Союз Аустерлица
Шрифт:
— По-моему, мы слишком сильно задержались в этом монастыре, граф, — сказал я, настраивая подзорную трубу.
— Вы правы, князь Андрей. И это промедление, связанное с ожиданием ландштурма эрцгерцога Фердинанда, привело к тому, что противник заподозрил неладное и вновь направил в нашу сторону свою разведку, — согласился Йозеф.
Я же проговорил:
— Сейчас мои драгуны отгонят французских гусар. Но, боюсь, что за этими разведчиками могут следовать достаточно крупные силы неприятеля. И потому я предлагаю нам немедленно начать выдвижение из монастыря в сторону Здешова. Надеюсь, что ваши саперы уже закончили наводить мост?
Граф кивнул, а я направил зрительную трубу на северный
В это самое время шум, поднявшийся в лагере после объявления тревоги, и крики унтер-офицеров, повторяющих команды, отдавались в моей голове предчувствием новой опасности, призывая снова собрать всю волю в кулак, чтобы быть готовым к любому развитию событий. А граф Йозеф, повернув ко мне голову, сжал губы в узкую линию. Он тоже явно нервничал. Его глаза заблестели недобро, и закатные красные лучи отражались в них, словно в глубине разгорался беспощадный огонь. Австрийский полковник, как и я, прекрасно понимал, что время играет против нас. И он произнес, указывая за горизонт, где, возможно, скрывались немалые силы противника:
— Разведка сама по себе не ездит. Ее отправили с целью определиться с тем, кто же удерживает этот монастырь. Насколько я знаю из донесений моих верных людей, которые регулярно шлют мне сообщения с голубями, французами на этом участке командует маршал Мюрат. И он, разумеется, не простит разгром своего егерского полка. Но, я полагаю, что время у нас еще есть. Думаю, если мы выступим прямо сейчас, то сможем опередить французов, даже если их полки выдвинутся из-за горизонта в нашу сторону прямо сейчас. Вот только, нам нужно надежно прикрыть переправу, чтобы не повторить ошибку, совершенную у плотины Аугеста, где наши союзные войска попали в ловушку, отступая после Аустерлицкого разгрома. Я был там. И с того момента мне не столько страшна битва с превосходящими силами французов на открытом месте, сколько на переправе. Мы с вами хорошо знаем, насколько хорошо обучена армия Наполеона. Французы несут с собой не просто силу оружия. Они слишком привыкли побеждать. И теперь — это опасные хищники, словно волки, почувствовавшие вкус крови. Потому, если мы ошибемся с обороной, они нас разорвут!
— В любом случае, граф, наше положение здесь становится все более опасным. Потому отдавайте своему полку приказ начать переправляться. Мы же постараемся прикрыть переправу огнем артиллерии, если французы рискнут атаковать. Но, мне кажется, что в темноте они все-таки не решатся на это. И, возможно, если мы начнем переправляться прямо сейчас, то все-таки удастся уйти из лагеря без потерь, не ввязываясь в столкновение с неприятелем.
Пока австрийский полковник прямо с нашего наблюдательного пункта кричал вниз своим штабным адъютантам, отдавая соответствующие распоряжения, чтобы немедленно организовывать эвакуацию лагеря, я еще раз внимательно осматривался с башни, думая о том, что расположение старого монастыря вполне позволяло защищать дорожный перекресток рядом с переправой малыми силами, тем более, при наличии шести пушек. Вот только, профессиональных артиллеристов к этим пушкам у меня не имелось. Во всем нашем отряде оказались лишь несколько бойцов, знакомых с этой ратной профессией, в той или иной степени. Они и помогли
— Надеюсь, среди ваших резервистов найдутся люди, обученные артиллерийскому делу?
— Да, это так. У меня в ландштурме собраны солдаты самых разных военных специальностей, — сказал австрийский полковник.
Я же продолжил:
— Прекрасно. Тогда выделите мне срочно полный штат личного состава для батареи из шести пушек. И еще. Мне понадобится рота для пехотного прикрытия батареи. Желательно, чтобы в ней имелись хотя бы два отделения метких стрелков, вооруженных штуцерами, которых я смогу отправить на стены и башни монастыря.
Граф посмотрел мне в глаза, и в его взгляде я прочитал не только согласие с моим предложением, а, одновременно, и благодарность, что я готов взять на себя прикрытие переправы. Опытный полковник хорошо понимал, что только артиллерия сможет сдержать кавалерию Мюрата, если она прорвется к берегу реки. А артиллерия сейчас имелась только у меня в отряде.
— Хорошо, князь. Я отдам приказ. Мы должны быть сейчас едины, как никогда прежде, — произнес он, и его голос прозвучал твердо и решительно.
Я кивнул, ощущая, как в воздухе витает напряжение. Вечерняя тишина зимнего леса, прерываемая лишь шорохом ветра, казалась мне предвестником грядущих испытаний. И я, похоже, не ошибся. Как только наши драгуны вылетели из-за очередного поворота дороги прямо на французов, разрядив во вражеских разведчиков свои пистолеты, французские гусары, потеряв половину своих всадников в короткой и неожиданной для них стычке, вопреки моим ожиданиям, не стали преследовать наших кавалеристов. Тот, кто командовал ими, здраво, в сущности, рассудил, что находятся они, во-первых, в меньшинстве, а во-вторых, впереди их может поджидать засада, раз на дороге к монастырю обнаружился неприятель.
Как бы там не было, наполеоновские гусары сразу же развернулись обратно и ретировались. Впрочем, также поступили и наши драгуны, выполняя мой приказ. Все свидетельствовало о том, что и французские всадники, посланные в разведку, выполняли подобное распоряжение не вступать в бой при обнаружении неприятеля. И это было плохим знаком для нас. Ведь умный противник всегда страшнее глупого.
Потому, как только французские всадники ускакали обратно за холм на своих резвых конях, я почувствовал напряжение еще большее. Ведь за разведкой, наверняка, вскоре последует неприятельская атака. Немного меня обнадеживало лишь то, что закат уже догорал, зловещее багровое солнце село за лесом, и над зимним лесом распространялись сумерки. А французы, насколько я знал, не любили воевать ночью. Тем более, чтобы добраться к монастырю, им придется проскакать по узкой лесной дороге. И, как только наши драгуны вернулись в лагерь, я приказал солдатам валить деревья поперек дороги, устраивая на ней баррикады, которые должны задержать неприятеля, если он все-таки попрет на нас в темноте.
А в том, что французы атакуют нас в самое ближайшее время, я даже не сомневался. Я понимал, что, если и не ночью, так на рассвете они обязательно нас настигнут. И единственный наш шанс избежать разгрома от маршала Мюрата сейчас состоял в том, чтобы успеть переместить войска в Здешов и занять оборону с опорой на тамошнюю крепость. Выслав для наблюдения за местностью разведчиков на все угрожаемые направления и приняв командование над теми австрийцами, которых предоставил мне граф, я поспешил к башне, где находилась Иржина и ее родственницы, чтобы лично проследить за их безопасной эвакуацией.