Спасатель
Шрифт:
– Командир, ты лучше мне распечатку дай со спутника, где этот колодец тут уже был, не лозой же мне это место искать?
– Вот и я о том, что тебе со мной нынче собираться в путь. Тут спутников с ГЛОНАСом нет пока, и не предвидится. Какой барак для новосёлов тут строить будешь, продумал?
– А зачем барак? – удивляется Жмуров.
– Палатки им армейские на первое время. А потом домокомплекты подкинуть – сами построятся, не безрукие. А на хлев и прочие дворовые постройки им можно и дубовый горбыль отдать. У нас его много скопилось. Я уже прикинул, где им тут соток по пятнадцать на подворье нарезать в одну улицу.
–
В ««колхозе»» отправил девочку на общинный огород к остальным товаркам – картошку окучивать.
– Не то тебе тёмную товарки сделают за то, что отрываешься от коллектива, - напутствую.
– От чего отрываюсь? – переспрашивает.
– От купы, - поясняю. – Беги с богом.
Ой, как же с ними еще трудно. Каждое слово почти объяснять да разъяснять приходится.
Ввалились в мою московскую квартиру втроём со Жмуровым и Победой. Дома, после чаепития, рассадив мужиков по компьютерам искать нужную информацию (хорошо, что заранее озаботился поставить дома вай-фай), попутно забросив накопившееся грязное белье в автоматическую стиралку, сам сходил в правление ТСЖ утрясать возникшие вопросы, если таковые будут. Ну, и вообще – показать, что я жив, здоров и имеюсь в наличии. А то, что часто дома отсутствую, то это профессия у меня такая – журналист.
Да и в сам Союз журналистов необходимо смотаться. Взять направление в архивы Коминтерна. И прописать в этой бумаге мичмана как своего соавтора из Белоруссии. Отношение на подбор материала для публикации… когда-нибудь, но такая официальная бумага, открывает многие закрытые двери. Не с улицы же заходим. Тем более что после внесения меня в энциклопедию, можно и права покачать перед мелкими чиновниками.
Оставлял мичмана на весь день одного в архиве, а сам убегал в город. Собирать приданое девочке Ане.
А у Жмурова своя задача: подходящие нам в ««Неандертале»» домокомплекты шукать по соотношению цена-качество. Столярка. Стёкла. Фунитура и тому подобные мелочи. Чугунные печи отопления в сборе. Кольца бетонные для колодцев. Нужную арматуру для строительства своих общинных погребов – ледника для мяса и овощного. Полно работы в интернете для начала, а потом и на телефоне.
Через три дня вернулись. Именно через три дня синхронно для ««Неандерталя»». Не хотелось мне светить перед мужиками мои возможности играть со временем. Пусть это остаётся нашей маленькой тайной с Тарабриным. То чего не знаешь, для тебя не существует.
Предварительно я поменял ««патрик»» на КамАЗ – и два домокомплекта из кедрового лафета вывезли на нём в четыре приёма.
Потом соорудили в шаланде пирамиду из горбыля и вывезли с подмосковного завода оконные рамы со стёклами в сборе. Хорошие дорогие оконные стеклопакеты: деревянные с третьим стеклом в алюминии, который и берёт на себя все агрессию среды. Деревянная рама сама по себе в отличие от пластика десятилетиями служит. А уж с алюминием на мой век хватит.
С крышей мудрить не стали – металлочерепица. Мне - зелёную, Жмурову - красную. Складировали этот деревянный конструктор на расстеленный рубероид рядом с предполагаемой стройплощадкой и отправили на каменоломню бригаду вырубать блоки для ленточного фундамента.
Потом я вдруг осознал, что все мои
Четыре стандартных бетонных кольца (за четвертым пришлось еще раз смотаться в своё осевое время) ушло до водяного пласта. Потом верхнее колечко обложили дубовым срубом и над ним соорудили двускатную крышу с дверцей. А ворот привёз нам Тарабрин из последнего своего похода на Макарьевскую ярмарку.
– Кузнецов свободных не встретилось, - развел проводник руками. – Ищи сам.
Баню вывозить из моего осевого времени не стали. Только чугунный котел и топку с кирпичами. Ну и другую потребную фурнитуру для печи. Брёвен у нас и самих достаток.
И пару больших палаток армейских у квази-интендантов я выкупил. Наши отечественные палаточки всё же получше будут тех армейских, что из Америки. В них, если печку чугунную поставить, то и зимой можно жить. А то в американских палатках только один тонкий брезент на стенах. Не на наш климат изначально рассчитано.
А далее опять пришлось искать заброшенный пионерлагерь в девяностых и таскать оттуда железные кровати из палат старших отрядов. Не на земле же освобождённый народ раскладывать? Может они и такому размещению будут рады, но не комфортно. А они мне тут не туристами нужны, а работниками на солепромыслах.
Большой рулон соломы увели уже, походя, прямо с поля под Воронежем во время межвременного перехода. И посадили часть женщин шить сенники. А вот подушки придётся покупать. Хотя надо спросить Сосипатора: куда он пух-перо девает после охоты?
И тут же хлопнул себя по лбу – одеяла! Без них никуда. Вместо кроватей можно и нары с полатями сколотить, а чем укрываться?
Пока шла подготовка к приёму белорусов, пошли мы с мичманом на промысел бриллиантов для диктатуры пролетариата. Времени такая операция занимает немного, а предварительная подготовка уже проведена перед первым эксом. Так что выкроили свободную паузу в графике.
Ничего нового изобретать не стали. Зачем? Вон пендосы свои оранжевые революции по миру проводят как под копирку и ничего, срабатывает практически каждый раз. Зашли в поезд, следующий в Ревель, столицу уже независимой Эстонии, в прикиде комиссаров ВЧК. Далее по сценарию с пакетом из ИНО [И Н О – иностранный отдел ВЧК] вместо которого вынимается тазер из саквояжа. Далее все просто и примитивно.
Но тут промашка вышла. Коминтерновский курьер на этот раз ехал с охраной в соседних купе. Да и сам после моего представления успел выстрелить из своего маленького ««маузера»» с визгливым возгласом.
– Вон отсюда! Абрама Яковлевича я лично знаю.
Правда, ни в кого не попал.
Зато охрана его, выскочив коридор вагона, открыла ураганный огонь. И ранили мичмана, который от них отстреливался, пока я обыскивал парализованного курьера.
Запер дверь в купе. Выстрелил через неё несколько раз навылет из маузера, нормального полноразмерного, чтобы охранников отогнать от купе. И открыл темпоральное окно прямо в поезде. На ходу.