Спят усталые игрушки
Шрифт:
– Зря вы так, Даша, – прозвучал густой, обволакивающий голос.
Из кромешной темноты коридора в робкий круг света ночника вступил Николай. На руках мерзавец держал Верочку. Девочка спала, неудобно откинув назад болтающуюся на тоненькой шейке головку.
На секунду я оторопела. Шабанов быстро взглянул на меня и спросил:
– Чувствуете, как жарко сегодня?
По жилам моментально поползло коварное тепло. Понимая, что сейчас провалюсь в сон, я изо всей мочи заорала дурниной:
– Караул,
В глазах Нины мелькнуло легкое удивление, но потом поэтесса сказала:
– Она блефует, Коля, живет одна!
– Знаю, – отмахнулся Николай и вкрадчиво поинтересовался: – Ноги-то не держат?
Колени подломились, и я села на пол, силы покидали тело с невероятной быстротой. На последнем издыхании я завопила:
– Сюда, убивают!
Послышался топот, лай, к кухне спешили Снап и Банди. Увидав несущихся собак, Николай немедленно выпустил Веру. Девочка упала на ковер и осталась лежать, сонно посапывая. «Отец» вытянул руки и резко приказал:
– Стоять!
Псы словно налетели на невидимую преграду. Секунду они обалдело трясли головами, потом обвалились на задние ноги и жалобно заскулили.
– Стоять! – еще раз приказал Николай – Тубо, место.
Но на лестнице уже слышались возбужденные голоса. На первый этаж бежали домашние в разной степени раздетости. Зайка в черной кружевной сорочке. Только вчера прибывший из больницы Кеша в халате. Алиска в элегантном неглиже и Манюня в уютной фланелевой пижаме.
В глазах у Николая на секунду появилось замешательство.
– Ну что происходит-то? – сердито осведомился Кеша. – Чего спать не даешь? Где воры?
Отчего-то у меня язык прилип к гортани, а руки повисли плетьми.
– Мать! – гневно продолжал вопрошать сын, и тут его взгляд наткнулся на Нину и Николая.
Рука Аркадия моментально потянулась влево, тут в простенке висит небольшой стационарный аппарат. Но Николай пришел в себя и очень приветливо произнес:
– Не стоит волноваться. Мы из санэпидемстанции, приехали травить крыс.
– Крыс? – взвизгнула Алиска. – Ну, я торчу, как ты ныряешь! Да нет тут никаких грызунов и не было никогда! Кешка, звони скорей в милицию!
– Вот же они, целое стадо, – указал Николай пальцем на дорожку.
Секунду домашние тупо глядели вниз, потом Зайка заорала нечеловеческим голосом и бросилась к входной двери. За ней, вопя от ужаса, ринулась Маня, Кеша и Алиска понеслись следом, подпрыгивая на ходу и потрясывая ногами, будто на них и впрямь повисли мерзкие, длиннохвостые зверьки.
Я продолжала сидеть, ничего не понимая.
– Идите во двор гулять, – приказал Николай собакам.
Снап и Банди дружно устремились наружу.
– Ай-ай-ай, нехорошо врать, – причмокнул Николай. – У тех, кто меня обманывает, потом голова болит.
Моментально у меня заломило
– Нина, – велел «Учитель», поднимая меня с пола, – бери девочку и быстро в машину.
Сундукян наклонилась к Верочке, но потом почему-то принялась быстро-быстро отряхиваться, приговаривая:
– Прочь, прочь, прочь.
– Нина, – строго велел «Отец», – никого нет!
– А по-моему, есть! – раздался громовой голос. – Беги скорей, сейчас искусают!
Сундукян заорала и вылетела во двор.
– Шабанов, – произнес тот же голос, – смотри сюда.
Из гостиной в коридор шагнул Мельниченко. Николай дернулся и уставился на профессора. В полной тишине мужчины буравили друг друга взглядом – так две огромные собаки выясняют, кто в стае главный.
По лбу Мельниченко потек пот. Моя головная боль стала невыносимой, в ушах звучал колокол, в глазах метались черные точки.
Внезапно профессор слегка покачнулся.
– Ага! – хрипло выкрикнул Николай.
Андрей Николаевич начал поднимать ко лбу дрожащую руку. И тут из своей комнаты, словно тень отца Гамлета, возник Филя. В руках колдун нес странный блестящий диск на цепочке.
– Дух Мумо! – завыл шаман. – Да ослабнет злая сила…
Мельниченко опустил руки и снова уперся взглядом в Николая. Филя качал диском. Шабанов напрягся, колдун и профессор взмокли. Я сидела на полу почти ослепшая от боли.
Неожиданно в коридоре появилась муха. Противно жужжа, она уселась на голову Николая, но тот ничего не заметил. Вдруг раздался громкий стук, и Шабанов кулем рухнул на пол. Над ним, ухая от удовольствия, возвышался Фредди со скрученным трубочкой журналом «ТВ-парк» в правой лапе.
Филя остановил маятник. Мельниченко в изнеможении прислонился к стене.
– Следует признать, – пробормотал он, переводя дух, – если бы провидение не послало нам мартышку, мы могли бы и проиграть.
– Никогда, – твердо заявил Филя. – Он уже стал слабеть, но все равно, Фредди, негодник, иди сюда, я тебя поцелую.
Это были последние услышанные мной слова. Нестерпимая боль разлилась по всему телу, и я наконец потеряла сознание.
– Даша, – раздался голос, – открой глазки.
Я села на диване и оглядела комнату. В просторной гостиной столпились домашние, успевшие надеть халаты.
– Голова болит? – спросил профессор.
Я осторожно прислушалась к внутренним ощущениям.
– Нет.
– Вот и славно, – удовлетворенно заметил Мельниченко.
В кресле, выдвинутом на середину комнаты, в странной позе с поднятыми вверх руками сидел Николай. Лицо его хранило торжественное спокойствие.
Я испугалась.
– Привяжите его веревкой.
– Не стоит, – спокойно сказал Мельниченко, – он в глубоком трансе.