Стальной век: Социальная история советского общества

Дамье Вадим Валерьевич

Сокрушить Финляндию Сталину не удалось, но от нее (по условиям мирного договора, заключенного в марте 1940 г.) были отторгнуты обшир­ные территории на Карельском перешейке и в Западной Карелии (с Выбор­гом), часть Лапландии и т.д. Вслед за этим последовало вмешательство в других регионах, обещанных Москве по секретному протоколу. Внешне­политической экспансии благоприятствовал разгром Германией француз­ских и британских войск на Западном фронте в мае-июне 1940 г., после которого ни о какой военной операции Западных держав против Советско­го Союза уже не могло быть и речи. Еще осенью 1939 г. Эстония, Латвия и Литва, в отличие от Финляндии, согласились подписать договоры с СССР, и на их территории были размещены советские войска. В июне 1940 г. со­ветское правительство предъявило трем прибалтийским странам ультима­тум, потребовав передать власть просоветским режимам, а затем направило туда вооруженные силы. В июле Литва, Латвия и Эстония были провоз­глашены «Советскими Республиками», а затем включены в состав СССР. В июне советское правительство предъявило ультиматум и Румынии, по­требовав уступить Бессарабию и Северную Буковину, а затем ввела на эти территории войска и аннексировало их.

Казалось, между Германией и Советским Союзом установились от­ношения прочной дружбы, которые подкреплялись значительными совет­скими поставками продовольствия, топлива и стратегических материалов. В действительности, однако, между обоими государствами вскоре вспыхну­ли острые разногласия

относительно передела Восточной Европы. Германия была недовольна включением Прибалтики, Бессарабии и Буковины в со­став СССР, а Советский Союз - усилением германского влияния в Румынии и Финляндии. Венский арбитраж, по которому Германия заставила Румы­нию уступить Венгрии Трансильванию, в Москве сочли нарушением со­ветско-германского пакта, поскольку все было проведено без консульта­ций с Советским Союзом. В ноябре 1940 г. Молотов посетил Берлин и провел переговоры, в ходе которых германская сторона предложила СССР принять участие в разделе Британской империи и присоединиться к пакту Германии, Италии и Японии (Антикоминтерновскому пакту). Москву, на­против, больше интересовали проблемы Польши, Турции, Болгарии, Ру­мынии, Югославии и Греции. Советские требования включали заключе­ние договора с Болгарией и предоставление СССР баз в этой стране, уста­новление более выгодного режима Черноморских проливов, признание советских интересов в северо-восточной Анатолии и Северном Иране, вывод германских войск из Финляндии и отказ Японии от концессий на Северном Сахалине. Переговоры провалились, и в декабре 1940 г. Гитлер подписал план нападения на Советский Союз - план «Барбаросса» [402] . Нача­ло операции было намечено на май 1941 г., но ее пришлось отложить из-за антигерманского военного переворота в Югославии. Новое югославское правительство обратилось за помощью к Советскому Союзу, и Германия поспешила бросить туда свои войска. События на Балканах ясно продемон­стрировали, что империалистическое соперничество между нацистской Германией и сталинским государством вступило в решающую фазу. 22 июня

402

OrlovA.S. Die sowejetisch-deutschen Beziehungen vom August 1939 bis zum Juni 1941 // „Unternehmen Barbarossa“: zum historischen Ort der deutsch-sowjetischen Beziehungen von 1933 bis Herbst 1941. Oldenburg, 1993. S.62-64.

1941 г. армии Германии и ее союзников вторглись на территорию Советско­го Союза. СССР официально вступил во Вторую мировую войну - совсем не на той стороне, как можно было предполагать вначале. В июле 1941 г. Советский Союз заключил союзное соглашение с Великобританией, а в

1942 г.
– с США.

Сталинский режим сразу же объявил конфликт с Германией «Отечест­венной», то есть не классовой, а национальной войной - не против герман­ской буржуазии, а против «немцев» как таковых. Осенью 1941 г. Сталин разъяснял представителям США и Великобритании на совещании в Москве: «(...) Народ не хочет сражаться за мировую революцию; не будет он сра­жаться и за советскую власть...Может быть, будет сражаться за Россию». С сентября 1941 г. были депортированы немцы Поволжья (более 900 тысяч человек) - только за свое происхождение. В декабре со всех военных газет и знамен военных частей был снят лозунг «Пролетарии всех стран, соеди­няйтесь!»; его заменил девиз «Смерть немецким оккупантам!». Причиной было названо опасение, что интернационалистский лозунг может «непра­вильно ориентировать» солдат [403] .

403

См.: Вдовин А.И. Указ.соч. C.38,40.

Режим стал активно ссылаться на военные традиции Московского царства и Российской империи, историю конфронтаций с «немцами» - на­чиная с сражений с Ливонским орденом в XIII веке. На свет были извлече­ны в качестве «героев» князья Александр Невский и Дмитрий Донской, царские полководцы А.В.Суворов и М.И.Кутузов. Ради раздувания патрио­тической кампании Сталин пошел даже на примирение с православной церковью.

Впрочем, поначалу казалось, что националистическая идеологическая установка воспринималась массами отнюдь не бесспорно. Прежде всего, люди не хотели войны; к тому же пострадавшие от коллективизации кре­стьяне и «закрепощенные» рабочие не слишком горели желанием защищать сталинский режим. «Кого мы идем защищать?
– спросил, например, один из призывников в июне 1941 г. на сборе военнообязанных в сельсовете в Курской области.
– Коммунистическую партию? Зачем она нам нужна? Их надо - коммунистов - всех повырезать» [404] . Подобные настроения фикси­ровались органами государственной безопасности по всей стране. К тому же, среди части населения еще со времен революции были распростране­ны интернационалистские настроения, национальной ненависти к немцам люди не испытывали. Как признавал впоследствии писатель И.Эренбург, который в годы войны был одним из ведущих антинемецких пропаганди­стов (ему приписывается лозунг «Убей немца!»), в 1941 г. он «не раз слы­шал от красноармейцев, что солдат противника пригнали к нам капитали­сты и помещики, что, кроме Германии Гитлера, существует другая Герма­ния, что если рассказать немецким рабочим и крестьянам правду, то они побросают оружие <...> Наша армия в первые месяцы не знала подлин­ной ненависти к немецкой армии» [405] .

404

Кирпичникова ТА. Некоторые аспекты борьбы с дезертирством и уклонением от при­зыва в период Великой Отечественной войны (на примере Курской области) // Известия Ал­тайского Государственного Университета. 2007. №4-3 (56). С.99.

405

ЭренбургИ. Люди, годы, жизнь. Кн.5 // ЭренбургИ. Собрание сочинений в 9 томах. Т.9. М., 1967. С.287.

Антивоенные настроения среди населения подкреплялись катастро­фическими военными неудачами советской армии. В ноябре 1941 г. гер­манские войска стояли под Москвой. Ленинград был блокирован герман­скими и финскими частями, зимой начался чудовищный голод, продолжав­шийся и в 1942 г. (он унес жизни, по разным подсчетам, от 640 до 750 тысяч ленинградцев). Нехватку продовольствия, несмотря на карточную систему, ощущали и жители других районов страны. Особое возмущение людей вызывало то, что партийное и государственное начальство не испытывало существенных трудностей с питанием и снабжением, даже в блокадном Ленинграде, а иногда получало и деликатесы (шоколад, икру) [406] . В Москве в 1942 г., как явствует из дневниковых записей британского журналиста А.Верта, в ресторане «Националь», подавали икру, балык, осетрину, кури­ные котлеты, мороженое и кофе с коньяком и ликером [407] .

406

199

Глава 3. «Великий перелом», или модернизация по-сталински

6. Внешняя политика: от лавирования к войне199

6. Внешняя политика: от лавирования к воине 199

См.: Козлова Н.Н. Из жизни «освобожденного работника» // Социологические исследо­вания. 1998. №2. С. 108-119; Ломагин НА. Указ.соч. С. 108-111.

407

Werth A. The year of Stalingrad. New York, 1947. P.107.

Сведения о сопротивлении советских трудящихся против империали­стической войны весьма отрывочны. Следует учитывать, что большинство из них исходят от органов безопасности и внутренних дел режима, и в них нередко смешиваются явления совершенно разного порядка: антивоенные настроения - с прогерманскими или черносотенными, с уголовным бан­дитизмом и т.д. Между тем, нежелание людей воевать за Сталина и пра­вящую бюрократию отнюдь не обязательно означало стремление сдаться нацистам или восстановить дореволюционные порядки, как это утвержда­ла власть.

Наиболее распространенной формой сопротивления было уклонение от призыва в армию и дезертирство. По данным, на которые ссылаются исследователи М.В.Зефиров и Д.М.Дегтев, всего за время войны насчиты­валось от 1,7 до 2,5 млн. дезертиров и уклонистов. Против них устраивались широкомасштабные рейды. По статье «за дезертирство» осудили 376 тысяч человек. Были расстреляны примерно 8-10% дезертиров и 0,5% осужден­ных «уклонистов». 212 тысяч объявленных в розыск дезертиров не были найдены. В число отказавшихся идти в армию или бежавших из нее вклю­чены также перебежавшие к противнику, и просто уголовники, которые формировали банды и грабили население [408] , но можно с полным основани­ем исходить из того, что большинство просто не желало воевать.

408

Зефиров M.B., Дёгтев Д.М. Всё для фронта? Как на самом деле ковалась победа? М., 2009. С.239-244.

Несмотря на ожесточенную идеологическую обработку в армиях обе­их сторон, отмечались случаи братания между советскими и германскими солдатами. В частности, такая информация за 1941-1942 гг. подтвержда­ется документами в отношении солдат 55-й армии Ленинградского фронта [409] , а также свидетельствами очевидцев. Вероятно, и здесь ситуация могла быть различной. Иногда речь шла об антивоенных настроениях, а иногда - об агитации военнослужащих противника за сдачу в плен [410] . Очевидец рассказывал о случае «братания» советских и германских солдат в начале 1942 г. под Харьковом: «Немцы кричат: «Русские, не стреляйте, идемте вниз, поговорим, покурим». Смотрим, идут к нам, остановились посередине, без оружия. Мы тоже вышли, подходим, они предложили поменяться: они нам сигареты, мы им наш табак. Постояли, поговорили, как могли и разо­шлись. Вернулись в окопы, летит наш комиссар: «Вы что, с ума посходи­ли? Не сметь ходить к немцам!». На следующий день, когда немцы опять предложили встретиться, мы отказались, и они не вышли» [411] .

409

Органы государственной безопасности СССР в великой Отечественной войне. Сборник документов. ТЗ. 4.2. М., 2003. С.552;

410

О таком мнимом «братании» и переходе на сторону противников солдат 289-го пуле­метного батальона 168-й стрелковой дивизии на Ленинградском фронте в сентябре 1941 г. см.: Ломагин Н.А. Указ.соч. С.191-192.

411

Воспоминания участника Великой отечественной войны, записанные Ю.В.Караваевым (Рукопись). Известна также история советского солдата, который должен был доставить посылку, но заблудился, и под Новый год попал в расположении германских войск. Непри­ятельские солдаты выпили с ним, а затем помогли добраться до нейтральной полосы, откуда он затем добрался «до своих». Этот эпизод даже попал в советский кинофильм 1967 г. «Женя, Женечка и «катюша»» (см.: Самоделова С. Фига с чувственной губой // Московский комсо­молец. 2001. 23 февраля).

К актам неповиновения, хотя и не носившим «осознанного» характера, относятся и случаи мести жестоким командирам и начальникам. Тот же очевидец рассказывал, как некий лейтенант застрелил двоих солдат, кото­рые не могли идти так быстро, как он им приказал, и повалились на снег от усталости. «В первом же бою его в спину застрелили» [412] .

Мощная антивоенная агитация шла в блокадном Ленинграде. Рабочие на заводах в конце 1941 г. говорили о том, что власти «питаются хорошо» и ничего не делают для облегчения голода населения и что необходимо требовать увеличения нормы питания, бастовать, а если власти не при­слушаются - восстать и «повернуть оружие в обратную сторону». В адрес лидеров партии и правительства посылались анонимные письма, в кото­рых говорилось: «Мы, рабочие, просим прибавки хлеба, нам надоело ра­ботать голодными по 12 часов и без выходных дней. Если не прибавите, то идем бастовать. Нам нужен хлеб, нужна воля, долой войну! «Эту записку пишут сотни рабочих, чтобы дали хлеба, а иначе сделаем забастовку, под­нимется все, тогда узнаете, как рабочих морить голодом» [413] .

412

Воспоминания участника Великой отечественной войны...

413

Ломагин Н.А. Указ.соч. С.708-709, 746, 716

В городе распространялись листовки с призывом к стачке. «Долой войну, долой этот строй, который уничтожает нашу жизнь. К 25 декабря надо восстать, - говорилось в прокламации к рабочим завода им.Марти.
– На Кировском заводе уже бастовали, но рановато. До 23-го надо сговорить­ся по цехам, а 24-го связаться цеху с цехом. 25-го утром к работе не при­ступать, но только организовано - одиночек расстреляют. Вперед, рабочий класс, рви оковы рабства, не верь врагам». В листовках, написанных рабо­чими и найденных на Московском вокзале в декабре 1941 - январе 1942 г., власть обвинялась в том, что она выводит войска из города, но заставляет население оставаться и голодать. Авторы призывали идти в парткомы и решительно требовать хлеба, громить склады и магазины, а если ситуация не изменится - сняться с фронта и «всем уйти из города» [414] .

414

^4,3 Там же. С.292-293.