Сталинский диптих
Шрифт:
— Ты прямо ангел в сияющих доспехах. Того и гляди не только Иванова покараешь, но и самого Люцифера из ада изгонишь! — хихикнула Ленка.
— Да иди ты! — расстроился я, тем, что опять всуе звучит моя фамилия.
— Кофе! Хочу кофе! Толя, в перерыв пойдём выпьем, иначе я просто усну, — слабо пожаловалась соседка.
— Теперь, товарищи, по субботе… — перед перерывом взял слово ведущий и обрадовал тем, что завтра у нас выходной, а значит моей поездке никто не помешает, и предупреждать об отсутствии не надо.
Хотя,
Для остальных — это встречи с избирателями, поездки на предприятия, визит в спорткомплекс в «Крылатском». Кроме того, с особым акцентом было сделано приглашение на выставку космической техники. Пообещали рассказать, на что идут государственные деньги, и как работает наша космическая программа. Интересно, конечно. Но мне не судьба — я завтра с утра лечу в Уфу. Всё уже решено.
Завтра ещё пройдет заседание Совета старейшин палат — это шестьдесят депутатов, плюс собрание Совета Союза. Но я-то в Совете Национальностей, так что и тут соскочил.
Во время перерыва с Ленкой нам вдвоём посидеть не удалось — только вышел в фойе, как меня заловил Ельцин. Увидел случайно и сразу же подошёл и бесцеремонно ухватил за рукав моего по-прежнему безупречного пиджачка. Я думал, он будет предъявлять претензии за выкрик с места, учитывая, что у Ельцина натянутые отношения с Лигачевым. Впрочем, это пока фигуры разного масштаба, да и в Москву Ельцина вытянул именно этот влиятельный коммунист. Вытянул на свою голову, поручившись за БН перед Горбачевым.
Прошлогоднюю фразу Лигачёва — «Борис, ты неправ» — теперь знает каждый. Егор Кузьмич, между прочим, я точно помню, на момент моего перемещения в этот мир был ещё жив. Хотя возраст у него был почтенный — за девяносто пять перевалило. И на похороны к Ельцину он придёт… Но это пока совершенно секретная информация.
Рядом с Ельциным крутился незнакомый мне очкастый дядька, который кивком головы молча поприветствовал меня.
— Толя, хотел у тебя спросить… как у молодого поколения… — начал Ельцин, доверительно склонившись ко мне.
— Ага, чем смогу! — с готовностью ответил я, хотя внутренне всё же слегка напрягся.
— Тут, значит, товарищи для меня агитацию делают, — продолжил он, — вот предложили значки для сторонников выпустить. Один кооператив, — Ельцин кивнул на того самого дядьку в очках, — предлагает производство наладить. Но нужен какой-нибудь интересный лозунг. Что у молодёжи сейчас на уме, а?
А может, он вовсе и никакой не кооператор, этот Глеб Иваныч. Модный, гладкий, сдержанно улыбающийся, в очках с дорогой оправой — скорее уж как в будущем скажут: политтехнолог или пиар-менеджер… Да, пожалуй, больше на это похоже.
«Что у молодёжи на уме?» Я-то как раз и не молодежь. А что там у той молодёжи — я только припомнить могу, да и то, с погрешностью. Вроде в то время занимался спортом, с
— Лозунг на значках? — переспросил я, растерявшись.
И как тут помочь? Я что, специалист по слоганам? Хотя… стоп. А ведь кое-что из будущего помню. И, в отличие от остального, это — совершенно несекретно.
— Сделай фразы на значке вроде… «Борис, ты прав», — посоветовал я, неожиданно для себя перейдя на «ты».
— Интересно… А ещё? — помолчав, попросил Ельцин, не заметив моей фамильярности. Ну, или сделал вид, что не заметил.
— Ещё? «Егор, ты не прав!», «Борись, Борис!», «Борись — ты прав!», «Правь, Борис!» — вывалил я все, что крутилось в голове, а это могла быть информация из будущего или моя креативность, желая поскорее отвязаться от прилипалы и тоже выпить кофе.
Небольшая пауза.
— Гениально! — прошептал Глеб за спиной. — У вас, молодой человек, талант!
— А хорошо ведь! Правда, последняя фраза… Да черт с ней! Делай, Глебушка, все!
— Я побегу? — попросился я.
— В туалет, что ли, горит? — поддел меня Ельцин, усмехнувшись. — Беги! Молодец, Толя, светлая у тебя голова! И не скажешь, что вас, боксёров, по ней бьют! Кстати, с меня должок за идею!
— Я по своей бить не даю. Обычно сам бью, — бросил я напоследок, оставляя за собой последнее слово.
— Взяла на тебя кофе и пирожное. Но это… я откусила кусочек, — повинилась Леночка, когда я, наконец, нашёл её в буфете.
Кусочек? Да она две трети моей корзиночки слопала!
— Кушай на здоровье! Надо было две взять, — улыбнулся я.
— Я две и взяла! — скромно призналась сладкоежка. — А что от тебя Ельцин хотел?
— Так… посоветоваться по одному вопросу, — пожал плечами я.
— Кстати, я того мужчину, который с ним был, знаю.
Вопросительно поднимаю глаза на Леночку.
— Это журналист из Уфы, — пояснила она. — Моя соседка по номеру с ним куда-то ходит.
— А почему он тебя тогда не узнал?
— Да я его из окна только видела. Кстати, состоятельный тип.
С Глебом Ивановичем я неожиданно столкнулся на выходе из самолёта уже в Уфе. Увидев меня, он прямо-таки обрадовался:
— Ты, я так понял, на завтрашний финал республики по боксу прилетел?
Понятия не имел, что сейчас происходит в спортивной жизни Уфы — не мой уровень. Но как отмазка для моего появления здесь — вполне годится.
— Да вот думаю, схожу завтра, раз выходные. А сегодня по городу погуляю, — отозвался я, стараясь выглядеть непринужденно.
— Ты в гостинице остановился? А то давай ко мне! У меня, правда, двушка, но жена не будет против. А дети уже выросли, с нами не живут, — радушно предложил Глеб, улыбаясь чуть шире, чем надо. Думаю, мужик, явно держит в голове мои близкие отношения с Ельциным.