Спариться с бывшей
Шрифт:
Затем я слышу, как они щелкают зубами и рычат друг на друга. Я спешу дальше, следуя за шумом, и нахожу тропинку из мусора, сломанных веток и стволов деревьев с большими царапинами на них.
Громкое, злобное рычание разносится по лесу, отчего у меня на загривке встают дыбом волосы, за которым следует стон боли.
— ШОН! — я кричу в ответ, не зная, какой из звуков издавал он.
Я резко останавливаюсь, прижимаясь к дереву, когда вижу их.
На самом деле они не волки, но я могу понять, почему их было бы легко
Звери во всех смыслах этого слова.
И все же, несмотря на то, что они совершенно не похожи сами на себя, я все равно узнаю Шона среди них двоих. Я вижу его сейчас, даже с хвостом, ушами и шерстью.
Вижу проблески его черт, его телосложения в звериной форме.
Я знаю форму его рук, костяшки пальцев, которые выступают точно так же, даже с длинными выпущенными когтями. Форма его челюсти не так сильно отличается от морды, даже с клыками.
Шон оборачивается и первым смотрит на меня, лунный свет отражается в его прищуренных глазах.
Другой волк, Логан. Он обернулся, прежде чем напал на Шона на заднем дворе Хейзов.
В момент, когда Логан замечает меня, из него раздается рычание, в котором больше раздражения, чем чего-либо другого. Он движется ко мне, медленно и угрожающе, но останавливается, когда Шон бросается на него и опрокидывает на спину. Я ныряю в сторону, как могу, но очевидно, что этот подкат предназначался вовсе не для меня.
Шон стоит над Логаном, рыча и выпустив когти. Его младший брат поджимает ногу под себя, отталкиваясь по земле и уходя из досягаемости Шона.
Пожав плечами, которые кажутся слишком знакомыми, как и положено братьям, он убегает, поджав хвост.
И тут Шон переводит взгляд на меня.
Я думала, что знаю, что такое страх. Но это совсем не то знакомое чувство: непроизвольная дрожь, головокружительное замешательство, горячий румянец на коже, электрическая волна, проходящая сквозь меня с головы до ног. Боль между ног.
Страх кажется странно изысканным, когда я доверяю ему. Он, почти, как возбуждение.
Шон приближается ко мне медленно, плавно на всех четырех лапах, каким-то образом ловкий и подвижный при его больших, неуклюжих размерах.
Он останавливается примерно в десяти футах, опираясь на колено, чтобы встать. Его пристальный взгляд встречается с моим, когда он выпрямляется в полный рост, абсолютно возвышаясь надо мной.
Боже, я вся мокрая от этого.
Его ноздри раздуваются, и я знаю, что он знает. Я отступаю на шаг, мимолетный порыв сделать то, что должно быть подсказал мне страх. Ветка хрустит под моей ногой.
Вся его шерсть встает дыбом при этом звуке, поза напрягается. Мое сердце бешено колотится где-то в горле.
Теперь я знаю, что было не так во всех этих снах, что они действительно были снами. Он преследовал меня в них. Я уходила, надеясь, что он будет преследовать
Но хотеть, чтобы кто-то преследовал тебя, на самом деле не прося об этом, выглядит просто, как уходить. Конечно, он бы этого не сделал.
Вместо того, чтобы бежать, я позволяю себе упасть.
Его тело прижимается к моему, когда земля поднимается мне навстречу, куча листьев принимает на себя основной удар. Я чувствую упругие бугорки мшистой земли подо мной, когда мир перестает так сильно вращаться. Моя нога зажата между нами под неудобным углом, ступня прижимается к его ключице, когда он наваливается своим телом на меня. Несмотря на то, что моя нога разделяет нас, эта позиция раздвигает мои бедра.
Он останавливается, едва не прижимаясь своим телом к моему, низкое рычание сотрясает мой живот, когда его когти впиваются в землю по обе стороны от меня.
Возможно, кто-то с лучшим чувством самосохранения пришел бы в ужас. Кто-то вообще не оказался бы в подобной ситуации, но я нахожу нежность в том, как он проводит тупым краем своих клыков по уязвимому изгибу между моей шеей и плечом.
— Шон, — выдыхаю я, протягиваю руку, нащупываю пригоршню его густой шерсти и запускаю в нее пальцы. — Шшш, здесь только мы.
Его горячее дыхание обволакивает мою шею, и мир замедляется; и здесь, в темноте, нас только двое.
Я чувствую, как мое тело дрожит под ним, несмотря на мой осознанный выбор остаться, инстинктивное желание сбежать я сдерживаю. Но опасность пробуждает что-то во мне, что-то, что появлялось в моих снах последние несколько недель. Жаждущая боль между бедрами, настолько влажная, что даже я чувствую ее запах.
У меня действительно нет никакого плана, который нужно отрабатывать. Я даже не была уверена, узнает ли он меня сейчас. И, возможно, было безумием верить, что он может просто превратиться обратно в человека в тот момент, когда я снова обниму его, или в какую-то другую столь же безрассудную надежду.
Но я знаю, что Шон никогда не причинял мне боли намеренно. И это все еще он.
Он рычит почти неуловимо низко, и поначалу я не узнаю своего имени, вложенного в это.
— Ты… должна уйти, — говорит он, слова почти теряются в его хриплом голосе.
— Нет, — настаиваю я, мой голос срывается на одном слоге. Я сглатываю, обхватывая руками его лицо. — Я хочу быть рядом с тобой. Тебе больно.
— Я никогда не хотел, чтобы ты видела меня таким, — умудряется выдавить он сквозь стиснутые зубы.
У меня разрывается сердце, когда я слышу, как он это говорит. Все, что я могу сделать, это тихо сказать:
— Я знаю.
Он более выразительно рычит, отчаянно пытаясь держаться на расстоянии вытянутой руки:
— Ты не можешь хотеть меня таким.