Среди серых валунов
Шрифт:
Надья задумалась. Пока черноглазый не сделал ничего, что подтвердило бы слова лекаря. Он только избил Алистера и её мать. За второе Надья, коря себя, была ему благодарна. "Но ведь он прогнал существо из деревни, -- подсказала ей внезапно пришедшая из ниоткуда мысль.
– - А затем забрал меня с собой, чтобы защитить всех её жителей. И меня тоже".
"У рыбы во рту черви гибнут".
И всё же её обижало то, что Коред относится к ней, как к дорожной грязи, облепившей его походные сапоги.
– - Я хочу посмотреть на руины, -- сказала она Хёрбу.
– - Можно?
Быть может,
– - Я пойду с тобой, -- травник поднялся на ноги.
– - На тот случай, если что-то произойдёт. Или если тебе понадобится с кем-нибудь поговорить.
Надья улыбнулась. С каждым часом молодой лекарь нравился ей всё больше. Хёрб не был похож на типичного учёного: он не был толст, носил потёртый кожаный камзол, а на его поясе висела настоящая сталь. "Интересно, насколько хорошо он владеет своим мечом?". Лекарь был красив, и у него было доброе сердце. Надья изумилась сама себе: как она могла предположить, что этот молодой человек может приходиться родственником такому бродяге, как Коред?
Вместе они отошли к полуразрушенной овальной постройке. Почти все камни, сложенные друг на друга, были серы, как дождливое небо. Но в некоторых местах они имели цвет потускневшего рубина. От времени выгравированные на них узоры, и символы слились в одну, плохо различимую кляксу. Надья улыбнулась.
– - Помню, как в детстве мы бегали и играли среди здешних камней. Майя и Орилл постоянно подстёгивали друг друга на разные глупости. Однажды, они поспорили, выйдет ли у них забраться по арочной колонне на самый верх. Ни у одного из них не вышло добраться и до середины.
– - Дети вечно затевают разные шалости, -- улыбка тронула губы лекаря.
– - Порой они бывают опасны, но как иначе ребёнку познавать мир? Только набивая всё новые шишки.
– - Йолим никогда не соглашался, -- грустно заметила Надья.
– - Всякий раз, когда мы устраивали очередную глупость, он говорил нам, что это опасно и безответственно.
– - Он был мудр не по годам, -- в голосе Хёрба слышались нотки сочувствия.
Надья продолжила:
– - Как-то раз Орилл уговорил меня попробовать забраться на арку. Я долго отказывалась, но в итоге согласилась, когда Йолим попытался меня отговорить. Я и слышать ничего не хотела. Я думала, что должна быть смелой, как Майя, и не слушать слова мальчишки. Я не проползла и пяти футов, как сорвалась и рухнула на кучу камней, разбив себе ногу в кровь. Друзья помогли мне добраться до дома. Увидев мою рану, матушка не сказала ни слова, лишь достала повязки и мази. А когда всё было готово, и раны были перевязаны, она отлупила меня розгами, крича, чтобы я больше не смела шататься по лесу. Больше я здесь никогда не бывала. До этого дня.
– - У вашей матушки сложный характер, -- заметил лекарь.
– - Говорят, она не всегда была такой. Староста Шигор как-то рассказывал, что при жизни моего отца она была другим человеком: вспыльчивой, но добросердечной, набожной, но не фанатичной. Он говорил, что смерть отца подкосила её, и она нашла отдушину в вере.
– - В трудные времена люди ищут помощь
От этих слов в памяти Надьи что-то вспыхнуло. Ей казалось, что она уже слышала эти слова.
– - Каким был ваш отец?
– - спросил Хёрб.
– - Я его почти не помню, -- грустно ответила Надья.
– - Только по рассказам других людей. Говорят, он был добр и смел, всегда был готов помочь тем, кто нуждался. Рассказывали, что в деревне не было лучшего охотника, чем он. К сожалению, каким бы хорошим охотником он не был, лес забрал и его.
– - Лес?
– - переспросил Хёрб.
– - На него напал медведь, и отец скончался от полученных ран. С этого всё и началось. Матушка изменилась, а вскоре и бабушка стала болеть, и я осталась одна. Если бы не друзья...
Надья осеклась. Хёрб взял её за плечо:
– - Мне жаль вашу семью. Уверен, вы были бы счастливы, сложись всё иначе.
Надья смахнула выступившие на глаза слёзы:
– - Может и так. Хотя, некоторые болтали, что мой отец сам кинулся в пасть медведю, лишь бы сбежать от моей матери. Сейчас правды уже не узнаешь.
Беседуя, они не заметили, как к ним подошли Коред и Алистер. Черноглазый был мрачнее обычного и злобно переводил взгляд с Надьи на лекаря:
– - Я тебе что велел? Экскурсии ей устраивать? Я велел тебе ждать на месте.
– - Мы просто прошлись вдоль подножия руин, -- оправдался Хёрб.
– - Всё в порядке.
– - Это уж мне решать, -- заявил Коред.
– - Мне не нравятся эти руины. Не нравится их запах, их вид. От них гудит в голове.
– - Может, голова у вас гудит от выпитого вина?
– - выпалила Надья, а затем, осознав сказанное, изумлённо прикрыла рот руками. Она ещё никогда не смела столь откровенно дерзить людям.
Ей показалось, что Коред сейчас снесёт ей голову, или ударит, или заткнёт ей рот кляпом и привяжет к ближайшему буку, но черноглазый лишь рассмеялся.
– - Ну, наконец-то ты проявила хоть какой-то характер. Значит, не всё потеряно, и страх ещё не поселился у тебя в сердце.
И он улыбнулся ей. Впервые, по-настоящему улыбнулся, а не скривился в презренной усмешке. В его улыбке чувствовалась искренность и, возможно, даже толика уважения. Эта улыбка помогла Надье больше, чем сонное снадобье, чем прогулка по руинам и воспоминания из детства. Она прогнала страх. Теперь она не чувствовала себя трусливой обузой.
– - Что вы узнали?
– - спросил Хёрб.
– - Это и впрямь руины пешибов?
– - Сложно сказать, -- ответил Алистер.
– - Письмена, которыми покрыты некоторые стены, действительно очень древние. Но я не могу заверять, что они принадлежали пешибам. О них нам почти ничего не известно.
– - Осталось проверить лишь одно место, -- сказал Коред, кивая в сторону уходящей вниз лестницы.
– - Вы трое -- оставайтесь здесь и будьте начеку. Если я не вернусь через полчаса -- бегите. Езжайте к подножию Апогелитты, в городок, который местные зовут Последней Стоянкой. Если доберётесь, расскажите обо всём произошедшем старейшине тамошних волхвов. Возможно, он сможет вам как-то помочь.