Спираль
Шрифт:
Шагов через десять показалось здание редакции. Небольшое, но все-таки беспокойство охватило Рамаза.
«С чего я волнуюсь? Уверен, что там никого нет, — решил он вдруг, и неожиданная злость подавила волнение. — Если он еще там и так же зыркнет на меня, подойду и пришибу к чертовой матери!»
Никого не было.
Рамаз спокойно огляделся. Ничего подозрительного.
«Конечно, принял за знакомого, вот и уставился, — окончательно решил он. — Какие, однако, у него странные глаза».
Издали он заметил двух девушек, стоящих перед Академией. Его внимание, видимо,
«В другое время!»
Он уже понимал, что «другое время» никогда не вернется.
Обе девушки были красивы, но особенно приглянулась ему та, что стояла слева, теребя лямку переброшенной через плечо сумки.
«Интересно, на каком море она успела загореть в мае месяце?» — подумал Рамаз.
И тут случилось настоящее чудо. Их взгляды встретились. Лицо девушки радостно вспыхнуло, она оставила подругу и поспешила навстречу Коринтели.
— Рамаз!
Он не успел опомниться, как оказался в ее объятиях:
— Как ты, Рамаз, когда тебя выписали? — сыпала вопросами девушка, целуя его так, словно на улице, кроме них, не было ни души.
Рамаз окрылился и воспарил — чувствовал, что его целуют не как друга или родственника…
— Как ты, бессовестный? Три раза приходила навещать тебя. Не пустили. Вообще запретили приходить. Потом я смоталась на море. Рановато, конечно, но выхода не было. Я всегда в августе ездила в Гагры, а в этом году мой племянник в институт сдает — в августе придется тут куковать. Вот и выхлопотала двухнедельную путевку на начало мая. И все же здорово я загорела, а? Нелли! — вдруг закричала девушка подруге, стоящей в двух шагах от них. — Нелли! Это тот самый Рамаз Коринтели, о котором я тебе столько рассказывала.
— Очень приятно! — Нелли приблизилась к молодому человеку и томно протянула ему руку. — Лали, я ухожу!
«Лали!» — запомнил Рамаз.
— Куда уходишь? Прогуляемся втроем. Ты свободен? — вдруг спросила Коринтели девушка.
— Свободен! — Рамаз уже не скрывал радости и не сдерживал улыбку.
— За полмесяца в Гаграх я Нелли все уши прожужжала о тебе. Ты малость бледный, но выглядишь хоть куда. Когда тебя выписали?
— Две недели назад. — Рамаз сделал вид, будто был на седьмом небе от встречи.
По правде сказать, он не притворялся. В блаженном тумане уже не замечал никого на всем проспекте. Не слышал ни шума машин, ни смеха гуляющей молодежи.
— Завернем в «Иверию», в кафе?
— Как прикажете!
— Я ухожу! — заявила Нелли.
— Почему же? — из вежливости запротестовала Лали. Хотя по лицу ее было видно, что ей не терпится остаться наедине с Рамазом.
— Срочное дело. Подруга ждет. Будьте здоровы!
— Всего вам доброго! — корректно поклонился Коринтели.
Лали взяла юношу под руку и повела его к подземному переходу.
— Прямо не верится, что вижу тебя!
— А вы как? — спросил вдруг Рамаз.
Девушка остолбенела на месте, ошарашенно глядя на молодого человека:
— Ты что, смеешься надо мной?
— С какой стати я должен над вами смеяться?
— А с каких это пор ты со мной
Рамаз понял свою оплошность и громко рассмеялся.
— Болезнь виновата. Господа врачи приучили меня «выкать». Заодно хочу предупредить тебя на будущее — у меня с памятью неладно. Не помню многого. Пока только твое лицо и имя ожили в памяти. И то, возможно, потому, что встретил тебя. Вчера, к примеру, я тебя не помнил, да что там вчера, сегодня, пока не столкнулся с тобой, не помнил.
— Правда? — Девушка с искренним сочувствием посмотрела на него.
— Ничего не поделаешь. Главное, я выкрутился. Наверняка все уладится, и рано или поздно я стану прежним Рамазом Коринтели.
Девушка так же моментально успокоилась, как и огорчилась минуту назад. У нее, судя по всему, был легкий характер.
Не переставая болтать, они прошли подземным переходом и скоро оказались в вестибюле «Иверии». За эти минуты девушка успела рассказать, как ей отдыхалось, что случилось с ней за тот период, когда Рамаз Коринтели лежал в больнице, упомянула до двадцати имен юношей и девушек, которых, как вытекало из ее болтовни, Рамаз должен был близко знать. Некоторые, по всей вероятности, были его друзьями.
В кафе «Иверия» Давид Георгадзе никогда раньше не был. В вестибюле он растерялся. Глаза забегали по сторонам. Он не знал, куда идти теперь, и решил пропустить девушку вперед. Лали смело направилась к винтовой лестнице. Рамаз по пятам следовал за ней. Они еще не успели подняться, как девушка вытянула шею, вглядываясь в прогал между перилами.
— Наш столик свободен! — радостно сообщила она, почти бегом преодолевая последние ступеньки.
«Ага, тут, оказывается, есть наш, в частности мой, любимый столик», — улыбнулся в душе Коринтели и оглядел зал. В глаза сразу бросилось, что за столиками находилась одна молодежь. Все почему-то смеялись, громко разговаривали. Пелена табачного дыма висела в воздухе.
Рамаз механически достал из кармана пачку сигарет.
— Ты что, на «Космос» перешел? — поразилась Лали.
— А что я должен курить? — смутился Коринтели.
— Ты же два года кроме «Винстона» ничего не признавал!
— Ты права, но утром я искурил последние. Что поделаешь, закончились. Ходить мне не разрешали. Завтра, наверное, принесут.
— В больнице ты, я вижу, и от вежливости отвык.
— Почему это?
— Дай мне сигарету.
— Извини. Пока мне надо все прощать. Я же говорил тебе, что потерял память. Со временем, наверное, все восстановится, — с горькой улыбкой ответил Коринтели, протягивая девушке пачку.
«Значит, „Винстон“! Гигант, Рамаз Коринтели! Интересно, что еще я особенно любил?»
— Видишь Гоги? — указала Лали на противоположный угол.
— Какого Гоги?
— Нашего, Челидзе; делает вид, будто не замечает нас. Разошелся с женой, а теперь липнет к этому мешку с сеном.
— Что будете заказывать? — Уставшая за день от галдежа, дыма и работы официантка оперлась о столик, перенеся тяжесть тела на левую ногу, чтобы дать немного отдохнуть правой.
«Не попасть бы снова впросак!» — подумал Рамаз и вопросительно посмотрел на девушку.