Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории

Чалмерс Дэвид

И здесь есть два пути. Не исключено, что мы могли бы признать сам опыт одним из фундаментальных параметров мира наряду с пространством — временем, спином, зарядом и т. п. Иными словами, какие-то феноменальные свойства будут признаны нами в качестве базовых свойств. Альтернативный вариант состоит в допущении какого-то другого класса новых фундаментальных свойств, из которых извлекаются феноменальные свойства. Приведенные ранее аргументы показали, что физические свойства не могут быть этими свойствами, но, быть может, речь идет о новой разновидности нефизических свойств, на которых логически супервентны феноменальные свойства. Подобные свойства относились бы к опыту так же, как базовые физические свойства относятся к таким

нефундаментальным свойствам, как температура. Мы могли бы назвать эти свойства протофеноменалъными свойствами, так как, хотя они сами по себе и не феноменальны, феноменальное может быть их совокупным результатом. Конечно, очень трудно вообразить, на что могло бы походить протофеноменальное свойство, но мы не можем исключать возможности их существования. Тем не менее по большей части я буду говорить так, будто эти фундаментальные свойства феноменальны уже сами по себе.

Там, где имеются новые фундаментальные свойства, имеются и новые фундаментальные законы. В данном случае фундаментальные законы будут психофизическими законами, специфицирующими то, каким образом феноменальные (или протофеноменальные) свойства зависят от физических свойств. Эти законы не будут пересекаться с физическими законами; физические законы уже формируют замкнутую систему. Они будут супервентностными законами, говорящими нам о том, как опыт порождается физическими процессами. Мы видели, что зависимость опыта от физического не может быть извлечена из физических законов, так что любая окончательная теория должна включать в себя законы подобного рода.

Разумеется, на этой стадии у нас может быть лишь самое отдаленное представление о том, на что будет похожа соответствующая фундаментальная теория или какими будут эти фундаментальные психофизические законы. Но не лишено резонов мнение, что подобная теория существует. Имеется серьезное основание полагать, что между физическими процессами и сознательным опытом есть некое закономерное отношение, а любое закономерное отношение должно базироваться на фундаментальных законах. Пример физики показывает нам, что фундаментальные законы, как правило, просты и элегантны; и мы должны ожидать того же от фундаментальных законов в теории сознания. После того как мы сопроводим фундаментальную теорию физического фундаментальной теорией сознания, мы сможем действительно получить теорию всего. При наличии базовых физических и психофизических законов, а также распределения фундаментальных свойств, мы можем ожидать того, что из них будут вытекать все факты о мире. Разработка подобной теории не будет простым делом, но ее осуществление должно быть в принципе возможным.

Происходящее здесь с сознанием в известном смысле аналогично тому, что случилось с электромагнетизмом в девятнадцатом столетии. Была предпринята попытка объяснить электромагнитные феномены в терминах уже известных физических законов, с использованием механических принципов и т. п., но она не привела к успеху. Оказалось, что для объяснения феноменов электромагнетизма надо признать фундаментальность таких параметров, как электромагнитный заряд и электромагнитные силы, и Максвелл ввел новые фундаментальные законы электромагнетизма. Только так могли быть объяснены эти феномены. Так же и для объяснения сознания недостаточно параметров и законов теории физического. Для теории сознания нужны новые фундаментальные параметры и законы.

Эта концепция полностью совместима с современным научным мировоззрением, и она является в полной мере натуралистической. Согласно данной концепции, мир по-прежнему являет собой сеть фундаментальных свойств, соотнесенных базовыми законами, и всё в конечном счете должно объясняться в этих терминах. Происходит лишь расширение набора свойств и законов, подобно тому как это было и в случае Максвелла. Более того, ничто в этой концепции не противоречит каким-либо элементам теории физического; скорее можно говорить о дополнении последней. Теория физического — это теория физических процессов, а психофизическая теория говорит нам о том, как эти процессы порождают сознание.

Чтобы выразить дух той позиции, которую я отстаиваю, я именую ее натуралистическим

дуализмом. Натуралистический он потому, что здесь предполагается, что всё обусловлено сетью базовых свойств и законов, и потому, что он совместим со всеми результатами современной науки. И подобно натуралистическим теориям в других сферах, это воззрение допускает объяснение сознания в терминах базовых естественных законов. Сознание не обязано быть каким-то уж особо трансцендентальным; это просто один из естественных феноменов. Происходит лишь расширение нашей картины природы. Иногда «натурализм» считают синонимом «материализма», но мне кажется, что приверженность натуралистическому пониманию мира может остаться даже в случае краха материализма. (Если читатель сомневается в этом, я могу указать на остальные части книги как на подтверждение сказанного.) Кто-то мог бы усмотреть в названии этой позиции некую иронию, но важнее всего то, что оно передает главный посыл: одобрение дуализма может и не сопровождаться разговорами о тайнах.

Сторонники подобного дуализма могут быть по своим настроениям в известном отношении ближе к материалистам, чем к дуалистам иного рода. Отчасти это связано с тем, что они не допускают каких-либо элементов трансцендентального, а также с их приверженностью к естественным объяснениям и идее физического причинения поведения. Наоборот, отрицая привидение в машине, эта позиция избегает самых неправдоподобных элементов традиционных дуалистических воззрений. Часто можно услышать, что успехи когнитивной науки и нейронауки дискредитируют дуализм, но не все виды дуализма в равной степени затрагиваются этим обстоятельством. Все эти успехи основаны на физических объяснениях поведения и других физических феноменов и поэтому не позволяют отделить материализм от натуралистического дуализма.

Два финальных замечания. Кто-то может все еще удивляться, почему, если опыт фундаментален, его нельзя считать физическим свойством. В конце концов, разве физика как раз и не является наукой о подлинно фундаментальном? Ответ: конечно, если мы определим физику подобным образом, опыт и в самом деле можно будет счесть физическим свойством, и супервентностные законы окажутся законами физики. Но при более естественном толковании «физики» и «физического» опыт не будет таковым. Опыт не является фундаментальным свойством такого рода, в котором нуждается физика при построении теории внешнего мира; физика составляет замкнутую и непротиворечивую теорию даже и без опыта. Если признать возможность зомбийного мира, то становится очевидной избыточность опыта для физики в ее обычном понимании. Более естественно поэтому рассматривать опыт в качестве фундаментального нефизического свойства, а психофизические законы — как фундаментальные законы природы, не являющиеся законами физики. Впрочем, если суть этого воззрения ясна, то терминологические споры не будут иметь большого значения.

Я должен также заметить, что, хотя я называю это воззрение дуализмом, возможна ситуация, когда оно может предстать в качестве некоей разновидности монизма. Физическое и феноменальное могут оказаться двумя разными аспектами одного охватывающего их рода, подобно тому как двумя аспектами одного-единственного рода являются материя и энергия. Ничто из сказанного мной не исключает такой возможности, и в действительности я питаю определенную симпатию к этой идее. Но даже если какой-то монизм и окажется истинным, он не может быть материалистическим монизмом. Он должен быть чем-то более широким.

Возражения

В связи с аргументом против материализма, приведенным в начале этой главы, можно высказать целый ряд возражений. Некоторые из них атакуют вторую посылку — отрицание логической супервентности. Я рассматривал такие возражения в предыдущей главе. Здесь я буду иметь дело с возражениями относительно перехода от отсутствия логической супервентности к ложности материализма. Самые серьезные возражения такого рода связаны с отсылкой к апостериорной необходимости. Я обсужу их в следующем параграфе. Пока же поговорим о менее серьезных возражениях.