Спариться с бывшей
Шрифт:
— Ах! — я задыхаюсь, почти вою от удовольствия, чувствую себя развратно и порнографично, и мне нужно больше.
Его руки обвиваются под моими ногами, пухлые бедра сжимаются вокруг его твердых бицепсов, и он резко покачивает бедрами, заставляя меня подпрыгивать в воздухе. Я совершенно открыта, но это очень хорошая точка обзора, чтобы любоваться его руками, какими напряженными и объемными они стали от того, что он держит меня. Каждый раз, когда он входит в меня, я на мгновение представляю, как яростно колышутся мои сиськи, когда столкновение его тела с моим перемещает мир, вызывает
Каждый толчок кажется менее осторожным, чем предыдущий, каждый — более безумным. Как только я начинаю сомневаться, смогу ли выдержать это совершенно другой уровень выносливости, я замечаю, как у него перехватывает дыхание.
Оно вырывается горловым стоном, который Шон всегда издает за мгновение до того, как кончить. Я чувствую, как начинает набухать его узел. Это замедляет его движения, затрудняя толчки каждый раз, когда его растущий узел соприкасается с моим влагалищем, продвигаясь немного дальше, каждый раз прерывая полный размах движения, оставляя его незавершенным.
Я чувствую, как он становится горячее внутри меня, добавляя гладкости каждому движению.
Он падает спиной на покрытый листьями лесную подстилку, его руки смыкаются вокруг меня. Мир дико раскачивается, сила тяжести полностью прижимает меня к его узлу, по сути, насаживая.
Его волчий член и узел на всю длину погружаются глубоко в меня, и у меня почти перехватывает дыхание. Я даже не чувствую приземления, только толчок где-то у шейки матки.
Движение его бедер быстро останавливается, когда член оказывается запертым внутри меня, остается всего дюйм или около того для трения. Мое тело прижато к Шону, все, что я могу делать, это тяжело дышать и хныкать, когда он проводит когтистой рукой по моим складочкам, находя подушечкой пальца чувствительный клитор.
Мой таз все еще онемел от столкновения с его узлом, который едва поместился внутри, когда он в последний раз врезался в меня, но дополнительное прикосновение поднимает меня до тех ощущений, которые я едва могу выдержать. Это что-то быстрое и громоздкое, удовольствие настолько сильное, что я не могу сдерживать его. Я издаю самый непристойный стон, выгибаясь ему навстречу. Меня меньше всего волнует, как это звучит и есть ли вообще кто-нибудь, кто может услышать меня в лесу.
Голос срывается на визг, пока я не начинаю задыхаться между стонами удовольствия. Мои внутренние стенки начинают бесконтрольно сжиматься в момент кульминации. Она расцветает во мне, теплый, мягкий жар, который расслабляет каждую клеточку тела, на которую распространяется.
Я снова прижимаюсь к нему бедрами, отчаянно пытаясь использовать то небольшое трение, что у меня есть, и пережить свой оргазм. Каждый прерывистый рывок заканчивается подергиванием и вспышкой, толчки моего оргазма сжимают его узел. Он издает стон, почти человеческий, его волчий член дергается и снова извергается.
Я хнычу, совершенно не в силах больше терпеть.
Я не помню, когда Шон укусил меня, когда вонзил зубы в мясистую часть моего предплечья. Должно быть, это произошло, когда я потерялась в муках удовольствия. Я просто замечаю, что наконец-то могу почувствовать жжение,
У меня так кружится голова и, возможно, я даже в бреду от оргазма, и толком не знаю, как долго он меня кусал. Я чувствую огромное количество спермы во мне, просачивающейся через почти несуществующее пространство между его узлом и моей покрасневшей, подергивающейся пиздой.
— Мы могли бы заниматься этим восемь лет, — бормочу я, и в его дыхании слышится тень смеха.
Мы долго лежим, просто дыша, узел прижимает меня к нему. Честно говоря, после всего этого я не уверена, что смогла бы пошевелиться, если бы захотела, даже перевернуться. Я чувствую, что мне нужно остыть и, возможно, немного Адвила9.
Жемчужно-белая жидкость вытекает из меня в следующий раз, когда Шон двигается, чтобы прижать к себе, его узел, наконец, начинает спадать. Он не делает никаких движений, чтобы отстраниться, и, честно говоря, возможно, заснул. Я не сильно отстаю в этом, поэтому решаю просто устроиться поудобнее, положив голову ему на грудь, чувствуя себя в безопасности в его объятиях.
Шон все еще любит меня, и это кайф, честно.
Это как найти свою любимую толстовку, которая была потеряна очень, очень давно, как стоять в великолепном солнечном луче, как мистическое туманное воспоминание о том, как ты лежал в траве, прежде чем узнал, что там так много насекомых. Уютно. Кое-что, чего мне не хватало.
Это не то же самое, что в первый раз, когда мы поженились. Это не обещание хранить верность вечно, держаться так крепко, чтобы не оставалось места для здоровых сомнений. Это обязательство расти вместе. Все по-другому, потому что мы другие. Мы знаем, что у нас есть недостатки, и это позволяет нам работать с этими недостатками.
Хорошо, давай попробуем еще раз; посмотрим, к чему это приведет. Что бы ни случилось, это будет стоить каждого мгновения.
26
Шон
Учитывая, как начался вчерашний день, все идет действительно хорошо.
Несмотря на предыдущие решения против этого, сейчас я за то, чтобы просыпаться в лесу голым, пока Элиза тоже там, а ее тело прижато к моему.
Она все еще крепко спит, когда меня будят звуки птиц. Ее голова покоится на моей руке, из ее волос торчит какой-то странный лист или сосновая иголка.
Элиза, здесь. Я все еще не могу в это поверить.
Я провожу когтями длинными, нежными движениями вверх и вниз по задней поверхности ее бедер. Она ерзает в моих объятиях, переворачиваясь, чтобы дать мне лучший доступ.
Каждые несколько поглаживаний или около того я останавливаюсь, чтобы проследить за изгибом ее задницы, нежно сжимая ее восхитительными пригоршнями. Беззастенчиво, эта часть только для меня, даже если она улыбается и издает довольный звук, продолжая дремать, идеально прижавшись ко мне.
Существует мало удовольствий более захватывающих, чем наблюдать, как задница твоей пары качается, трясясь, как желе при лёгком землетрясении. Это завораживает. И до сих пор не могу понять, почему такое зрелище никогда не надоедает.