Спасите, мафия!
Шрифт:
— Нет, — прошептала Маша, пустым взглядом глядя в небеса. — Как же так?.. Как так?..
Одинокая слеза скатилась по моей щеке и упала вниз.
====== 72) За что?.. ======
«Где разум уже бессилен, там возносится здание веры». (Августин)
Маша словно не видела неба, в которое упирался ее безжизненный взгляд. Перед ее глазами всё еще стояла улыбающаяся фигура в белом. Фигура человека, которому она, несмотря ни на что, всё же верила. Верила так же, как я верила Мукуро — глупо, без оглядки на его поступки и абсолютно иррационально, но… всей душой и всем сердцем. Я взяла сестру за руку и, притянув к себе, крепко обняла.
— Ты же знаешь, — подал голос Маэстро, стоявший справа от Маши, — предателей всегда ждет один конец. Но подумай вот о чем — хотя бы перед смертью он понял, что главным была не вся эта ерунда про какие-то игры, а сама жизнь.
Маша вздрогнула и обернулась к Маэстро.
— Погоди, — пробормотала она. — Но ведь его заданием было понять, что жизнь — это не игра! Он выполнил задание! Выполнил!
— И ты хочешь, чтобы предатель вернулся в свой мир? — вскинул бровь катала.
Маша нахмурилась и посмотрела на застывшую в воздухе худощавую фигуру в кимоно, а затем усмехнулась и отчетливо сказала:
— Я не верю. Не верю, что Бьякуран нас предал.
Неожиданно она получила ответ, хоть и не рассчитывала на него. Владыка Эмма обернулся к Марии и прошелестел тихим голосом, который точно услышали абсолютно все, несмотря на лязг мечей и грохот битвы:
— Тогда, возможно, ты согласишься заключить контракт и спросить обо всем у него лично? Я верну его сюда ровно на три часа и убить его не сможет ничто. Он вернется абсолютно здоровым и восстановившим силы, но твои друзья будут всё в том же состоянии, что и сейчас. Ты готова рискнуть их жизнями? Ведь первым приказом, что он получит, станет: «Уничтожить врагов». Каков же будет твой выбор?
— Дура, не смей! — рявкнул Суперби, а Савада перевел взгляд на Машу и кивнул ей, словно говоря: «Мы примем любое решение».
Маша нахмурилась. В ее глазах боролись страх и желание верить в дорогого сердцу человека до самого конца. Я подумала, что, несмотря ни на что, прекрасно понимаю ее состояние, ведь я сама чувствовала примерно то же самое. И окажись на месте Джессо Рокудо Мукуро, а на месте Марии — я, думаю, я бы выбрала веру. Потому что я глупая, наивная идеалистка, а еще потому, что в глазах иллюзиониста после того, как он на самом деле стал моим другом, я ни разу не видела ни капли лжи…
В глазах Маши вдруг промелькнула решимость, и она, отстранившись от меня, четко сказала, глядя на Владыку:
— Я всю жизнь во всех сомневалась. Больше не хочу. Если отдашь ему приказ уничтожить врагов, сам будешь уничтожен. Бьякуран — не предатель. Не знаю, зачем он всё это сделал, но он не собирался убивать Саваду — это я знаю точно. Я не хочу задавать ему вопрос. Я хочу, чтобы он помог нам в битве. А потому — верни его.
— Да будет так, — безразлично ответил Владыка Эмма, и рядом с братьями Шалиными в белом мареве вдруг появился Джессо — в мундире Мельфиоре, белоснежном и словно нетронутым войной и всем, что произошло буквально минуту назад. Он вмиг распахнул белоснежные крылья, чтобы не упасть, и обернулся к владыке Эмма.
— Кажется, еще не всё завершилось, раз Вы вернули меня из нашего мира обратно, не так ли? — с улыбкой спросил он.
— Эта девочка верит в тебя, — прошелестел Владыка и плавным медленным взмахом руки указал на Машу. — Она попросила вернуть тебя, чтобы ты помог ее друзьям сражаться.
Джессо бросил короткий
— Надеюсь, Вы ее предупредили о том, что я могу продолжить биться на Вашей стороне?
— Она знает это, — ответил Эмма. — Но не хочет верить.
— Ну и зря, — улыбнулся Джессо, щурясь. — Приказывайте, я ведь заключил с Вами договор. Выполнение приказов за возвращение в мой мир.
— Именно. А договор со Смертью не разорвать, — безразлично ответил Король Ада. — Потому — уничтожь врагов.
— Хорошо, — улыбнулся Бьякуран и, подлетев к Вадиму, спросил: — Прикроешь? Хочу закончить бой с Савадой.
— Безусловно, — кивнул Шалин-младший.
— Пятая ступень, — прервал их голос Владыки. — Покажи мне агонию сомнений.
Белая сфера, покрытая шипами, всё это время висевшая в паре метров над землей, вдалеке от шинигами, треснула и начала рассыпаться. Я побледнела и с ужасом попыталась отыскать взглядом в белом свете, заливавшем ее изнутри, знакомые фигуры, но ничего не получалось. Внезапно сфера взорвалась на миллионы частиц и исчезла, а на землю упала фигура в черном плаще. Сломанная кукла. Ненужная хозяйке марионетка Судьбы. Абсолютно реальная, лишенная иллюзий собственной госпожой игрушка Жизни…
Я застыла от ужаса, а в воздухе завис фиолетовый шар, на котором стоял израненный Кёя. Его черный плащ с белым иероглифом был порван в нескольких местах, из многочисленных ран текла густая алая жидкость, но ни это, ни разбитые в кровь губы, ни скорее всего сломанные ребра не могли погасить взгляд, полный решимости и готовности биться до конца. Сердце забилось раненой птицей, но я не могла радоваться победе — просто не могла. Потому что всё это время я не верила в предательство Мукуро, но то, что он нанес Кёе такие повреждения, говорило, что я ошибалась. Неужели он и правда предал нас, неужели все эти месяцы он лгал мне, говоря лишь то, что нужно было для того, чтобы втереться в доверие? Неужели те розы, которыми мы обменялись, ничего для него не значили? Неужели его цель для него и впрямь важнее всего?.. Нет, этого не может быть, просто не может!
Я кинулась к распростертому на земле телу, не думая о последствиях. Мукуро лежал в глубокой воронке, созданной Вадимом во время боя с Тсуной. Глаза иллюзиониста были закрыты, волосы разметались по земле, руки были вывернуты под неестественным углом, а ноги поджаты, словно он упал на них, а это значило, что он мог легко сломать их при падении. Сейчас иллюзионист не был гордым повелителем иллюзий и вечно что-то затевающим ехидным мафиози. Он не был даже моим другом, подбадривавшим меня в любой ситуации и помогавшим справиться с болью и сомнениями. Он был той самой разбитой фарфоровой куклой, переломанной марионеткой, из которой вырвали нити и которую забыли в темном чулане на многие годы.
Разбитые в кровь губы, многочисленные раны и сломанные ребра, неестественная поза отжившей своё шарнирной куклы и странно-умиротворенное, спокойное и какое-то по-детски счастливое выражение лица — этот резкий контраст, как ни странно это прозвучит, подходил величайшему иллюзионисту мафии Рокудо Мукуро, отражая его израненную душу, которая просто не могла быть черной. Я не могла поверить, что человек, выглядевший таким умиротворенным после проигрыша, может быть предателем. Просто не могла. А потому осторожно коснулась шеи иллюзиониста, ища пульс, и прошептала: