Средь бала лжи
Шрифт:
— Какой?
— Эпидемия. Красная лихорадка.
— Так вы целитель, — сказал Иллюзионист: как будто даже удовлетворённо.
— Да.
— Сильный?
— Довольно.
— Оно и чувствуется, — просто кивнул волшебник. — И что было дальше?
— Тогдашний пастырь Фар-Лойла оказался весьма мне признателен. Поскольку у меня не имелось ни дома, ни семьи, а пастырь был уже стар — мне предложили остаться в деревне
— Значит, вот как дэй-перекати-поле осел в тихой деревушке, — бесстрастно заметил Мастер. — А что насчёт знакомства с Гиреном?
— Они с женой приехали в Фар-Лойл спустя три года после того, как я стал пастырем.
— Вернулись на историческую родину, насколько я помню?
— Да. Все другие Лормари к тому времени уже скончались, и Гирен решил продолжить семейное дело потомственных звездочётов. К слову, с момента возвращения в Фар-Лойл он ни разу не удостоил храм своим посещением. — Во взгляде амадэя, обратившемся на старика, не было и тени осуждения. — А вот его супруга на первой же исповеди призналась, что пребывает в глубоком унынии и гонит от себя мысли о самоубийстве. В следующие пару месяцев мы много разговаривали и в храме, и за его стенами, и в конце концов мысли о сведении счётов с жизнью её оставили. Потом ураган разрушил храмовую пристройку, где я жил, и семейство Лормари согласилось приютить меня на время ремонта. Думаю, именно по этой причине ремонт затянулся на пять лет.
— Вот как. — Волшебник едко усмехнулся. — И кривотолков это не вызвало?
— По неведомой причине ни господин Гирен, ни его жена, ни жители Фар-Лойла не сомневались в чистоте моих намерений, — в голосе дэя послышалась лёгкая прохладца. — К тому же я часто бывал в долгих отъездах.
— А за эти пять лет, конечно, вы так прижились в звездочётном гнёздышке и так привязались к его хозяевам… или хозяйке… что не захотели его покидать.
— Он стал для нас другом, мхм. Почти сыном, — не выдержал старик. — И для Лиден, и для меня, пусть даже заходил на мою верхотуру не так часто. Если б не Арон, меня бы, мхм, и Лиден не остановила от того, чтобы покончить с муками совести раз и навсегда.
Иллюзионист внимательно выслушал его слова. Никак не отреагировав, снова обратился к Арону:
— Проповеди ему читали?
— Нет. — Улыбка амадэя была невозмутимой. — Скорее личный опыт.
— Ясно. — Волшебник опустил взгляд, удовлетворенно оглядев получившийся кораблик: салфетку накрахмалили до такой степени, что она сохраняла форму не хуже бумаги. — А Лив откуда?
— Она сирота. Я её удочерил.
— Благородство высшей пробы, — одобрил Иллюзионист. Чуть повернул голову к господину Гирену. — Положим, с родственными связями разобрались. И что заставило нашего отшельника покинуть свой скит и вернуться в Адамант?
— Неважно, — буркнул старик.
Мастер поднял глаза. Наградил бывшего ученика долгим взглядом, под которым тот вдруг заёрзал, будто нашаливший школьник.
— Подумай ещё раз, — голос Иллюзиониста был мягким, словно прикосновение кошачьей лапки. — Я ведь не просто так спрашиваю. Вдруг помочь могу.
— Может, мхм, я семье
— Сказочки кому-нибудь другому рассказывай, — бросил волшебник. — Ты приехал, потому что у тебя была веская причина приехать. И я даже подозреваю, какая.
Господин Гирен оторопело вскинул голову.
— Мхм? — только и смог недоверчиво выдать он.
— Есть кое-какие соображения. Субъективные, но мой Дар редко меня обманывает. — Иллюзионист, внезапно вытащив кошель, достал оттуда несколько монет. Положив их в плетёную корзинку посреди стола, без лишних слов поднялся на ноги. — Сегодня, в девять вечера, здесь же. Если надумаешь обратиться за помощью, буду рад помочь.
И, взметнув белой мантией, вышел вон.
— Ишь, не холодно ему, — буркнул старик. Беззвучно пошевелил губами. — Арон, он правда догадывается?
— Правда. И мне даже стоило некоторых усилий это узнать. — Амадэй сосредоточенно смотрел на дверь. — Мастера Школы…
— Ты что-то задумал, — обречённо констатировал старый волшебник.
— Задумаю, если всё пойдёт так, как я ожидаю. — Арон встал. — Пройдёмся до особняка?
— А чай? — возмущённо подскочила Лив. — И пирожное он мне заказал!
Амадэй, уже шагнувший к выходу, обернулся. Пристально посмотрел на приёмную дочь.
И мирно сел обратно.
— Ну, десять минут на чай у нас действительно есть, — устало пояснил он в ответ на недоумённый старческий взгляд.
Таша долго пыталась сообразить, что ответить на каверзный вопрос колдуна, и ещё дольше — что из возможных вариантов ответа является правдой.
И когда в комнату вошёл Алексас, сжимая в руке длинный кожаный шнурок с жёлтым камушком на конце — была рада, что необходимость ответа отпала.
— Свежие артефакты, — доложил её рыцарь, с улыбкой качнув подвеской.
— Что это?
— Защита против эйрдалей.
Таша с сомнением оглядела янтарь в резной медной оправе. Ни рун, ни иных признаков того, что это не просто красивая безделушка… правда, внутрь круглого золотистого камушка заключили крохотный серебряный ключик.
— Он позволит тебе чувствовать ментальное проникновение, — пояснил Найдж. — У нас с Алексасом будут такие же, и с их помощью мы трое сможем мысленно общаться друг с другом. Амулет нельзя ни украсть, ни снять насильно, если ты того не хочешь. Контроль ослабевает во сне, но если кто-то попытается сделать это, пока ты спишь, камень раскалится и разбудит тебя. А ещё это гарантия нашего возвращения, так что расставаться с ним не рекомендую.
— Гарантия возвращения?..
— Когда пробьёт полночь пятого дня, если вести отсчёт с сегодняшнего, амулеты обратятся порталами. Они вытащат нас обратно в штаб-квартиру «Венца», если до того момента мы не вернёмся сами.
Значит, вот она: страховка, которая позволит их плану прийти хотя бы к первому исходу. Самому скверному. Если в «Рассвете» они провалятся, то просто убегут; а после Таша отыщет Арона — или он её, — и вместе они отправятся к королю с повинной.