Средства ничего не значат
Шрифт:
– Держись, – проговорил где-то над ухом Хаями. – Победа за тобой. Главное держись.
– Точно? – Ухитрился еще прохрипеть Бьякуя.
– Последний удар был твой, – уверенно подтвердил Хаями.
– Так, ребята, быстренько сюда! – Сайто со свойственной ему практичностью уже привел бойцов четвертого отряда. – А вы сходите, посмотрите, что там от второго осталось.
– Разрешите, лейтенант Абарай.
И Бьякуя почувствовал на себе еще чьи-то незнакомые руки. Ренджи выпустил его, и Кучики переложили на носилки. Сразу стало холодно. Кто-то торопливо накладывал
***
Бьякуя лежал, зажмурившись, но перед глазами по-прежнему мелькали цветные всполохи. Если не шевелиться, то было почти не больно. Он чувствовал, что лицо его ото лба до носа закрывает уже почти высохший компресс. Там, должно быть, ожог. Но, раз уж его не затолкали в какую-нибудь жуткую медицинскую камеру, не нацепили на лицо кислородную маску, не натыкали капельниц, значит, он в порядке. Значит, все его раны они одним кидо вылечат.
Было слишком тихо. Настолько, что слышно было даже через закрытое окно, как шелестит на ветру листва где-то снаружи. Еще какие-то смутные, не разобрать, звуки доносились издали, возможно, голоса. На своей руке, лежащей поверх одеяла, Бьякуя ощущал теплый солнечный луч, и теперь ждал, пока он доползет до лица. Или он движется в другую сторону? Вот этого Бьякуя не мог определить. Больше занять себя было нечем: только наблюдать за солнечным светом, прикидывая, куда он передвинется, да вспоминать подробности прошедшей схватки.
Серьезный попался противник. Световой занпакто… Бьякуя никогда прежде не слышал о таком. Враг ослепил его в первые же секунды боя, выиграв для себя тем самым значительное преимущество. Зрячий, внезапно потерявший зрение, поначалу неизбежно будет растерян и дезориентирован. Кучики спасла только железная дисциплина духа и привычка сражаться до конца в любых обстоятельствах. А вот интересно, внезапно подумал Бьякуя, что будет, если зрение к нему так и не вернется? Как знать, вдруг это непоправимо. Что ж, решил он, тогда у Ренджи больше не будет возможности отлынивать от бумажной работы. Потому что, слепой или нет, а свое право командовать шестым отрядом Бьякуя все равно отстоит. Зубами вырвет.
Возникло, наконец, долгожданное движение: кто-то приближался по больничному коридору. А когда открылась дверь, Бьякуя моментально узнал их всех, еще до того, как они заговорили, просто по звуку их шагов, по шелесту одежд, по дыханию. Он даже не подозревал, что его слух настолько обострился, пока он валялся тут, вслушиваясь в тишину.
– Ты не спишь? – Негромко спросил Хаями.
Бьякуя сперва пошевелил губами, пробуя, способны ли они двигаться, сглотнул, проверяя мышцы гортани, и только потом вытолкнул наружу одно короткое слово.
– Нет.
Больше он не шевельнул ни единым мускулом. Он понимал, что, стоит ему двинуться хоть немного, все тело неизбежно пронзит боль, а этого ему совсем не хотелось.
– Ничего, если мы тут побудем немного? – Снова заговорил Хаями. – Но, если тебе лучше остаться одному, скажи сразу.
– Нет. Останьтесь.
Бьякуя с удовлетворением обнаружил, что вполне
– Ну и хорошо, – обрадовался Хаями. – Ты как вообще? Он тебя, похоже, здорово отделал.
– Не слишком.
Рукия придвинулась ближе к его постели, осторожно и ободряюще погладила по руке, которую только что ласкал солнечный луч. Нежное прикосновение теплой женской руки… Да, ему нужно как можно быстрее приходить в себя. Потому что его ждут. На него надеются.
– Да уж, ты его сильнее приложил, – Хаями захихикал. – Похоже, он не сумел отразить твой последний удар.
– Ага, тайчо! – С азартом воскликнул Ренджи. – Вы из него фарш сделали!
– Медики собрали все кусочки вместе, говорят, что откачают, – насмешливо продолжил Хаями. – Кьораку признал твою победу. Даже если никто и не видел с уверенностью, что именно ты последним оставался на ногах, но все и по реяцу могли сориентироваться, что последним ударил ты.
– Да, это хорошо, что среди наблюдателей все были свои, и никто не стал подвергать сомнению исход поединка, – вдруг задумчиво проговорил Ренджи. – Все-таки вы оба оказались в больнице… А то вон какой-то тип в Совете сорока шести пытался это оспорить.
– Какой-то тип? – Недоуменно переспросил Бьякуя. – Кто?
– Да я не запомнил, как его зовут, – отмахнулся Абарай.
– А ты все еще ничего не видишь, или не пробовал? – Полюбопытствовал Хаями. – Унохана сказала, что этот ожог по сути – просто повреждение большим количеством реяцу, так что они с этим справятся. Она сказала, что через пару дней, а может и раньше, ты сможешь нормально видеть.
Но Бьякуя на это, в высшей степени приятное, сообщение отреагировал как-то вяло. У него в голове уже завертелись ассоциации. Нишигаки… Нишигаки. Где же он слышал раньше это имя? Определенно в связи с…
– Рукия, – немного сдавленно проговорил он. – Я должен кое о чем тебя попросить.
– Да, брат, – с готовностью отозвалась та.
– Принеси мне в следующий раз одну книгу из нашей библиотеки…
***
Этим вечером его в покое тоже не оставили. Уходя после очередного осмотра, медики оставили открытым окно, чтобы впустить немного вечерней свежести. И в какой-то момент Бьякуя не столько услышал, сколько почувствовал, что на окне кто-то есть.
– Привет, малыш Бьякуя! – Резанул по ушам жизнерадостный голос. – Бедняжка. Как же ты допустил, чтобы какой-то придурок так тебя отделал?
Бьякуя не мог видеть даже ее тени на полу, в обрамлении последнего луча заходящего солнца, падающего в окно, но и без того представлял, как она сидит там, на подоконнике, обхватив руками колени.
– Что тебе нужно?
– Как это что? – Обиделась Шихоинь. Во всяком случае, изобразила обиду. – Может, я за тебя беспокоюсь!
– С чего бы это?
Бьякуя говорил ровно и размеренно, но присутствие этой женщины уже начинало его раздражать. Что она к нему прицепилась?
– Как с чего? Как это грубо! – Возмутилась Йоруичи. – Все-таки, я твой учитель!