Сталинград
Шрифт:
- И что там?
- Представляешь, - Алексей удивлённо поднял брови, - она усыпана номерами частей, а солдат в них нет. Одни штабы в тылах и в них сидят трусливые командиры…
- Не все же командиры подлецы! – лениво возразил Сергей.
- Происходит своеобразный естественный отбор. – Рассуждал горячий врач.
– Слабонервные и чувствительные не выживают. Остаются жестокие, сильные личности, способные воевать в сложившихся условиях. Им известен один только способ войны - давить массой тел.
-
- И всегда одна плата - кровь. – Ваулин сжал кулаки.
– Иваны идут в атаку и гибнут, а сидящий в укрытии гонит и гонит их… Удивительно различаются психология человека, идущего на штурм, и того, кто наблюдает за атакой - когда самому не надо умирать, всё кажется просто: вперёд и вперёд!
Сергей молчал, тщательно пережёвывая предложенный офицером бутерброд с маслом, и запивал земляничным чаем.
- Почему же мы идём на смерть, хотя ясно понимаем её неизбежность? – сам себе задал вопрос лейтенант.
– Идём, не просто страшась смерти, а охваченные ужасом, и все же идём!
- Просто встаём, потому что надо! – вставил рядовой и отправил в рот собранные крошки.
- Вот именно, - загорелся Ваулин и подтвердил: - Вовсе не воодушевленные какими-то идеями или лозунгами, а потому что надо!.. Так, видимо, ходили умирать и предки наши на Куликовом поле либо под Бородино.
Снаружи была слышна густая матерная брань мужиков из пополнения, которое проходили мимо землянки санчасти и чем ближе они подходили к передовой, тем быстрее мат переходил в хриплый вой пока пули и осколки не затыкали орущие глотки…
Однажды февральской ночью Косикову поручали замещать раненого телефониста у штабного аппарата. Связь была примитивная и разговоры по всем линиям слышались во всех точках, так Сергей узнал, как разговаривает командующий армии с командирами дивизий:
- Вашу мать! Вперёд!!! Не продвинешься - расстреляю!.. Вашу мать! Атаковать! Вашу мать!
Из высших сфер ночью поступил приказ:
- Взять проклятое Капище!
Утром полк обречённо штурмовал полустанок, теряя множество людей. Пополнения шли беспрерывно, в бойцах дефицита не было. Но среди них опухшие дистрофики из Ленинграда, которым нужен постельный режим и усиленное питание на три недели.
- Вперррёд!!! – услышал Сергей визгливый голос командира полка. – В атаку!
Он только что вышел из землянки командного пункта и со смаком курил после ночной смены у телефона. Дородный подполковник Метёлкин распекал грустного командира батальона. Рядом стоял лейтенант Ваулин, который, видя это вопиющее безобразие, воскликнул:
- Нельзя же так гробить людей!
- Ты куда лезешь?
- Там же кругом пулемёты!
- Что за разговоры при подчинённых?
– сразу же подключился политрук.
- Когда мы научимся
- Лейтенант, - с угрозой сказал подскочивший особист, - за такие слова под трибунал пойти можно…
- Лучше под трибунал, чем видеть такое!
Один из стукачей, которых полно в каждом подразделении, на следующий день засвидетельствовал:
- Да, в присутствии солдат усомнился в нашей победе.
Тут же штабной писарь заполнил уже готовый бланк, куда надо только вписать фамилию, и готово:
- За проявление трусости лейтенант Ваулин направляется в штрафную роту сроком на три месяца!
... Атаки на Капище продолжались своим чередом. Окрестный лес напоминал старую гребёнку: неровно торчали острые зубья разбитых снарядами стволов.
- Когда земля-матушка отойдёт от войны? – задумчиво глядя на погибший лес спросил старшина.
- А отойдёт ли?
Свежий снег успевал за день почернеть от разрывов. Советские войска всё атаковали, и с тем же успехом. Тыловики оделись в новенькие беленькие полушубки, снятые с сибиряков из пополнения, полегших не достигнув передовой, от прицельного обстрела.
- Чего добру пропадать! – одобряли подобные действия солдаты.
- Мёртвым греться не надо…
Трофейные команды из старичков без устали ползали ночью по местам боёв, подбирая оружие, которое кое-как чистили, чинили и отдавали вновь прибывшим.
- Всё должно идти как по конвейеру. – Сказал заметно заматеревший Сергей.
- На то она и война! – согласился старшина.
И все-таки Капище взяли. Сперва станцию, а потом деревню, вернее место, где она когда-то была. Пришла дивизия вятских мужичков, низкорослых, кривоногих, жилистых и скуластых.
- Эх, мать вашу!.. Была, не была!
– полезли они на немецкие дзоты, выкурили «фрицев», всё повзрывали и продвинулись метров на пятьсот.
Как раз это и было нужно. По их телам в прорыв бросили стрелковый корпус, и пошло дело. В конце февраля запустили в прорыв дивизион Косикова - шесть больших, неуклюжих пушек, которые везли трактора. Больше пустить побоялись, так как в случае окружения вытащить эту тяжёлую технику не представлялось возможным.
- Давай посмотрим, - предложил Косиков, - за что такой сыр-бор!
- Было бы что смотреть! – пробурчал старшина.
Железнодорожная насыпь ещё подвергалась обстрелу - правда, теперь не из пулемётов, а издали, артиллерией. Переезд надо было преодолевать торопливо, бегом. И всё же только сейчас Сергей полностью оценил жатву, которую собрала ненасытная смерть.
- Раньше мне это место виделось в «лягушачьей перспективе».
– Сделал Косиков очевидный вывод.
– Проползая мимо, я не отрывал носа от земли и видел только ближайшего мертвеца.
- Вот теперь порадуешься…