Спиноза Б. Избранные произведения, Майданский Андрей Дмитриевич

Спиноза Б. Избранные произведения

на обложку

Майданский Андрей Дмитриевич

Шрифт:

он показывает, что под волей он разумеет не самую душу, но нечто

вне или внутри души, что, как чистая доска (tabula rasa), лишено

всякого мышления и способно принять любое изображение; или, скорее, воля есть для него нечто, подобное грузу, находящемуся в

равновесии, который всякой тяжестью увлекается в ту или другую

сторону, смотря по направлению этой тя-

__________________

См. его «Философские упражнения» (Meletemata Philosophica), изд. 2,

Лейден 1659.

жести; или, наконец, он разумеет под волей то, чего ни он сам, ни

кто-либо из смертных никаким размышлением не может понять. Мы

же только что сказали и ясно показали, что воля есть не что иное, как

сама душа, называемая нами мыслящей вещью, т.е. утверждающей

или отрицающей; отсюда ясно вытекает, что, когда мы обращаем

внимание единственно на природу души, она имеет равную власть

утверждать и отрицать, а это и значит мыслить. Итак, мы из того, что

душа мыслит, заключаем, что она имеет власть утверждать и

отрицать, то зачем еще искать случайных причин для совершения

того, что следует единственно из ее природы? Но скажут, сама душа

не более определена к утверждению, чем к отрицанию, и отсюда

выведут, что мы необходимо должны искать причину, определяющую ее. На это я возразил бы, что, если бы душа сама по

себе и по своей природе определялась только к утверждению (хотя

этого нельзя себе представить, пока мы считаем ее мыслящей

вещью), тогда единственно в силу своей природы она могла бы

только утверждать, но никогда не могла бы отрицать, сколько бы ни

представлялось к тому причин. Если же, наоборот, она не

определялась ни к утверждению, ни к отрицанию, она не могла бы

делать ни того, ни другого. Если, наконец, она, как только что

показано, имеет власть делать то и другое, то она будет в состоянии

лишь по своей природе и без всякого содействия другой причины

исполнять оба действия; это будет ясно всем, которые считают

мыслящую вещь мыслящей вещью, т.е. между атрибутом мышления

и мыслящей вещью допускают только мысленное различие и ни в

коей мере не отделяют их друг от друга, как это делают наши

противники, которые лишают мыслящую вещь всякого мышления и

в своих измышлениях делают его первичной материей

перипатетиков. Поэтому вот мой ответ на этот более значительный

аргумент: если под волей мы разумеем вещь, лишенную всякого

мышления, мы признаем, что воля по своей природе неопределима.

Но мы оспариваем, чтобы воля была чем-то лишенным всякого

мышления

и, напротив, утверждаем, что она есть мышление, т.е.

могущество как утверждения, так и отрицания, под чем, очевидно, нельзя разуметь ничего другого, кроме причины достаточной для

того и другого. Далее, мы отрицаем, что, если бы воля была

неопределима, т.е. лишена всякого мышления, какая-либо слу-

чайная причина, отличная от бога и его бесконечной мощи творить, могла бы ее определить. Ибо представить мыслящую вещь без

мышления есть то же, что представить протяженную вещь без

протяжения.

очему философы смешали душу с телесными вещами. Наконец, чтобы не перечислять здесь множество других аргументов, я

напомню лишь, что наши противники, не поняв воли и не имея

ясного и точного понятия о разуме, смешали разум с телесными

вещами, это произошло оттого, что слова, обыкновенно

употребляемые для обозначения телесных вещей, они перенесли на

духовные вещи, которых они не понимали. Они привыкли называть

тела, толкаемые внешними равными и прямо противоположными

силами в противные стороны и потому находящиеся в равновесии, неопределимыми. Считая волю неопределимой, они, невидимому, представляли ее как тело, находящееся в равновесии; а так как эти

тела имеют в себе лишь то, что они получили от внешних причин

(откуда следует, что они всегда должны определяться внешней

причиной), то они думали, что то же имеет место и для воли. Но мы

уже достаточно объяснили, как обстоит дело, почему мы здесь и

заканчиваем.

то же касается протяженной субстанции, то выше мы уже достаточно

поговорили о ней, а кроме этих двух мы не знаем никаких других.

Что же касается реальных акциденций и других качеств, то они

достаточно устранены, и было бы бесполезным тратить время на их

опровержение. Поэтому здесь мы откладываем перо.

ТРАКТАТ

ОБ УСОВЕРШЕНСТВОВАНИИ