Среди людей
Шрифт:
— Остановите, пожалуйста, машину, — попросил Леонид Сергеевич.
Он сказал это таким беспокойным тоном, что Георгий Александрович тотчас затормозил, а Марина Петровна испуганно обернулась:
— Что случилось?
— Я должен выйти, — сказал Леонид Сергеевич, дергая запертую дверь.
Перегнувшись через спинку переднего сиденья и все еще не понимая, в чем дело, Марина Петровна открыла машину. Сквозь распахнутую дверцу ветром внесло дождь.
Подхватив свой рюкзак, Леонид Сергеевич, неловко согнувшись и почему-то зажмурившись,
— Вы скоро? — нетерпеливо спросила из машины Марина Петровна.
— Счастливого пути! — донесся до нее откуда-то снизу веселый голос Леонида Сергеевича.
Она испуганно посмотрела на мужа и невольно — на свои пакеты, уложенные в углу сиденья.
— Странный тип, — сказала Марина Петровна. — Удивительные люди! Даже «спасибо» не сказал…
Георгий Александрович включил скорость и тронул машину с места.
— До Бугров еще семь километров, — сказал он. — Как он будет добираться в такую погоду?
— А я не понимаю, зачем ему понадобилось вылезать?
— Мы ему надоели.
— Ну, знаешь, это довольно нахально! Остановить машину, воспользоваться любезностью… Хотя я привыкла к неблагодарности.
— Начинается, — сказал Георгий Александрович.
— Гораздо горше, когда неблагодарен близкий тебе человек. Единственное, с чем я никогда не смогу примириться, это с ложью.
Георгий Александрович запел:
По диким степям Забайкалья, Где золото ищут в горах…— Роют, — поправила его Марина Петровна.
— Раньше рыли, а теперь ищут.
И он снова завел скучным голосом:
По диким степям Забайкалья, Где золото…Искоса посмотрев на жену, на ее печальное и ожесточенное лицо, он закончил строчку:
Где золото роют в горах…А далеко позади, выбравшись из канавы, шел Леонид Сергеевич. Сперва ему были видны задние огни удаляющейся «победы», потом их быстро засосало теменью.
Дождь кончился. Вдоль шоссе стоял черный лес, от него тянуло запахом мокрой сосны. Леонид Сергеевич слышал свои крепкие шаги по асфальту; в ночной тишине они были какие-то особенно значительные.
Он не раскаивался, что вылез из теплой, сухой машины. Ему было невмоготу там.
СНОХА
В электричке они поссорились. Ссора возникла из пустяков, но, как это всегда у них бывало, наворотилось
— Давай, Варька, сделаем, чтоб старики не заметили. А то, честное слово, неловко получается: вечно приезжаем поругавшись…
— Подумаешь, — сказала Варя. — Перед своими давить фасон. Пусть знают. Я не умею лицемерить, как ты.
— При чем тут лицемерие? Может, я просто огорчать их не хочу. Или, может, мне стыдно…
— Стыдно? — она повернула к нему красивое осатанелое лицо. — Тогда надо было жениться на другой. Впрочем, ты еще успеешь.
— Дура, — сказал Анатолий. — Вот дура.
— От такого же и слышу.
И все началось сначала, по второму разу.
День был субботний. Покуда они шли от вокзала к родительскому дому, по дороге попадались знакомые. Шли парни из РТС, кое с кем из них Анатолий и Варя учились когда-то в поселковой школе.
— Алё, Толька! — закричали парни еще издали.
Поравнявшись, они посмотрели годовалую дочку, которую нес Анатолий, стрельнули у него сигарет и пошли своей дорогой.
— Они тебя совершенно не уважают, — сказала Варя.
Он не стал ничего отвечать.
— Вообще, мильтонов мало кто уважает. Хорошо еще, что ты форму не носишь. Стошнить может от вашей формы.
— Зарплату приношу — не тошнит, — сказал Анатолий миролюбиво. — Брось, Варька, ей-богу, надоело…
— Ты не можешь мне запретить высказывать свои мысли.
— Да я не запрещаю. Я прошу.
— А попрекать меня своей зарплатой тоже не имеешь права. Вот после курсов поговорим, кто больше будет домой приносить.
Он видел, что Варя завелась надолго. Они всегда приезжали в поселок поругавшиеся. Матери он не стеснялся, матери он ни в чем не стеснялся, а отца было совестно. И теперь еще, как назло, эти чертовы парикмахерские курсы. Отговорить ее не удалось. На все его доводы она отвечала, что это очень хорошая специальность — делать людей красивыми.
— Ты возишься круглые сутки с жульем, считается благородная профессия. А мои клиенты будут порядочные люди. И заработок подходящий.
— Чаевые, — подсказывал Анатолий.
— Зависит от точки зрения. Для кого — чаевые, а для кого — благодарность за душевное отношение. Вообще, хорошенькая женщина имеет право получать подарки. Ты мне цветы когда-то приносил?
— Но я же потом на тебе женился.
— Ну, знаешь! Если из-за каждого букета выходить замуж…
Спорить с ней было бессмысленно. Он либо терялся, либо выходил из себя и только усилием воли сдерживался, чтобы не ударить по ее нарядному лицу. Иногда ему казалось, что она ждет, чтобы он ее ударил. Ей нужно зачем-то, чтобы он оказался негодяем. Ссоры их заходили так далеко, что и вспоминать было тошно. Варя никого не стеснялась, ей было море по колено, когда она злилась, присутствие свидетелей даже как будто вдохновляло ее.