Созвездие Девы
Шрифт:
Когда Воропаев ушел, Дуняша отловила меня в ординаторской и накапала валерьянки.
– Синющая вся, как курица! – клокотала старшая медсестра, считая пульс. – Давление померь, сердце вон ходуном ходит. Второго приступа захотела?!
– Я в порядке, Авдотья Игоревна.
– В порядке она! И дежуришь, небось, сегодня? Надька подменит, а ты, как только отпустят, домой. Поняла?
Спорить не стала, домой так домой. Сейчас без двух минут три. Уже началось? Он обещал позвонить, когда закончит…
– Совсем
Продолжая ворчать, Игоревна оставила меня одну. В ординаторскую больше никто не входил, и я задремала. Растолкали товарищи-интерны.
– Верка, хорош спать! Домой пора, – Толян примостился на краешке дивана. – Или ты дежуришь?
Сологуб тем временем любовно, листок к листку, оформлял текущий отчет. Еще бы ленточкой перевязал! Где находилась Сушкина, науке неизвестно.
– Надя подменит, – я зевнула. – Который час?
– Мать, ты не заболела? – на лоб легла ковшеобразная лапища. – Вон часы висят.
Половина седьмого… Седьмого! Сунула руку за телефоном. Пять непринятых. Экран мобильного издевательски сообщил: «Батарея разряжена».
– Слав, позвонить есть? – у Малышева просить бесполезно, сам вечно клянчит.
– Держи, – расщедрилось юное дарование.
На том конце трубку не взяли. Зная дотошность Сологуба, неудивительно: он названивал руководителю постоянно, консультировался по малейшему поводу и спрашивал любого, даже пустячного совета. Лимит звонков с этого номера на сегодня исчерпан.
– Спасибо.
Сдернув с вешалки куртку и попрощавшись с коллегами, я спустилась в холл. Не забыть отыскать Игоревну и поблагодарить за заботу: ее валерьянка оказала поистине чудесное воздействие, стресс как рукой сняло.
На такси с грехом пополам наскреблось. Держу пари, Артемий уже дома, вернее, на квартире, снятой незадолго до развода. Старую продадут в ближайшее несколько недель, и Пашка с матерью будут жить в отдельной двухкомнатной.
Новое жилище находилось в трех минутах ходьбы от предыдущего. Поплутав по дворам, похожим друг на друга, как близнецы-братья, я выбралась к знакомому подъезду. Место, надо сказать, неплохое; лучшее из того, что удалось подыскать. Когда осматривали жилье, Артемий оценил по-мужски невыразительно: «Жить можно». Можно-то можно, но при первом же удобном случае приобретем собственное.
Дверь оказалась незапертой. Маленькая прихожая по-прежнему пахла чужими людьми: до Воропаева здесь квартировала одинокая польская эмигрантка, а после нее – молодая семья из города Ставрополя. Хозяйка тут никогда не жила, только сдавала. Впрочем, изображения мопсов (панно, плакаты, подушки и многое другое) на всех свободных поверхностях вряд ли были собственностью квартирантов.
– Кто не спрятался, я не виновата! – крикнула погромче. – Ау!
– Я в шкафу, только никому не говори, – отозвались с балкона.
Сила
– Прости, что не взяла трубку. Батарейка села.
– Бывает, – Воропаев метко запустил окурок в банку на козырьке подъезда.
– Не слышу радости в голосе. Ты теперь свободный человек, Печорин по этому поводу свой лучший коньяк откупорил! Весь день праздновал, пришлось его в кабинете закрыть…
– Пойдем в комнату. Холодно тут, – перебил Артемий.
– Всё в порядке?
– Лучше не бывает. Пошли.
На кухне провела ревизию холодильника. Результаты, мягко говоря, не утешили.
– Одевайся, свободный человек, идем грабить супермаркет. Я есть хочу!
Интуиция шептала, что не всё ладно в датском королевстве, но докапываться до него не стала. Созреет – сам расскажет, а вот на голодный желудок никакие дела не делаются.
Оказавшись меж молотом-голодом и жадностью-наковальней, я отдала дань первому и закупилась на две недели вперед. В холодильнике – батон колбасы, суп неизвестной даты изготовления и банка бычков в томате. Такими темпами он скоро загнется.
Мой начальник с редкостным пофигизмом взирал на рецидив супермаркета и катил тележку.
– Хочется чего-нибудь? – спросила я, вертя в руках банку консервированного горошка.
– Из твоих рук – хоть яду, – флегматично отозвался Воропаев.
– О, спасибо, что напомнил: у тебя соль закончилась. И перец. И сахар. И лавровый лист, кажется, тоже.
Вернувшись в квартиру, я вымыла руки и взялась за приготовление ужина. Сделаем в духовке картошку с куриными грудками, сварим борщ на завтра и потушим мясо в овощах. На десерт кучу всего нагребла, не удержалась. Что-то тянет меня в последнее время на сладенькое.
В кухню заглянул Артемий.
– Помощь нужна?
– Если не трудно, почисти свеклу, морковь и натри на тёрке. Здесь часы имеются? Тогда засеки сорок минут. Зверь, а не духовка!
Мы едва не проморгали ужин, картошка даже слегка подгорела, зато борщ булькал часа полтора на самом сильном огне. Теперь ясно, почему хозяйка тут не живет!
– Что бы я без тебя делал?
– Умер бы с голоду, – ответила я без ложной скромности. – Нельзя сразу сказать, что есть нечего? На одной колбасе далеко не уедешь.
Едва с картошкой было покончено, я заварила свежий чай и проковыряла дырку в пакете с глазированными пряниками. Весь день о них мечтала, честное пионерское!
– Не лопнешь? – Воропаев сладкого не любил, разве что мороженым не брезговал.
– В каждой женщине спрятана черная дыра, а вкусного много не бывает.
– Но у нас, похоже, не в коня корм.
Пользуясь более-менее благодушным настроем, начала зондировать почву.
– Как всё прошло? – будто невзначай спросила я, изображая поглощение пряника.