Сталин. История и личность
Шрифт:
Троцкий переходит в наступление
В спорах, касавшихся его революционной биографии, Троцкий до тех пор занимал главным образом оборонительные позиции. В брошюре «О Ленине», например, он лишь коротко упомянул некоторые разногласия в партии, которые начались с конфликта по поводу ленинских Апрельских тезисов, продолжались в течение последующих месяцев и достигли апогея перед самым Октябрьским восстанием. Но он не вдавался в детали и не называл поименно выступавших против Ленина. Теперь же, в «Уроках Октября», Троцкий отбросил всякую сдержанность и перешел в наступление. Он указал на темные пятна в революционных биографиях некоторых членов старой гвардии большевиков, и прежде всего Каменева и Зиновьева. Более того, контекст был таков, что их политические позиции в революционный период увязывались с тем самым меньшевизмом, который в последнее время они ставили ему в вину.
Официально статья имела целью осветить русский Октябрь с точки зрения передачи опыта зарубежным коммунистическим партиям, у которых впереди был свой Октябрь и которые действительно нуждались в наставлениях, о чем свидетельствовали упущенные в 1923 г. возможности
Подробно разбирая линию большевиков, Троцкий подчеркнул, что до возвращения Ленина в Россию некоторые находившиеся здесь большевистские лидеры, считая Февральскую революцию исключительно «буржуазной» и «демократической», не рассматривали ее как вероятную прелюдию пролетарской революции и поэтому взяли на вооружение во многом реформистскую тактику оказания «давления» на Временное правительство, намереваясь вынудить его довести до конца демократическую революцию и заключить мир. Свои угверж-дения он подкрепил соответствующими цитатами из редакционных статей двух номеров «Правды», вышедших в середине марта. Одна называлась «Без тайной дипломатии», другая — «О войне». Троцкий, однако, не указал, что первую писал Каменев, а вторую — Сталин. В то время, заметил далее Троцкий, Ленин, находясь в эмиграции в Цюрихе, метал громы и молнии против соглашательства и писал: «Обращаться к этому правительству с предложением заключить демократический мир — все равно, что обращаться к содержателям публичных домов с проповедью добродетели». Все это явилось предвестником конфликтов между правыми большевиками и Лениным, которые возникли после его приезда в Петроград 4 апреля и провозглашения в Апрельских тезисах курса на революционную борьбу и политику отказа Временному правительству в какой бы то ни было поддержке. Так, на Апрельской партийной конференции Каменев осудил позицию Ленина как «авантюристическую» и утверждал, что буржуазно-демократическая революция в России еще не завершена. Схема «явно меньшевистская», — прокомментировал Троцкий выступление Каменева, уже не отказываясь от упоминания имен. Затем он описал повторявшиеся стычки Ленина с правым крылом в партии, в том числе эпизоды, связанные с июльскими событиями, Демократическим совещанием в сентябре и Предпарламентом в начале октября. Троцкий утверждал, что представители правого крыла выступали за буржуазный парламентаризм, исходя из давней меньшевистской посылки, что между демократической и пролетарской революциями должен быть длительный интервал.
Внугрипартийный конфликт, продолжал Троцкий, достиг высшей точки непосредственно перед 25 октября и продолжался после этого. Опасаясь, что подходящий момент для успешной революции может быть упущен, Ленин в течение сентября и октября все время пытался заставить Центральный Комитет начать вооруженное восстание. Однако в партии были такие, кто воспротивился его призывам. В письме от 11 октября «К текущему моменту», направленном наиболее крупным партийным организациям, Зиновьев и Каменев твердо высказались против немедленного вооруженного восстания на том основании, что оно ставило бы на карту судьбу партии, судьбу революции; причем в такое время, когда, по их мнению, «шансы нашей партии на выборах в Учредительное собрание превосходны». Восемнадцатого октября Каменев опубликовал в газете «Новая жизнь» заметку, в которой он, Зиновьев и другие «товарищи-практики» выступили против того, чтобы начать вооруженное восстание до съезда Советов12. Затем 4 ноября из ЦК и созданного Совнаркома вышла группа партийных руководителей, потребовавшая в ультимативной форме преобразования большевистского правительства в коалицию социалистических партий. Упоминая этот эпизод, Троцкий заметил: «Таким образом, те, кто был против вооруженного восстания и захвата власти, как против авантюры, после того как восстание победоносно завершилось, выступили за возвращение власти тем партиям, в борьбе с которыми власть была пролетариатом завоевана»13.
Говоря об уроках Октября для коммунистов других стран, Троцкий в заключительном разделе подчеркнул, что без направляющей и руководящей коммунистической партии не может быть пролетарской революции. Однако главной темой брошюры являлась вовсе не насущная потребность в коммунистической партии, а настоятельная необходимость для коммунистической партии иметь такое руководство, которое обеспечили большевикам России Ленин и... Троцкий. Он доказывал, что даже в обществе, в котором сложилась революционная ситуация (как это произошло в России в 1917 г. и Германии в 1923 г.), пролетарская (т. е. коммунистическая) революция все равно не будет успешной, если не найдется руководителя ленинского масштаба, чтобы направлять движение. Подобные лидеры нужны не только для того, чтобы помочь партии в полной мере использовать исторические возможности для приобретения власти. Их функция состоит еще и в том, чтобы решительно преодолеть неизбежное сопротивление со стороны партийных элементов с умеренными, неустойчивыми, меньшевистскими взглядами на революцию. Указав на то, что некоторые старые большевики заняли, по существу, социал-демократические позиции по всем основополагающим вопросам, которые возникали с февраля 1917 по февраль 1918 г., Троцкий заявил: «Чтобы охранить партию и революцию от величайших замешательств, вытекавших из этого обстоятельства, нужно было исключительное, беспримерное
«Литературная дискуссия» :н-
Трудно сказать, представлял ли Троцкий заранее в полной мере тот шквал критики, который обрушился на него в связи с появлением «Уроков Октября». Однако из предосторожности к концу своей работы он все-таки заявил, что исследование прошлых партийных разногласий не следует рассматривать как направленное против «тех товарищей, которые проводили ложную политику». Вместе с тем было бы, дескать, непозволительно вычеркнуть величайшую главу партийной истории только потому, что отдельные члены партии не сумели идти в ногу с пролетарской революцией. И далее: «Традиция революционной партии создается не из недомолвок, а из критической ясности»15. Но, несмотря на подобные пояснения, Троцкий имел мало оснований ожидать, что его брошюра будет воспринята всего лишь как простой вклад в критическую ясность партийной истории. В условиях того времени оценить брошюру можно было не иначе как открытое объявление политической войны отдельным товарищам. Они, во всяком случае, истолковывали ее появление именно так и действовали соответственно. Последовали массированные атаки, начало которым положила неподписанная редакционная статья в газете «Правда», озаглавленная «Как не нужно писать историю Октября». Вскоре, однако, стало известно, что ее автором был Бухарин.
Защищая Каменева и Зиновьева, он напомнил, что избрать Каменева в ЦК на Апрельской конференции предложил, несмотря на существовавшие разногласия, Ленин, что ЦК поручил Каменеву председательствовать на II съезде Советов как раз в момент Октябрьского восстания. Что же касается Зиновьева, который разошелся с ЦК вообще лишь на несколько дней, то вскоре после этого Центральный комитет уполномочил его доложить Всероссийскому Исполкому Советов о роспуске Учредительного собрания. Таким образом, партия рассматривала «октябрьскую ошибку» Каменева и Зиновьева всего лишь как временное разногласие, и она давала им ответственейшие поручения, хотя и не оправдывала их заблуждений. Своей редакционной статьей Бухарин стремился не столько защитить Зиновьева и Каменева, сколько атаковать Троцкого, которого обвинил в том, что в «Уроках Октября» он развязал политическую дискуссию, используя «полуэзоповский язык» и «своеобразный шифр», требующий расшифровки16.
Каменев сделал свой вклад в дискуссию, выступив с подробнейшим изложением многочисленных предреволюционных столкновений Троцкого с Лениным. Таким путем был предан гласности материал, до тех пор фигурировавший в анонимной литературе, которая использовалась в антитроцкистской кампании.
В отличие от Каменева Зиновьев начал атаку на Троцкого с самокритики. По его словам, в начале ноября 1917 г. он совершил «громадную ошибку», которую, однако, признал и исправил в течение нескольких дней. Троцкий со своей стороны грешил против истины, причисляя его к «правому крылу» большевиков, ибо такая группировка просто не существовала. Большевизму по его природе были чужды как левые, так и правые фракции. Большевизм всегда означал монолитную партию, «высеченную из одного куска». Долгую историю внутрипартийных расхождений и разногласий не следовало рассматривать под углом зрения конфликта между левым и правым крылом. Но если теория большевистского правого крыла не имела исторического обоснования, то теперь появилась опасность создания подобного крыла во главе с Троцким и в партии, и в Коминтерне.
Благодаря последовавшей позднее высылке Троцкого из страны нам известны собственные высказывания Зиновьева, освещавшие применявшуюся главными участниками «литературной дискуссии» аргументацию. Прибыв в 1929 г. в Турцию, Троцкий представил документы об обстоятельствах появления, как он сказал, «легенды о троцкизме». Эти материалы касались прежде всего некоторых замечаний Зиновьева в беседе, состоявшейся на квартире Каменева в октябре 1926 г., т. е. после того, как оба присоединились к Троцкому и его сторонникам, образовав оппозиционный блок против Сталина. Троцкий, отдельные последователи которого ранее считали публикацию «Уроков Октября» тактическим промахом, по этому случаю поинтересовался у Зиновьева, смогла ли бы состояться «литературная дискуссия», если бы «Уроки Октября» не были написаны. «Разумеется, — ответил Зиновьев. — “Уроки Октября” были только предлогом. Без этого повод дискуссии был бы другой, формы дискуссии несколько другие, но и только». Далее он, желая успокоить членов собственной ленинградской фракции, воспринявших «легенду» серьезно, сказал: «Ведь надо же понять, что было. А была борьба за власть. Все искусство состояло в том, чтобы связать старые разногласия с новыми проблемами. Для этого и был выдвинут “троцкизм”...»17
Другими словами, все дело сводилось к тому, чтобы из предреволюционной полемики Ленина против Троцкого сотворить антиленинское политическое течение — «троцкизм», который затем можно было бы считать лежащим в основе нынешних конфликтов между Троцким и старыми большевиками, последователями Ленина. Поскольку единственным учением, с которым большевики себя связывали или отождествляли, был ленинизм, предстать в роли лидера иного политического течения было для Троцкого губительным. Использовать в подобной манере старые споры между Лениным и Троцким позволял, конечно же, тот факт, что высший авторитет Ленина превратился в основу политических рассуждений большевиков. Насколько глубоко это укоренилось, показывает, как это ни парадоксально, собственная агрументация Троцкого в «Уроках Октября», где он защищает свои политические позиции и опровергает главных противников, доказывая, что в революционный период он все время боролся вместе с Лениным, а его (т. е. Троцкого) оппоненты выступали против Ленина. Поэтому если «Уроки Октября» и явились политическим промахом, то ошибка Троцкого заключалась не в том, что он решился в открытую схватиться со своими врагами, а в том, что он сделал это по их правилам. Следует добавить, что в