Сталинский диптих
Шрифт:
— Только значка ещё нет, — честно признаюсь. — А вот удостоверение — готово, забрать надо.
Анна уважительно кивает.
— А у нас тоже выборы скоро, четвёртого числа! — сообщает она. — Я тоже кандидат, между прочим. Завтра уже в Варшаву улетаю.
— Выборы? Расскажи!
— В Сенат! У нас теперь он будет верхней палатой, а сейм — нижней. Так вот… я от «Солидарности» баллотируюсь! Нас впервые допустили!
Стоим в фойе гостиницы между двумя дверьми и разговариваем.
— Зайдёшь? — предложила Анна, прильнув ко мне горячим телом и показывая ещё одно преимущество
Но новость, что Анна в «Солидарности», отбила у меня охоту даже к флирту… Вот как — значит, уже в этом году Польша начнёт разваливаться и выходить из соцлагеря!
— Не могу. Завтра на Съезд рано утром.
Анна смотрит непонимающе — польская красотка явно не привыкла к таким отказам, но руку убирает.
Меня отпускают. Надеюсь, с сожалением… Впрочем, контактами мы обменялись, да и скоро Аня будет в Москве работать, так что до окончания Съезда ещё можем увидеться. Хотя там у них два тура — может, в первом её и не выберут.
Кстати, надо бы узнать, когда у нас закончатся заседания Верховного Совета. Сам Съезд — девятого, это помню точно. Но вроде бы там несколько заседаний Верховного Совета будет уже после. Первое заседание уже известно — 12 июня.
Однако я сам себя поймал в ловушку — теперь придётся на эти заседания летать. Ладно бы подряд их провели, а если с недельным разрывом? Буду жить в аэропортах! Ну или тут, в гостинице торчать, чего совсем не хочется. Да и дома дел по-прежнему много.
Одно радует — здание крайкома КПСС у нас недостроем не останется, как в моей версии истории. Уже отделка полным ходом идёт, коммуникации тянут. Ох и хлопотно моему хозуправлению! Правда, новый зам сильно меня разгрузил, но полностью заменить не может. Так что возвращаться в Красноярск придётся в любом случае. Девятого вечером — домой. Двенадцатого — обратно в Москву, билеты уже через Аньку заказал.
Вечером решил посмотреть футбол. Наша сборная играла с исландцами и позорно сгоняла ничейку: один-один. Впрочем, на чемпионат мира она всё равно попадёт, но, помню, выступит там плохо. Кстати, можно будет деньжат поднять. Правда, не знаю, нужно ли на счёт ставить, или только на результат, чтобы не рисковать? Через Марту легко ставку сделаю. Вообще-то, и у нас в СССР уже есть «Спортпрогноз»! Я в прошлой жизни, примерно в это время, выиграл восемьсот рублей, угадав 11 номеров из 13.
Утром на заседании — сюрприз: вести его будет не Горбачёв, а Бразаускас из Литвы.
Первым лезет к микрофону некто Стародубцев — фамилия вроде знакомая, но кто он такой — хоть убей, не вспомню. Говорит с напором, аж слюна летит, а по сути — ни о чём… О! А вот это уже интересно.
«Думается, нужна серьёзная переориентация сельского хозяйства… сократить расходы на оборону…»
Военный на ряд выше меня в чине полковника ругнулся вполголоса матом.
Короче, вся критика свелась к одному — мол, город деревню гнобит, технику гонит говённую, железо ржавое, комбайны — одно название… Ну, нет у нас другой! Словно в городах все прям мечтают, как бы колхознику насолить и гнилую жатку подсунуть. Идиот! И такому идиоту дают слово?!
— Годами мечтаем о тракторе, теперь мы их, очевидно, никогда не
— Да тебе, придурку, и хочется! — в сердцах говорю я. Хоть и вслух, но тихо. — Дай-дай! А просто «дай» не получится — надо у кого-то другого забрать, чтобы тебе отдать…
— Тихо, Толя, — успокаивает меня Леночка, которая сегодня особенно довольна — аж светится!
Ясно чего она. Видно мытая! Дальше слушаю вполуха, но отметил, что сейчас президиум даёт выступать сразу группам депутатов, и уже есть большие — например, колхозная насчитывает якобы четыре сотни депутатов. Ну-ну.
Вышел очкастый и губастый ростовский депутат и просит гарантий безопасности по строящейся атомной станции в Волгодонске. «А нужна ли она вообще?» — вопрошает с трибуны мой земляк. Тоже идиот, честно говоря. Теперь вообще каждый второй мнит себя экспертом по радиации, только дозиметр в зубы и — вперёд, лекции читать. Впрочем, это объяснимо — после Чернобыля массы людей опасаются мирного атома.
— Тихо, тихо! Наш выступает! — пихает меня в бок Ленка, ведь на трибуне их первый — Нишанов.
Верный соратник Горбачёва, говорит ровно, гладко, аккуратно сглаживая острые углы — опытный аппаратчик, что тут скажешь.
Я молчу, хоть и тянет пошептаться с соседкой. Но может, кто за Ленкой следит? Скажут потом — мол, сидела, болтала, Нишанова не слушала! Оп-па, а вот в данный момент нас точно снимают! Хлопаю в ладоши особенно энергично. Ленка тоже не отстаёт.
После перерыва дали слово моему, как многие думают, другану — Ельцину. Тот с радостью «пнул» Горбачева за события в Тбилиси и высказался против привилегий депутатам и чиновникам. Да вообще предложил отменить номенклатуру. Причем жёстко так, по-мужски. Народ в зале оживился, и хлопает уже не из вежливости, как Нишанову, а по-настоящему, с азартом.
Ещё из интересного: только что окончательно утвердили состав Верховного Совета. Добавили туда двух карабахцев, укравших места у ленинградцев, армянина и азербайджанца. Ну и самого Ельцина.
Сегодняшнее заседание клонится к финалу. Все уже порядком устали — и президиум, и зал. Выступающий последним депутат вдруг указал на очевидное, о чём до этого никто не сказал: на Съезде не выступали автономные области и республики. Надо сказать, после вала критики на армию, КПСС и даже КГБ — это выступление несло некий конструктив. Хотя, если честно, после предложений вроде «КГБ — под народный контроль», я уже ничего хорошего от речей депутатов не жду.
Горбачёв, видно, тоже обрадовался такому ходу и с радостью сообщил:
— Товарищи, у нас на сегодня записались в прения 469 депутатов, а выступили уже 250. Но справедливо замечено! У нас и области, и автономии молчат… И две республики — Молдавия и Туркмения — тоже слова не получили. Считаю, предложение дать возможность выступить национальным образованиям — правильным!
«Надеюсь, не все должны будут выступать… А то от Хакасии вполне меня могут запрячь» — заволновался я.
— Толя, иди сюда, — окликает меня Шенин на выходе.