Спасите, мафия!

Tamashi1

— Я не собирался умирать, Маша-чан, — всё же соизволил пояснить этот хитрож… кхм. Как бы помягче сказать? А, во: хитромудрый интриган. — Хочешь, чтобы я пояснил?

— Уж пожалуйста, — фыркнула я. — А то устроил мне нервотрепку… Знаешь, как я переживала, когда Савада огонечком-то жахнул?!

— И всё же ты мне поверила, — вдруг распахнув глаза и пристально глядя на меня, без тени улыбки сказал Джессо. — Я это ценю. Ты думала, я предатель, но нашла в себе силы в меня поверить.

— Ну да, мы ж друзья, — кивнула я, не отводя взгляд от глубоких, безумно мудрых глаз.

— Тогда я поясню, — снова улыбнулся он и, наконец, одарил меня адекватной историей без выпендрежа. — Сначала я подумал, что надо просто получить задание и его выполнить. Но потом решил, что это будет скучно, да и неэффективно. В первый же день пребывания здесь, взломав твой компьютер и выяснив, что к чему на ферме, я нашел всю доступную информацию на Шалиных и решил немного поиграть. Тогда все мы думали, что нас прислали к вам ради помощи в делах фермы, а потому я решил

внедриться к вашему врагу и развалить его бизнес изнутри. Я люблю играть, а интрига — это та же игра, только не шутер, а пошаговая стратегия, а они куда интереснее! Вот только Шалины оказались связаны с Графом, и мои планы изменились. Они предложили мне договор, по которому я должен был следовать указаниям Владыки и помогать им, а за это меня бы отправили домой без выполнения контракта. Понимаешь ли, Маша-чан, я очень хочу вернуться к Юни-чан, к Ирие-кун, к моим товарищам… в свой мир. Но я понимал, что задания — это явно не всё, ради чего нас сюда прислали. И я решил, что помогу Вонголе, моим союзникам, несколько иначе — не развалом бизнеса Шалиных, а подобравшись к главному врагу, выяснив, чего он добивается. Ну а ради этого можно было и ферме немного навредить. Вся эта глупость с Крапивиным была нужна лишь чтобы вас с сестрами дезорганизовать, но я планомерно пытался улучшить состояние дел на ферме, чтобы большого шока у вас это не вызвало. Также я поставлял Шалиным некоторую информацию, которую, конечно же, тщательно отбирал и разбавлял дезинформацией. Я не знал, что они шинигами, но, как оказалось в результате, им были неизвестны данные из Книги Судеб, так что это всё было не зря. Мне удалось выяснить, что грядет бой, что камень Владыка забрал для того, чтобы проход не открылся раньше времени, а еще что Мукуро-кун последовал моему примеру, правда, это была лишь догадка, верить я ему не мог. Но этот глупый мальчик имел неосторожность влюбиться, и я решил, что могу скоординировать свои действия в бою с ним, потому как вряд ли он подставил бы твою сестру. В вечер перед боем мы разработали небольшой план по передаче мне трезубца, которым я должен был оцарапать одного из братьев Шалиных, однако я также просчитал вариант того, что Мукуро-кун меня предаст, и у меня было несколько запасных вариантов действий. Впрочем, всё прошло на удивление гладко за исключением того, что я умер, — он так спокойно это сказал, что мне аж жутко стало… Есть ли вообще предел его силе воли?.. — По моим расчетам, я должен был отвлекать Тсуну-кун до тех пор, пока Мукуро-кун не вступит в игру — то есть, пока он не захватит тело одного из врагов. Я не собирался наносить Десятому Вонголе серьезных ранений, но бой должен был выглядеть правдоподобно, потому что и я, и Мукуро-кун считали, что Граф может и не рассказать Владыке о наших планах — сочтет, что так будет веселее. Я вывел Тсуну-кун из-под линии атаки братьев Шалиных, которые, по их законам, видимо, не имели права находиться выше Владыки. Отвел его в сторону — подальше, чтобы его не ранили серьезно. Вот только его интуиция была заглушена Владыкой, и потому он решил, что я и впрямь вас предал. Он дрался на полную, я же в атаках сдерживался, все силы направляя в оборону. Если честно, я рассчитывал, что «белые аплодисменты» всё же защитят меня от его Х-баннера, но, похоже, со времени нашего боя в будущем Тсуна-кун стал намного сильнее — он ведь даже сумел пробить защиту божества! И в результате я умер в третий раз. Неприятно довольно-таки сгорать. Хотя быть разорванным демонами еще неприятнее, — я вздрогнула, а Джессо, всё с той же улыбкой, но распахнув глаза, в которых застыла боль, сказал: — Странно, но когда я умер и оказался в своем мире, я не был рад. Я сказал правду тогда: я не играл, я понял, что хочу просто жить. Но когда я ожил, мне вдруг стало как-то очень грустно оттого, что Тсуна-кун и остальные поверили в мое предательство. А ведь я не раз доказывал им, что мне можно верить. Например, в бою с демонами я отвлек двух церберов на себя, и тем самым спас Ламбо-куна, которому удалось выжить. Просто буквально через несколько минут после моей смерти, как рассказывал Граф, демонов сковали их смотрители. И потому маленькая Коровка-кун выжил. Я не знал, что будет шанс возродиться, но закрыл собой одного из Вонголы. И всё равно мои товарищи решили, что я их предал. Это было несколько обидно, потому что когда тебе не доверяют — это бодрит, а когда линчуют как предателя — это… больно, — улыбка исчезла с губ Джессо. Передо мной лежал печальный, мудрый, израненный жизнью человек, чья душа была вся в шрамах и постоянно кровоточила. Человек, переживший столько, что казался стариком, и сейчас его пепельно-белый цвет волос казался мне абсолютно понятным и уместным. Он отражал возраст души Бьякурана Джессо, познавшего жизнь, смерть, предательство, понявшего самого себя и постигшего высшую мудрость — умение прощать… — Это было больно, но я подумал, что сделал всё, что мог: я ведь поделился с Мукуро-кун своими знаниями о Владыке. Дальше дело было за ним. Но меня вдруг вернули обратно и сказали, что ты, Маша-чан, об этом попросила. Я был рад, потому что понял, что ты поверила в меня и приняла со всеми моими достоинствами и недостатками, но я продолжил играть свою роль, ведь главное было — победить врага. А еще я понял, что раз меня всё же вернули, значит, Вонгола на это согласилась. А это, в свою очередь, значило, что Тсуна-кун благодаря тебе тоже решил в меня поверить. И это было даже немного… приятно. Поэтому я бы хотел сказать

тебе «спасибо» за то, что приняла меня и сумела прогнать сомнения. Благодаря этому я смог помочь товарищам. А еще смог найти еще одного хорошего друга. Думаю, Юни-чан бы с тобой поладила. Вы совсем разные, но кое в чем похожи. В вашей доброте и вере в людей.

— Спасибо, — пробормотала я. — Ты не заслужил того, чтобы в тебе сомневались.

— О нет, пусть сомневаются! — вновь разулыбался Бьякуран и сощурился. — Это бодрит! Но я больше не хочу умирать и, конечно же, не хочу больше быть обвиненным в предательстве.

— Теперь-то Вонгола тебя точно ни в чем не обвинит, — улыбнулась я, а Джессо выудил лапки, лишенные рубашки, но щедро одаренные бинтами, из-под одеяла и, взяв меня за руку, распахнул глаза.

— Будем друзьями, Маша-чан, — с улыбкой, но не хитрющей, а доброй и мудрой, сказал он.

— Будем, — кивнула я и сжала его ладонь.

Поймав в фиолетовых глазах нотку облегчения и радости, я тепло улыбнулась, а Джессо вдруг заявил:

— Кстати, у меня для тебя подарок.

— Какой? — опешив, полюбопытствовала наглая и меркантильная я.

— На ваших лошадей совершались нападения, но выяснить, кто за этим стоит, вы не могли, сначала подозревая Шалиных, а затем столкнувшись с отсутствием улик, — с хитрющей улыбочкой пояснил Бьякуран (которого мне после прочтения Наруто временами хочется назвать «Бьякуган» — дурдом на выезде. Да-да, я не только на сёдзё подсела, а вообще на эти японские картинки! Классные картинки… Совсем дурдом, блин!). — Я же сумел это выяснить, потому что поначалу улики были, но я их потом ликвидировал. Шалины, равно как и вообще шинигами, тут ни при чем, а виновата во всем вечная соперница Кати-чан в конкуре, вот уже два года подряд из-за твоей сестры занимающая второе место.

— Ох… — так, я зацензурю всё то, что я вещала дальше, вскочив и начав орать, как потерпевшая, коей, собственно, я и была — мои же лошади страдали! Жаргон перемежался кое с чем покрепче, хотя я обычно матом не ругаюсь, а возмущению моему не было предела. Какая-то мымра пучеглазая ради того, чтоб Катьку с Торром победить, хотела этого самого Торра в могилу свести?! Да как она могла?! Ах, она… Нет, успокойся, Маша, успокойся. Нефиг из-за падали расходиться!

Наконец я сумела собраться и относительно подуспокоиться, так что рухнула в кресло, надувшись, как мышь на крупу.

— Волноваться больше не о чем, — как ни в чем не бывало заявил Джессо, тихо-мирно выслушавший все мои излияния и продолжавший лыбиться так, словно я только что и не косплеила зека-сапожника своим словесным… кхм. Рогом изобилия, да.

— В смысле? — хмуро спросила я, теребя край свитера.

— В прямом, — утекла от ответа наша молочная реченька, но тут же к нему вернулась: — Я нашел эту девушку, как только предотвратил вредительство. Тогда Торнадо подсыпали в кормушку стекло, и я сразу подумал, что Шалины бы на это не пошли — не тот склад ума и характер. Я слишком хорошо понял их натуру за время нашего общения — они не способны на низость. Потому начал расследование, нашел ту девушку и сделал очень убедительное внушение. Она больше не опасна. Но она в порядке: я ее не тронул… Только припугнул. А затем уничтожил, а точнее, припрятал все доказательства ее вины, чтобы остальные не смогли докопаться до истины.

— А зачем их прятать было? Почему ты молчал и ничего не рассказал? — поморщилась я, не врубаясь в ситуацию, но и не ожидая подвоха.

— Потому что ты, Маша-чан, не стремилась улучшать систему безопасности, — пнул меня по больному этот интриган. — И я подумал, что если ты будешь волноваться за лошадей, то быстрее примешь мою помощь. А систему безопасности срочно надо было менять — на всякий случай.

— Спасибо, — пробормотала я, чувствуя огромное уважение к этому человеку, помогавшему друзьям скрытно, незаметно, ничего не прося взамен, и которого все эти друзья, включая меня, подозревали в измене Родине… — И прости меня, дуру. За всё.

— Ничего, — улыбнулся Бьякуран. — Для того ведь и нужны друзья — чтобы помогать в тяжелой ситуации. А на обвинения я не обижаюсь. Это слишком глупо.

— Хороший ты.

— Кто знает.

— Я знаю, — уверенно ответила я. На секунду в мгновенно распахнувшихся глазах Джессо я увидела радость, а затем он вновь сощурился и, тут же состроив хитрую рожицу, заявил:

— Тогда, быть может, ты не откажешь своему другу в небольшой помощи?

— В какой? — озадачилась я, предчувствуя подвох.

— Мне бы надо сменить повязку, да и лекарства, раз уж ты здесь, уже куплены, и мне не мешало бы их выпить.

— Ладно, помогу страждущему народонаселению, — хмыкнула я и поднялась.

— Захвати чаю, если тебе не трудно, — всё с той же милой лыбой повелел Джессо. — Да, и раз уж ты идешь на кухню, может быть, захватишь чего-то съестного? А то маковой росинки во рту с утра не было. Надеюсь, я не ошибся с идиомой?

«С идиомой — нет, с рабыней — да!» — возмущенно подумала я, но решила сжалиться над этим полу-альбиносом с фиалковыми глазами и ответила:

— Фиг с тобой, эксплуататор. Кашку приготовлю рисовую. Молочную. Тебе по цвету подойдет.

— Было бы замечательно, — ответил Джессо. — Но больному организму необходим белок, а бифштекс с кровью его восполнит как нельзя лучше.

— Н-да? Ну ладно, попытаюсь, — сдалась на милость победителя я и потопала на выход.

— И захвати какую-нибудь книжечку, если не трудно, а то у меня уже скоро голова болеть начнет от ничегонеделания, — донеслось мне вслед.

— А не охамел ли ты? — возмутилась я в дверях.