Спариться с бывшей
Шрифт:
Мы уснули до того, как мой узел ослабел настолько, чтобы мы могли разъединиться. Видимо, это случилось где-то посреди ночи. Наверное, так даже лучше, учитывая, что сейчас мой утренний стояк прижат к её животу.
Она, наконец, переворачивается, проводя поцелуем от моей груди к подбородку.
— О, твое дыхание ужасно пахнет, — бормочет она, корча гримасу. Тянется за одеялом, которого нет, а затем еще немного приподнимается, хмурясь, и сонно моргает, разглядывая лес вокруг нас.
Трудно не бояться, что все на самом деле не так хорошо, как
— Так… это не слишком много? — спрашиваю я, приподнимаясь на локте.
— Нет, вовсе нет. Знаешь, на самом деле волос на теле не намного больше, чем обычно у тебя, — она зевает в ладонь, прежде чем протереть заспанные глаза.
— Я, эм. Да. Меня больше волновала часть с зубами и когтями, — бормочу я. Пластырь, покрывающего ее плечо, и засохшая кровь от моего укуса на ее руке — следы травм, которые я нанес ей за последние пару дней.
Элиза вытаскивает листья из волос, когда поворачивается и ловит мой взгляд своими великолепными глазами лани.
— Как ты думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем я смогу похвастаться этим? — спрашивает она и опускает взгляд на отметину от укуса, вытягивая руку, чтобы получше ею полюбоваться.
Я даже не осознавал, что затаил дыхание, но я улыбаюсь со вздохом облегчения. И затем мой мозг спотыкается об образ того, как она на самом деле это делает, и мои щеки и затылок краснеют.
Я отвожу взгляд и провожу рукой по волосам, не в силах придумать ничего похожего на связное предложение.
— О. Эм, да, я, эм…
— О, ты такой милый, когда смущаешься, — хихикает она, переступая через меня одной ногой и седлая мои бедра, ее мягкие ляжки заставляют член подергиваться под ней.
Никто не может возбудить меня так, как она, и я счастлив просто раствориться в этом чувстве. Такое удовольствие быть околдованным ею.
Я переплетаю ее пальцы со своими. Я скучал по возможности прикасаться к ней вот так.
— И ты уверена, что могла бы принять эту часть меня? Это уже не так легко избежать, как я думал раньше.
— Я бы не хотела этого избегать, — говорит она, выражение ее лица такое мягкое и милое, что я не могу удержаться и протягиваю руку, чтобы коснуться ее лица. Она прижимается щекой к моей ладони и задумчиво прикусывает губу. — Но, может быть, в следующий раз мы могли бы, например, притащить сюда футон?
В следующий раз. Это пробуждает во мне что-то настолько оптимистичное, на этот раз без болезненного предчувствия надежды. Просто уверенность.
Мне нравится эта идея. Может, мы даже сможем построить небольшой навес на открытом воздухе, чтобы сделать это место сухим, но при этом доступным для волка без противопоставленных больших пальцев.
Я не могу вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя таким полноценным. С души свалился груз, с которым я жил так долго, что забыл о его существовании.
Я предвижу, что в будущем буду с некоторой регулярностью просыпаться
Через ещё полчаса или около того, наслаждаясь сонным утренними объятиями, нарушив пару законов о непристойном поведении на публике, мы решаем, что пора двигаться, прежде чем умрем от переохлаждения. След из одежды, которую мы находим разбросанной по лесу, помогают, но все равно немного прохладно.
Мы даже находим обе ее туфли.
— Тебе действительно не нужно было рвать мое платье, — говорит Элиза, хмурясь из-за того, что ее юбка больше не прикрывает все полностью. Упс.
Она морщит нос, поднимая платье и стряхивая с него немного грязи, ткань трепещет там, где я ее порвал.
Немного сосновых иголок и другого мусора прилипли к ней после сна на земле, слегка впившись в кожу — отличный предлог продолжать прикасаться к ней. Я не мог остановиться. Это утро похоже на сон. Я не хочу, чтобы он заканчивался.
— Может быть, мы могли бы просто жить здесь, в лесу, — предлагаю я, поддразнивая, но, честно говоря, я готов поддержать эту идею, если она согласна. Это точно лучше, чем идти и рассказывать семье, что случилось.
— Я так голодна, что даже не могу слушать шутки.
— Знаешь, твой дом не так уж далеко.
Мы могли бы пойти туда, и я мог бы приготовить ей завтрак, и в нашем мире остались бы только мы вдвоем.
— Мой коттедж примерно в семи милях от дома Хейзов. Мы не зашли так далеко в лес, и я не собираюсь идти семь миль пешком до завтрака.
— Семь миль, если ехать по дороге, — указываю я, но не настаиваю дальше. — Да, нам, вероятно, придется вернуться на место преступления. Хотя бы для того, чтобы принять душ и сменить одежду. Остальные, вероятно, тоже хотят знать, что у нас все в порядке.
— И извиниться перед Логаном за то, что испортили его свадьбу.
— Да, даже если он и начал все это.
Она морщится, стряхивая еще несколько сосновых иголок со своих ног.
— Мы можем опустить ту часть, где мы трахались в лесу?
— Если мы собираемся сказать им, что ты моя пара, что ты знаешь о нас… Я думаю, это подразумевается. Или просто неизбежно.
Некоторые истины странные и неудобные. Это просто еще один пластырь, который мы должны сорвать.
Теперь, когда я оглядываюсь на всё с большей ясностью, это совсем не тот способ, каким я представлял, что приведу Элизу домой к своей семье. Представлю её, как свою пару. Уверенно осознавая, что именно она для меня.
Может, мне нужно было именно это почувствовать в своём сердце, чтобы найти решимость сказать им раньше. Или, может, мне нужно было обрести уверенность в том, что она — моя пара, чтобы понять, что она была ею всё это время. Не знаю. Нет способа точно узнать, что вселенная решает, что кто-то — твой человек. Но я знаю одно: я хочу, чтобы она была именно такой для меня. И для меня этого достаточно, чтобы не сомневаться.