Спасите, мафия!
Шрифт:
— Я сам себя не понимаю, — устало вздохнул он. — Просто когда ты сказала, что готова уйти, я разозлился еще больше, потому что не хочу, чтобы ты уходила. Но я сам постоянно отталкиваю тебя, потому что не хочу подпускать людей близко. Это моя защита, но ты пробила ее. И… там, в деревне, когда ты закрыла его, мне было больно, но когда ты решила остаться с ним, было в сто раз больнее, хотя я понимал, что это правильное решение. Я эгоист. Но я… не хочу тебя отпускать. И отдавать никому тоже не хочу.
Я вздрогнула и отогнала абсолютно лишнюю и идиотичную мысль о том, что он, возможно, тоже не считает
— Хибари-сан, — тихо обратилась я к главе CEDEF, глядя на увядшую траву, — можно я останусь?
— Нужно, — усмехнулся он, и я счастливо улыбнулась.
В конце концов, я не такая уж и эгоистка, и если он просто будет рядом, этого мне хватит. Я сжала его ладонь и, обернувшись, заглянула Главе Дисциплинарного Комитета в глаза. В них была надежда. Не злость, не раздражение, не усталость, а именно надежда. И я тихо сказала, сама не знаю почему:
— Знаешь, твои глаза как ночь. В них тьма, которая надеется достичь света, встретив рассвет, и не боится погибнуть в первых лучах солнца, а просто ждет. Но знаешь, когда появляется свет, ночь становится тенью, ведь везде, где есть свет, есть и тень. А значит, она не исчезнет.
Хибари-сан вздрогнул и удивленно на меня посмотрел. Но ответить ему не удалось: мир вдруг полыхнул белым, и слева от меня зависли два гусеобразных шинигами в шмотках «от святой инквизиции», а Хибари-сан тут же отпустил мою руку. Гадство! Ну почему они так не вовремя, птеродактили долбаные?! Чтоб их Граф ощипал и на шашлык пустил! Так, что-то я разошлась. Чего я такая злобная? Соберись, Катя, нельзя так нервничать, нельзя!
— Доброго вам дня, — пропел правый гусик, он же «добрая няша».
— Смотрю, вы тут не скучаете, — ехидно протянул левый, он же «мерзопакость ёрная, лечению не поддающаяся». Теперь ясно кто из них холерик — он вечно надо всеми измывается… Садист крылатый кавайной наружности!
— И вам не хворать, — пробурчала я, скрещивая руки на груди.
— Не злись и не расстраивайся, — хитро мне подмигнув, заявил правый первоптиц, пошевелив в воздухе вытянутыми вперед лапками в матерчатых остроносых то ли носочках, то ли ботиночках, словно перебирал ими, взбираясь по лестнице. — Мы принесли задание в ответ на мысли господина Хибари и твои слова. Позже оно бы не к месту пришлось.
Глава CEDEF нахмурился, но я заметила, что он смотрел на почтальонов с некоторым умилением, и подумала, что, возможно, благодаря своей птичкоподобной внешности этим двум хитрюшенциям удастся избежать магического камикороса, который непременно бы последовал после оглашения приговора, то бишь прочтения задания, если бы явился человекообразный шинигами. Они ведь такие задания дают, что ни встать, ни сесть, ни сдохнуть! А хотя нет, как раз таки «сдохнуть», что печально…
Правый гусик тем временем, чтобы это самое время даром не терять и не томить нас в ожидании, а себя — пребыванием в мире легкоубиваемых, в отличие от него самого, существ, извлек из внутреннего кармана белоснежной хламиды свиток и, откашлявшись в ладошку, а точнее, в пару маховых белых перьев, зачитал следующее:
— «Хибари Кёя выполнит условия договора в миг, когда поймет, что иногда можно биться ради самого себя и
Повисла тишина. Гу-Со-Сины ехидно воззрились на Главу Дисциплинарного Комитета, а тот почему-то побледнел и, растерянно глядя на шинигами, вдруг отрицательно покачал головой. Руки его безвольно повисли вдоль тела, и я безумно испугалась, потому что никогда еще не видела его таким. Я осторожно взяла его за руку, но он отдернул ее, словно его раскаленным железом прижгли и, кинувшись к Гу-Со-Синам замер прямо напротив того, кто зачитывал приговор.
— Вы же не хотите сказать, — бесцветным голосом спросил он, — что у той мечты есть шанс на исполнение?..
— Поверь, невыполнимых заданий Граф не дает, — довольным тоном ответил птиц и в подтверждение своих слов покивал головой, а затем вдруг, не маша крыльями, опустился на уровень ладони Хибари-сана, вложил ему в руку свернутый уже свиток, вновь поднялся на уровень его лица и добавил: — Поверь, даже эта мечта может сбыться. Если ты решишь за нее бороться. Ты ведь неверно думал…
— Брат!.. — перебил Гу-Со-Сина его брат-близнец, и тот, мученически закатив глазки-бусинки, помахал на Хибари-сана крыльями и бросил близнецу:
— Да не говорю я лишнего ему, не говорю! Но ведь он может выполнить задание — чего скрывать этот факт?
— Может, — кивнул его брат. — Все они могут. Вопрос: воспользуются ли шансом?
— Он воспользуется, — нагло ткнув пером, аки перстом, чуть ли не в нос комитетчика, заявил гусик и добавил: — Потому что он никогда не сдается.
— Это да, — задумчиво протянул левый Гу-Со-Син таким тоном, словно Хибари-сана здесь вообще не было, а он обсуждал нечто абсолютно будничное и рядовое, — но он вроде не хотел оживать.
— Ну а разве его мечта — не отличная перспектива, и ради нее не стоит ожить? — ехидно пропел гусик номер раз и, обернувшись к Хибари-сану, потер его макушку левым крылом, вроде как погладив комитетчика по голове, и заявил: — Вы все можете справиться, и ты в том числе. В каждом из заданий главное — поверить в себя, передай это другим. Правда, работать придется много. Ну всё, мы пошли!
В тот же миг гусики, один — ехидно хихикавший в кулачок, если так можно выразиться, учитывая наличие у них крыльев и отсутствие рук, и второй — изничтожавший идеальную прическу комитетчика, исчезли в белой вспышке, словно их и не было, оставив в качестве подтверждения того, что они глюками и результатом слияния больной фантазии и паров ядовитых грибов не являлись, свиток пергамента в руке моего вождя, замершего, аки мраморное изваяние с растрепанной шевелюрой. Интересно, Гу-Со-Син специально его тыковку натирал, как медный самовар, чтоб эффекта взрыва на макаронной фабрике достичь?..
Я подошла к Хибари-сану и, встав слева от него, не рискнув до него дотрагиваться, тихо спросила:
— Это задание кажется настолько невыполнимым?
— Не знаю, — пробормотал он. — Если шинигами говорят… возможно, оно выполнимо. Но я не представляю, как это может стать реальностью.
— Эм… Если не можете, не говорите, что это за задание, но… я могу чем-то помочь?
Хибари-сан вдруг нахмурился и, раздраженно на меня посмотрев, возмущенным тоном спросил:
— Ты снова перешла на «Вы»?