Спасите, мафия!

Tamashi1

— Травоядное!.. — возмутился он, обернувшись, но я уже вскочила в седло и тихо, но четко сказала, не глядя на него:

— Я всего лишь хотела помочь, Хибари-сан. Не больше. Но раз Вы отказались, я должна уехать. Вы останетесь здесь мерзнуть, а я не могу позволить Вам заболеть. Извините.

Я пришпорила Торнадо и с места перешла в галоп, а Хранитель Облака остался где-то далеко позади вместе со всем его пафосом, излишком самоуверенности, гордыни и любви к одиночеству. Я сказала правду: если он из-за меня здесь замерзнет, я себе этого не прощу, потому я и вернула пиджак. Это не была мелкая «мстя» в стиле «ты не сел со мной на лошадку — так и я твою помощь не приму», я из детского возраста давно вышла. Но до фермы топать и топать, и если бы я ему не вернула теплый пиджак, то потом долго и упорно терзалась бы мыслями о том, не задубел ли этот параноик по дороге домой. Может, и не лучшая причина для подобного поступка, да и поступок сам не ахти какой красивый, но уж какой есть. И продиктован сердцем. Так что я не собиралась ни извиняться, ни что-либо

объяснять — я просто скакала домой в надежде успеть ко времени вечерней дойки и забыть это досадное происшествие с Торнадо, как страшный сон…

Добравшись до фермы, я расседлала Торра и поспешила в коровник. Рёхей, как оказалось, корм буренкам уже выдал, и мне снова пришлось лишать их кормушек. Краем глаза я углядела, что Ленка таки добралась до индоуток, и пока она раздавала нашим птицам корм, рядом с ней стоял что-то пафосно вещавший Принц с маньячной лыбой на фейсе лица. Ленка выглядела какой-то расстроенной и чуть ли не злой, но вмешиваться я не стала, потому как она порой Бэлу отвечала, и ее ответы ему явно нравились, потому как стилетов вокруг него не наблюдалось, да и вообще разговор у них протекал довольно мирно, разве что несколько раздраженно. В остальном мой день завершился не так уж и плохо, и ложилась спать я в противоречивом настроении: с одной стороны, хотелось улыбаться, потому как сестры приняли правду о мафиозиках, Хибари-сан оказался не такой уж «редиской», а река приоткрыла нам завесу своей тайны, а с другой хотелось выть от отчаяния, потому как братья Шалины явно объявили нам войну, Хибари-сан не желал никого подпускать к себе ближе, чем на расстояние пулеметной очереди, а тайну светящихся сфер нам всё же разгадать не светило, пардон за тавтологию. Вот так, в когнитивном диссонансе, я и задремала — без надежды на лучшее и с мечтой о том, чтобы всё это поскорее закончилось…

====== 34) Пара фобий и одна большая полосатая таблетка от них ======

«Смелость — это сопротивление страху и контроль над страхом, а не отсутствие страха». (Марк Твен)

POV Лены.

Прошлым вечером я прочла огромное количество манги, в том числе и арку будущего, высказала Бельфегору всё, что я о нем думаю по поводу его обращения с Франом, впрочем, вру: не всё, а лишь половину, была обшишишикана Его Высочеством и объявлена «жалкой пацифисткой, не понимающей, что иначе тупую Лягушку не заткнуть», заявила, что лягушку и ножиками в спину не заткнуть, после чего была удостоена пары-тройки угроз и возмущенной лекции о вреде здоровью от оскорбления особ королевских кровей, любящих ножи и садизм в равной степени, вякнула, что всё равно слабых и безоружных бить — не признак силы, удостоилась замечания о том, что мои умственные способности оставляют желать лучшего, а страх — единственное, что может удержать подданных от бунта, добавила к словам Принца: «А еще верность этих самых подданных», — вогнала сим заявлением Высочество в глубочайшие раздумья, обругала его брата за трусость и слабость, кои он проявил, пресмыкаясь перед Занзасом и прося пощады, была вновь обшишишикана, а затем удостоена сопровождения к месту жительства кур и индоуток и развернутого рассказа о детстве двух принцев и их соперничестве, а так же о гибели Расиэля от рук Бельфегора, вернувшись к себе до самого вечера читала мангу, проигнорировав ужин, как и Принц-енот, а затем получила от него пожелание доброй ночи и улеглась спать в дико возмущенном настроении из-за того, что Бьякуран, эта белоснежная гадость, жил со мной в одном доме, и не важно, что Бэл пояснил, будто зефирный маньяк на нашей стороне — я ему всё равно не верила.

Утром же я проснулась довольно рано, быстро завершила все дела на ферме и, усевшись за стол в ожидании завтрака, спросила спустившуюся сонную Марию:

— Я сегодня уеду в город с Принцем? С ним должна была поехать Катерина, но мы решили, что будет лучше, если ее место займу я.

Вышеозначенная Катерина (Островский, оставь меня и не всплывай в глубинах памяти) одарила меня полным удивления взглядом, а затем хитро улыбнулась и заявила, кладя на стол выуженную из кармана бумаженцию:

— Я не против. Только купи корм канарейке, ладно? Вот список хороших сортов.

На что она намекает этой своей улыбочкой? Если на ранение стрелой амура, она ошибается, Бэл лишь мой друг. Если на то, что раньше у меня не было друзей, и она просто рада, то она права, но подтверждать ее догадки мне было не с руки. Короче говоря, я попросту кивнула на ее слова и перевела взгляд на Марию, а та, вздохнув, пробормотала:

— Опять на меня твоя работа падает? А мне ведь еще Крапивину звонить… Ладно уж, катись колбаской. Принц таки поработал тогда. Так что мы тоже должны свою часть уговора выполнить. Только идите на рынок, — она усмехнулась и ехидно на меня воззрилась: — и тебе полезно, и ему — может, хоть от капли пафоса избавится.

— Это вряд ли, — хмыкнула Катя.

— К сожалению, — пригорюнилась я.

— Ну, попытка — не пытка, — рассмеялась Мария и выдала мне деньги, выудив их из кармана. По всей видимости, ворчала она лишь для виду, а деньги припасла заранее, потому как знала, что Бэл настаивал на поездке именно во вторник. Я взяла банкноты, пересчитала их и спрятала в карман, а вскоре на кухню начали заползать вялые, сонные мафиози. Я взирала на них уже не так, как прежде, а через призму историй из манги, и по-новому оценивала их действия. Если раньше я подозревала Хаято в поклонении «Голубой луне», теперь понимала, что поклоняется он своему боссу, в которого безоговорочно верит, если

Скуало казался мне просто холеричным мечником с ярко выраженными чертами под названием «честь, гордость, эгоцентризм», теперь я поняла, что это еще и очень терпеливый человек, способный признать, что существуют люди сильнее него, хоть этот «людь» и существовал в единственном числе и являлся, на мой взгляд, последней гадиной, уж простите мне мою некультурную речь, и «нелюдем», потому как подобрать иных слов к человеку, смеющемуся над трагической гибелью единственного поистине верного последователя, поклявшегося жизнь положить на исполнение его мечты, я попросту не могу. Да и на остальных мафиози я взглянула иначе: Тсуна не был совсем уж жалкой личностью, коей казался, Ямамото не всегда был «обрадушком» и способен был на серьезные, продуманные поступки, неуклюжесть Дино стала понятна и перестала вызывать отторжение (потому как меня саму мне напоминала), Бьякуран перестал манить своей загадочностью и начал вызывать лишь отторжение, равно как и сидящий рядом с ним иллюзионист с иголками на голове, а вот Фран из чем-то похожего на меня саму существа, вызывавшего недоумение, превратился в существо, вызывавшее лишь уважение и положительные эмоции, хотя менее похожим на меня он не стал, а, напротив, лишь показался совсем уж близким мне по духу человеком. Хибари, которого я прежде видела всего пару раз, вызывал резкое отторжение из-за своей надменности, скрывавшей любовь к животным — единственное, на мой взгляд, его положительное качество, кроме силы духа, перед которой и впрямь впору было преклоняться. Ну а Рёхей перестал казаться полным идиотом и предстал в свете под названием «идиот, но талантливый и целеустремленный».

Мария, по всей видимости, тоже переосмыслила поведение наших постояльцев и взирала на Мукуро еще более раздраженно, равно как и на Бельфегора, кстати, а вот на Скуало, Гокудеру и Ямамото — с уважением, Фран же вообще одаривался взглядами, ясно говорившими: «Лапочка моя, мамочка сейчас подогреет тебе молочко и почитает на ночь сказочку», — то бишь умиленными и какими-то по-матерински нежными. Она то ли себя его старшей сестрой возомнила, то ли у нее материнский инстинкт не вовремя проснулся (или от Катерины к ней перебежал, тоже вариант). Но, что интересно, наш Лягух не был против — наоборот, он отвечал Марии сорвавшимися с минусовой температуры в район аж плюс десяти взглядами и даже один раз за утро улыбнулся ей краешками губ. Для всех это стало шоком, но наша сладкая парочка на глобальное офигение окружающих внимания не обратила, продолжив болтать о своем, о тролльском, и подначивать злую-презлую и чуть ли не скрежетавшую зубами Ананасовую Фею, которую Мария, по всей видимости, вообще возвела в ранг «персон нон-грата». Я, кстати, тоже: он был довольно бесчестной личностью, хотя, думаю, Мариша руководствовалась иными мотивами — это ведь он превратил Франа в личность без эмоций, а ее это дико злило.

После завтрака, на котором даже Игорь отметил, что у нас с гостями отношения изменились в лучшую сторону, я сказала Принцу, что скоро спущусь в холл и можно будет ехать, на что он ответствовал:

— Ши-ши-ши, женщины всегда собираются по полчаса. Принц еще успеет почитать в библиотеке.

Я усмехнулась, подумав: «Не на ту нарвался», — и поспешила к себе, твердо решив, что ждать меня Бэлу придется недолго. Я вообще довольно быстро всегда собираюсь, в отличие от Маши, хотя Катерину по скорости в этом деле, конечно, не догоню, так что проблем с выполнением собственной установки у меня не возникло, и минут через десять я спустилась в холл, одетая в черную блузу с кружевными рукавами и невысоким воротником-стойкой, длинную, в пол, черную юбку солнце-клеш, туфли с острыми мысами и каблучком-шпилькой высотой около пяти сантиметров, цвет, думаю, уточнять не стоит, и с аксессуарами в виде небольшого черного клатча с длинной серебристой цепочкой, серебристым же браслетом-обручем на левой руке, такого же цвета заколкой, собиравшей длинные волосы на затылке в хвост, и серьгами-водопадами из стекляшек, доходившими почти до плеч. В нагрудном кармане блузы устроился платок из серого сверкающего шелка, а макияж я наносить не стала, подумав, что это будет излишне, да и вообще, не люблю я косметику, она вредна для кожи и отнимает огромное количество времени, а мне красоваться не перед кем, да и не думаю я, что красота должна быть нарисованной — если уж меня кто-то с косых глаз и назовет красивой, так хоть комплимент этот мне адресован будет, а не накладным ресницам и помаде фирмы «Орифлэйм»…

Бэл обнаружился в библиотеке за чтением толстенной книженции о лошадях буденновской породы. Просвещается? Похвально… Я зарулила в комнату и вопросила:

— Ну что, поедем? А то автобус ждать не будет.

Бельфегор усмехнулся и, явно окинув меня оценивающим взглядом, вынес вердикт:

— Неплохо: скрывает недостатки в виде излишней худобы и неспортивности. Но неужели ты стесняешься своих рук? Перед посторонними ты их, похоже, не открываешь.

— Перед вами же открыла, интервенты, — фыркнула я и поспешила во двор — подальше от щекотливой темы, поднятой излишне наблюдательным Высочеством.

— Да, потому что мы застали тебя врасплох, — хмыкнул Бэл, следуя за мной. — Ты была одета в футболку, когда мы прибыли, и потому попытка убежать, чтобы переодеться, была бы попросту доказательством того, что на самом деле Принцесса не такая уж и Снежная Королева, коей хочет казаться, а надевать кофту после того, как все успели разглядеть твои руки, а также шрамы на них, было бессмысленно.

— Тоже мне, Фрейд, — фыркнула я вновь, на этот раз несколько раздраженно, и поспешила к конюшням.