Сталин. История и личность

Такер Роберт

Бывали случаи, когда Сталин утверждал смертные приговоры совместно с конкретным сообщником. Один из подобных документов, поступивших от Ежова, содержал четыре списка лиц, дела которых передавались в Военную коллегию, автоматически штамповавшую приказы Сталина: общий список, список военных, список сотрудников НКВД и список «жен врагов народа». «Прошу санкции осудить всех, — писал Ежов, — по первой категории». («Первая категория» означала смертный приговор.) Под каждым списком под словом «за» стояла подпись Сталина, а ниже — «В. Молотов»²⁹.

Сталин держал своих сообщников в узде и тем, что на всякий случай на них заводились досье. Когда с января 1938 г. Хрущева направили в Киев, где он должен был возглавить Компартию Украины, он намеревался взять с собой компетентного сотрудника, некоего Лукашева, пригласив его занять пост руководителя республиканского

Наркомата внешней торговли, Лукашев, однако, был арестован. После своего освобождения он рассказал Хрущеву, как его пытали, добиваясь показаний об участии последнего в заговоре³⁰.

Рассказывая о 1937-1938 гг., Надежда Мандельштам пишет: «Мы все пошли на мировую: молчали, надеясь, что убыот не нас, а соседа»³¹. В целом такое обобщение правильно, хотя известны и исключения. Действуя в одиночку и часто расплачиваясь за такие поступки жизнью, некоторые люди имели, однако, храбрость противостоять террору или сопротивляться ему. В 1937 г. в прокуратуре помощником Вышинского работал Арон Сольц, видный старый большевик, известный в среде своих друзей, революционеров, как «совесть партии». В 1912 г. он после побега Сталина из сибирской ссылки делил с ним ночлег в Петербурге. Сольц стал добиваться доказательства вины арестованных «врагов». Он имел нелицеприятный разговор с Вышинским по поводу ареста старого большевика и ветерана Гражданской войны Валентина Трифонова, потребовал, чтобы ему дали материалы по делу, и заявил, что не верит во вражескую деятельность Трифонова. Вышинский сказал ему: «Если органы взяли, значит, враг». — «Врешь! — воскликнул Сольц. — Я знаю Трифонова тридцать лет, а тебя знаю как меньшевика!». Будучи переведенным в Свердловск, Сольц в октябре

1937 г. с трибуны партийного собрания предложил создать комиссию для расследования деятельности Вышинского. Его прогнали с трибуны, выставили из прокуратуры, не дали возможности встретиться со Сталиным, на чем он настаивал. Сольц объявил голодовку. Его поместили в психиатрическую лечебницу, откуда он был выписан в состоянии помешательства и умер в годы Второй мировой войны³².

Еще одним протестовавшим был И.М. Варейкис, большевик с 1913 г., с 1937 г. член Центрального Комитета и первый секретарь Дальневосточного крайкома партии. В 1937 г. он позвонил из Хабаровска Сталину и спросил о причинах арестов ряда коммунистов. На вопрос жены: «Что ответил Сталин?» — Варейкис сказал: «Страшно даже сказать. Я вначале подумал, что у телефона не Сталин, а кто-то другой. Но это был он. Да, он. Сталин крикнул: “Не твоего ума дело. Не вмешивайся, куда не следует, НКВД знает, что делает”. Потом он заявил, что защищать Тухачевского и других может только враг Советской власти, и бросил трубку». Несколькими днями позже Варейкиса срочно вызвали в Москву. Девятого октября на маленькой железнодорожной станции по дороге в Москву его арестовали. Четырьмя днями спустя была арестована и его жена, мать троих детей, сама член партии с 1919 г. Варейкиса расстреляли в 1939 г. Его участь разделила и жена³³.

Известны случаи сопротивления и среди военных. После казни Якира в Киевском военном округе были арестованы старшие командиры и политработники. В августе 1937 г. служившего в этом округе комдива А.В. Горбатова вызвали на совещание, где было заявлено, что его бывший начальник комкор Петр Григорьев, в то время уже арестованный, «оказался» «врагом народа». Когда Горбатова попросили высказаться, он заявил, что знает Григорьева более четырнадцати лет, что тот никогда не отклонялся от линии партии и был одним из лучших командиров во всей армии. Начальник политотдела обвинил Горбатова в «либерализме». Его вскоре исключили из партии за «связи с врагами народа», перевели в другой округ, а в 1938 г. арестовали³⁴. Известно, что со смелым письмом к Сталину об опасной ситуации, сложившейся на Дальнем Востоке в результате уничтожения офицерского корпуса, обратился комкор Георгий Штерн, направленный на Дальний Восток после ареста маршала Блюхера и сыгравший в

1938 г. выдающуюся роль в командовании частями Красной Армии в сражении против японцев на реке Халхин-Гол. По дороге в Москву, куда он был переведен на новое место службы после нападения Гитлера на Россию в 1941 г., Штерна, еврея по национальности, арестовали, а затем расстреляли как «немецкого шпиона»³⁵.

Отказывались участвовать в резне даже некоторые энкавэдэшники. Был арестован и расстрелян — по слухам, за противодействие массовым

репрессиям против партийных и государственных должностных лиц — Т. Д. Дерибас, в 1937 г. возглавлявший дальневосточное управление НКВД, За отказ применять «новые методы» (иными словами, пытки) арестовали и расстреляли наркома внутренних дел Белоруссии И.М. Леплевского. Не пожелав выполнять приказы, покончили самоубийством начальник НКВД Горьковской области М.С. Погре-бинский и несколько других старых чекистов. Один из них, Михаил Летвин, в предсмертной записке написал, что больше не может принимать участие в массовых убийствах невинных людей и фабрикации заведомо ложных дел³⁶.

Работавший при Дзержинском и Менжинском А.К. Артузов был арестован после того, как в 1939 г. на собрании протестовал против «фельдфебельского» стиля руководства, укоренившегося после смерти Менжинского. На стене камеры он перед расстрелом написал: «Долг честного человека — убить Сталина»³⁷

Тщетность попыток Крупской вступиться за отдельных жертв символизировала бесплодность сопротивления политике террора на этой его заключительной стадии. Самым отважным поступком Крупской можно считать ее речь на пленуме Центрального Комитета в июне 1937 г. в защиту члена ЦК И.А. Пятницкого, большевика с 1898 г., близкого соратника Ленина, бывшего секретаря Исполкома Коминтерна. Накануне пленума он с несколькими другими старыми большевиками обсуждал на частной квартире за чашкой чая зловещую ситуацию в партии и шаги, которые можно было бы в связи с этим предпринять. Один из присутствовавших при беседе оказался осведомителем. На пленуме Пятницкого обвинили в том, что он был старым агентом царской охранки³⁸. Вмешательство Крупской не спасло его от немедленного ареста, а затем — ужасных пыток и казни в 1939 г,

Когда в январе 1937 г. во время ежегодного заседания, посвященного памяти Ленина, Крупская спросила Ежова о судьбе некоторых арестованных старых большевиков, тот просто-напросто отвернулся от нее. Она не смогла предотвратить арест и казнь наркома просвещения Андрея Бубнова и других известных деятелей в этой области, В разгар террора Крупская получала ежедневно более 400 писем, многие из которых были, несомненно, от людей, просивших заступиться за арестованных родственников или друзей³⁹. Известен лишь один случай, когда ей удалось добиться успеха: из тюрьмы был освобожден некий И.Д. Чегурин, вручивший Ленину в 1917 г. партийный билет. Все это время, как мы увидим позже, Крупская оставалась объектом затаенной враждебности Сталина.

1 .. .НДС Г П Г* »-.ч. ”ПГ'м рГ;.!

Доносительство ,. *,п ^ о*,, <

– -(Г >Г.ч\'Г7.'. П'>ЧЛ (". чО

Традиции передавать информацию о людях, и особенно доносительства на них какна предателей, уходят в глубь российской истории. Совершенствуя практику, возникшую при первых правителях Московии, Иван Грозный требовал от своих опричников клятвы, что они будут доносить ему обо всем таком увиденном и услышанном ими, что может «нанести царю зло». Деятельность осведомителей продолжалась при преемниках Грозного, и к середине XVII столетия «москови-тяне любого ранга и положения были обязаны по закону быть политическими информаторами друг о друге, сообщать все, что они узнают или услышат о нелояльных поступках или даже мыслях своих сограждан, — шпионить или умереть»'¹⁰, В XIX столетии эту функцию стала выполнять созданная Николаем I жандармерия, офицеры которой действовали по всей стране, сообщая непосредственно царю обо всем, что, по их мнению, ему следовало знать. В результате «опрометчивое слово или глупая шутка в адрес правительства слишком часто преувеличивались, приобретая характер государственной измены»⁴¹.

С доносительством не было покончено и в первые годы большевистского правления. Ленин был настолько обеспокоен ложными доносами, что в декабре 1918г. подготовил проект постановления, в соответствии с которым ложный донос карался расстрелом, Его предложение, однако, принято не было⁴². В годы нэпа Совнарком издал за подписью Ленина указ, предусматривающий, что преднамеренно ложный донос или ложные показания в суде влекли за собой осуждение на год тюрьмы. К двухлетнему заключению приговаривали в тех случаях, когда донос был связан с обвинением в серьезном преступлении, сделан из своекорыстных побуждений или основывался на сфабрикованных доказательствах⁴³. ^