— Мне кажется, да. — Сага указательным пальцем растер пепел на столе. — Здесь в конверте почти вся документация открытия, не хватает некоторых страниц, но вводная часть там есть. Не слишком подробная, но достаточно основательная, с многообещающими выводами. Бауманн вообще-то любит держаться в тени… Тем более что такие обобщения пишутся обычно в конце, когда результаты уже налицо.
— Проверены опытным путем?
— Да.
— Сколько опытов провели Стеглик и Сикора?
— В общей сложности свыше трехсот. Кроме того, огромное количество провел сам Бауманн.
— Они ассистировали?
— Не всегда, — ответил директор. — Но большинство опытов — вероятно, самых ответственных — наверняка делал он один. Такой характер.
— Скрытный?
— Ты не забывай, что тут пахнет большими деньгами. Голиан говорил, что тянет даже на Государственную премию, да к тому же государство откупит патент. Если, конечно, пойдет в серийное производство. А пойти — наверняка пойдет, — подчеркнул он.