Сожги в мою честь
Шрифт:
– Проще простого, парень: скажи, что могло бы связывать смерти Корсиканца и Брибаля.
Хороший вопрос – Гутван примолк… И позволил Паскалю метнуть гарпун:
– Ладно, не ломай голову, подскажу: драма «421».
– Клуб в Ля Домб?
– Он самый. Бонелли был хозяином, Брибаль – председателем на процессе и – вишенка на торте – Йозевич заведовал безопасностью. Вот почему мы предполагаем личную месть. Скажи «адье» раввинам, в этой кутерьме они не при делах.
Ошарашенному Гутвану потребовалось время, чтобы собрать мысли.
– Так убийца может быть близким одной из жертв трагедии?
– Эта версия кажется
– Годовщина… Гляди-ка… А если Йозевича убили не уголовники, почему ты говоришь о его «работодателях»?
Паскаль перевел дух, осталось нанести решающий удар.
– Можешь дать слово, что не напишешь об этом?
– Клянусь детьми.
– Мое расследование – лишь дымовая завеса, настоящее ведет Арсан. Как раз сейчас она опрашивает бывших участников несчастного случая.
– Что за грязные игры, а?
– Операция прикрытия, малыш! Представь, какой скандал разразится, если разбередят старые раны этих людей. Деликатней, осторожней… Официальное расследование – я делаю вид, что прощупываю злодеев, теневая сторона – Арсан проверяет записные книжки положительных персонажей. – Последний довод – и партия будет выиграна. – Не публикуй чуши, опозоришься, как описавшийся пудель.
Гутван, не зная, где правда, уставился на Паскаля.
И, подметив сжатые губы, поверил лишь наполовину.
Александр Лакассань – судебный медик-эксперт, профессор факультета медицины Лиона. Внес вклад в становление медицинской деонтологии (совокупности нравственных норм профессионального поведения медицинских работников), является одним из основателей криминальной антропологии. Его имя носит одна из улиц Лиона, а также одно из подразделений Высшей Национальной Школы полиции.
«Любой контакт оставляет след» – это слова французского криминалиста Эдмона Локара, который был одним из основателей направления судебной медицины, как способа раскрытия преступлений, и выбрал эту формулировку ее основным принципом. За живой ум, развитое логическое мышление и тягу к справедливости Локара прозвали французским Шерлоком Холмсом. Но прежде чем стать профессионалом в своем деле и владельцем собственной полицейской лаборатории по изучению преступлений, будущий криминалист прошел долгий путь: изучал право и медицину, был на подхвате у криминалиста, преподавателя и врача Александра Лакассаня. В 1910 Эдмонд Локар убедил полицию Лиона создать криминалистическую лабораторию, для чего ему была предоставлена несколько комнат в здании суда и два помощника. Здесь исследуются объекты на основе дактилоскопических и трассологических методов, пятна крови, следы зубов, пыль, письменные документы и др.
Вклад Эдмона Локара в развитие и совершенствование инструментов судебной медицины – это графометрический метод исследования почерка; пороскопический метод изучения отпечатков пальцев; активное применение химических знаний в экспертизах. Криминалист до самой смерти занимался исследовательской деятельностью.
Эдмон Локар был довольно авторитетным человеком для своего времени и своей специальности. В 20-е годы 20 века на его лекциях был активным слушателем писатель,
Глава 23
Между Лионом, Божоле и Брессом расположился Ля Домб [24] , «край тысячи прудов», блестевший в лучах тусклого солнца.
Но для осени – солнца достаточно яркого.
Все же Милош делал зарубки в памяти. Из предосторожности – запоминал опасные места на дороге. Возвращаться придется ночью, зрение подводило все чаще, и он откладывал в серых клеточках траекторию виражей.
[24] К северо-востоку от Лиона, между Брессом, горами Ревермон, реками Эном и Соной лежит невысокое плато Ля Домб, "страна тысячи прудов", крупнейший поставщик прудовой рыбы по всей стране. Пруды составляют отличительную черту домбского пейзажа, красота которого привлекает фотографов, художников и путешественников, предпочитающих не затоптанные массовым туризмом места.
Вид открывался великолепный. Легкий бриз трепал окрестности – холодный воздух, вплетенный между сияющими кронами берез и черешен. Редкие зеленые листья на золоте бросались в глаза. Вдалеке от прудов дубы и грабы старались не поддаваться ветру. Растущие же по берегам ясени и ольхи вволю наслаждались прохладой. По колено в воде колыхался тростник, гнулись ежеголовники. А в пасмурном небе тянулись вереницы перелетных утиных стай.
Зачарованная картиной, Антония смотрела во все глаза, сидя в теплом салоне «рено». Но одернула себя: она здесь не в качестве туриста. И еще Милош занимал ее мысли. Пусть ей и стал известен его секрет (плевать на эту чепуховину), характер новичка все ускользал от встревоженной Антонии. Маска недалекой личности скрывала настоящую натуру. И пора было в ней разобраться.
– Ты водишь машину все лучше, – заметила Арсан, чтобы завязать разговор.
– Благодарю, патрон.
– Давно у тебя права?
– Шесть лет, накопил на них, подрабатывая курьером.
– А!… Родители не могли оплатить?
– У них не было возможностей. Они и так наизнанку вывернулись, чтобы я получил степень бакалавра. Потом уж пришлось крутиться самому.
Милошу с трудом удавалось совмещать беседу и управление. Антонии даже пришлось указать на не замеченное им препятствие.
– Чем занимаются твои родители?
– Мать – прислуга, отец – ночной охранник. Зарабатывают крохи, но голодать мне никогда не приходилось.
– Знаешь, как говорят: нет дурацких профессий – есть люди-дураки.
Милош сбавил скорость, обсуждаемая история отвлекала его внимание.
– Да только профессии эти не их. В Хорватии мать была учительницей, отец руководил стоматологическим кабинетом. Когда мы переехали во Францию, дипломы не стоили ломаного гроша. Родители пошли на ту работу, которая подвернулась.