Станция назначения - Харьков
Шрифт:
Я С И Н С К А Я. Да.
С У Х О В. Результат шантажа?
Я С И Н С К А Я. Красноречия.
С У Х О В. А каким образом у Винокурова
оказались изъятые у вас, Кробуса и Уварова экспонаты
музея?
Я С И Н С К А Я. Не знаю. Могу лишь сказать, что
покойный Юрий Николаевич любил коллекционировать все,
что можно было легко и выгодно продать, особенно
золото,
прирожденным коллекционером и...
С У Х О В. ...проповедником?
Я С И Н С К А Я. Нет, мечтателем.
С У Х О В. Вон как?!
Я С И Н С К А Я. Да. Он мечтал открыть в Париже
русский бордель. Патриот до мозга костей! Он так
хотел утереть нос этим наглым французам! Но увы, все
его дерзновенные мечты оборвала неожиданная смерть.
Он даже не успел организовать офицерский бордель в
самом Харькове. Представляете, как ему было тяжко
умирать? Просто сердце кровью обливается!..
С У Х О В. Почему вы не эвакуировались вместе с
белыми из Харькова?
Я С И Н С К А Я. Я не имела такой возможности.
С У Х О В. Почему же? По имеющимся у нас
сведениям, вам предлагали место в штабном вагоне. Я
не ошибаюсь?
Я С И Н С К А Я. Нет, не ошибаетесь. Но я не
могла покинуть на произвол судьбы Павла Алексеевича.
В ноябре он заболел сыпным тифом. Санитарные поезда
вывозили только раненых. Единственный санитарный
поезд, предназначенный для инфекционных больных, был
по приказу командования расформирован.
С У Х О В. Но ведь Уварова соглашались взять в
теплушку?
Я С И Н С К А Я. Я не могла обречь его на такую
муку.
С У Х О В. И кроме того, все ваши ценности
хранились у него в тайнике и вы не знали, где этот
тайник находится?
Я С И Н С К А Я. Это имело второстепенное
значение.
С У Х О В. Но все же имело?
Я С И Н С К А Я. А вы не столь наивны, как
кажетесь...
Из стенограммы опроса
помощника заведующего отделом утилизации
ВСНХ тов. Леонова В.Н.,
произведенного начальником бригады "Мобиль"
Центророзыска РСФСР тов. Косачевским Л.Б.
К О С А Ч Е В С К И Й. В Харьковском подполье вы
находились с конца сентября 1919
Л Е О Н О В. Совершенно верно. Меня в Харьков
направило Зафронтовое бюро ЦК КП(б)У 20 сентября, а
25-го я был введен в состав Харьковского подпольного
ревкома и сразу же включился в работу.
К О С А Ч Е В С К И Й. Работы, понятно, хватало?
Л Е О Н О В. Конечно. Мы тогда вели пропаганду
на заводах, железной дороге, в белогвардейских
воинских частях, руководили организацией и
деятельностью подпольных "пятерок", "паспортного
бюро", поддерживали связь с командованием Красной
Армии, которому передавали сведения военного
характера, координировали действия партизанских
отрядов и диверсионных групп... Так что скучать не
приходилось.
К О С А Ч Е В С К И Й. А как и при каких
обстоятельствах вы познакомились с
Шидловским-Жаковичем?
Л Е О Н О В. Ревком уделял большое внимание
нашим товарищам, арестованным белогвардейцами. Мы
старались не только облегчить их участь. Иногда с
помощью подкупов нам удавалось устраивать побеги,
спасать товарищей от верной смерти. И вот в середине
октября, когда контрразведка арестовала одного из
членов ревкома, некий инженер Грамер, сочувствовавший
Советской власти, предложил свести меня с Жаковичем,
которого он знал по Петрограду. По его выражению,
Жакович был аристократом не только по крови, но и по
духу.
Грамер говорил мне, что Жакович некогда вращался
в революционно настроенных кругах студенческой
молодежи, "давал деньги на революцию", а после казни
Ивана Каляева щедро помогал его семье. И хотя за
последние годы взгляды Жаковича претерпели
значительные изменения, он, если располагает,
конечно, соответствующими возможностями, не откажет
нам в помощи.
Все это мало согласовывалось с тем положением,
которое занимал Жакович...
К О С А Ч Е В С К И Й. Приходько говорил, что
Жакович был офицером контрразведки.
Л Е О Н О В. Формально нет. Формально к
контрразведке он прямого отношения не имел. Жакович