Созерцатель
Шрифт:
– Виновата, конечно, она, её смертный грех, – сказал Игорь, – только если Господь устроил девушке такое испытание, то это, несомненно, для спасения души. Господь хочет и ждёт её обращения. А деньги на пластическую операцию… – он запнулся, вероятно, погрузившись в молитву, потом сказал: – Деньги ты ей скоро принесёшь. Они появятся, не сомневайся.
Вечером следующего дня позвонил Игорь и сказал:
– Ну вот, видишь, Андрей, как всё устроилось! Антиквар перед выездом из страны распродает свою коллекцию. Ту её часть, которую не может вывезти с собой и продать в Москве. Вспомнил нашу с тобой работу с яйцом Фаберже и снова приглашает
– Тридцать тысяч долларов?
– Именно! Чтобы даже у самого непроходимого тупицы не было сомнения: Бог посылает искушение и даёт всё возможное для его успешного преодоления.
Вся операция с яйцом Фаберже повторилась за исключением доставки денег наличными. Теперь партнеры перечисляли деньги на счет антиквара в Швейцарском банке, что легко и наглядно прослеживалось из Москвы, поэтому самую эмоциональную часть операции – инкассацию денег – с нервотрепкой и истериками мы упустили. Правда, и объем посылки был посолидней: когда мы тащили старую потертую сумку Игоря с бесценным вложением, руки наши очень быстро устали. Видимо, там золота было с два пуда. Но и эта работа была сделана Игорем без особых трудностей. А по возвращении с Урала, антиквар вручил Игорю конверт с тремя пачками долларов. Игорь передал мне, уверил в том, что будет молиться за неё, а я понёс деньги Диане.
– Хочешь послушать, куда мы с тобой должны попасть после завершения дел на земле? – спросил я Диану, когда она пришла ко мне по моей просьбе. Деньги я ей пока не отдал.
– Не знаю, – сказала он неуверенно. – А как это, узнать?
– Просто послушай, а я тебе почитаю. Это свидетельство человека, который бывал там и бывал неоднократно.
– Давай, – кивнула она забинтованной головой. Девочка по-прежнему поражала меня своей тихой кротостью, и это мне нравилось. Я раскрыл книжку и стал зачитывать подчеркнутые места:
«Духовным оком воззрел я на рай. Вершины всех гор низки пред его высотою. Но как ни высоко поставлен рай, не утомляются восходящие туда, не обременяются трудом наследующие его. Красотою своею исполняет он радости и влечет к себе шествующих, осиявает их блистанием лучей, услаждает своим благоуханием. Светоносные облака образуют из себя кущи для соделавшихся достойным его.
Украсил и уразнообразил красоты рая исткавший их Художник; степень степени украшеннее в раю, и сколько одна над другою возвышается, столько же превосходит и красотою. Для низших назначил Бог низшую часть рая, для средних – среднюю, а для высших – самую высоту.
Когда праведники взойдут на степени, назначенные им в наследие; тогда каждый, по мере трудов своих, возведен будет правдою на ту именно степень, какой он достоин, и на какой должно ему пребывать. Как велико и число и различие степеней, так же велико и число и различие в достоинстве поселяемых; – первая степень назначена покаявшимся, средина – праведникам, высота – победителям, чертог Божества над всем превозносен.
Никакие уста не в состоянии изобразить внутренность сада сего и привлекательные красоты его наружности. Даже и простых украшений на ограде его не в состоянии описать они, как должно. Блистательны краски его, дивны благоухания, вожделенны красоты, многоценны яства.
У
Пусть не гневаются на меня, что дерзнул язык мой изобразить превышающее силы его, и потому умалил недостаточным своим изображением. Поелику нет зеркала, в котором бы отражалась красота рая, и нет красок, которые бы живо описали его; то пусть не винят и мое произволение; для пользы нашей принял я труд составить изображение рая.
Там видел я кущи праведников, которые… разливают благоухание, убраны цветами, увенчаны вкусными плодами. Каково делание человека, такова и куща его; одна ниже своим убранством, другая сияет своею красотою; одна менее с виду, другая блистает славою.
Но меня усладил Едем более покоем своим, нежели своею красотою. В нем обитает чистота, и нет там места скверне; в нем живет покой, и нет там места смущению.
Спрашивал я потом, вместителен ли будет рай для всех праведников, которые должны обитать в нем? Тело праведников будет подобно духу, который может, когда хочет, расширяться и увеличиваться, и когда хочет, сокращаться и умаляться, и когда сократится, может быть в одном месте, а когда расширится, быть повсюду.
Выслушай другие подобия и вразумись. Тысячи лучей или искр солнечного света бывают в одном доме, лестки тысяч благоуханий носятся над одним цветником. Так и рай, хотя полон духовных существ, но обширен для того, чтобы распространялись там существа сии.
Нет конца и числа помыслам, заключающимся в сердце, сколько оно ни мало; и хотя все оно преисполнено ими, но помыслы не стесняются в сердце, и не стесняют друг друга. Так и славный рай поместителен для чистых духов.
Одно воззрение на рай возвеличило, одно помышление о нем обогатило меня; упоенный его благоуханиями, забыл я свое убожество; обновленный разнообразием красот его, стал я как бы иной, и погрузился в волны славы его. О, как стал я упоен и забыл вины в этой стране!..
И хотя много было для меня и одной волны его красот, однакоже он взял и поверг меня в большее еще море. В лепоте его увидел я еще большие красоты, и размышлял: «если так славен рай, то сколько славен Адам, этот образ его Насадителя; сколько прекрасен крест, эта колесница сына Адамова – Господа»!
Не ради рая был создан человек, а напротив того, сам был виною насаждения рая. Чистое сердце драгоценнее растений, песнь – лучше плодов, слово – приятнее того, что произрастает на древах, вера человека многоценнее благовонных корней, любовь прекраснее всяких аромат.
Церковь святых есть образ рая; в ней ежедневно собирается всеоживляющий плод и для пития влагается в точило грозд, исполненный животворного врачества. Змий приведен в изнеможение, связан проклятием; уста Евы запечатлены спасительным молчанием, и снова покорствуют Творцу.