Станция Университет
Шрифт:
— У метро «1905 года».
Прямо перед станцией метро «Улица 1905 года» стоит памятник «Героям революции 1905–07 годов». Когда я учился в школе, меня года два подряд седьмого ноября посылали нести почетный караул возле него. Сначала, конечно, надо было несколько дней тренироваться, маршировать, а потом, в красный день календаря, одетый в плащ-палатку, с муляжным Калашниковым в руках, я с напарником занимал место у памятника на целый час. Снег ли, дождь — все равно. Сразу собирался народ, поглазеть и потыкать в нас пальцем. Это было самое неприятное. Боковым зрением я видел Краснопресненский универмаг, в одном из домов за ним до революции жил Маяковский (писал: «Я живу на Большой Пресне, 36, 24»), где-то тут же, на Красной Пресне, много лет назад, работал делопроизводителем в домоуправлении Миша Шолохов, молодой человек с 4-классным образованием, бессовестно присвоивший себе роман «Тихий Дон», написанный
118
Версия А. И. Солженицына, книга «Стремя «Тихого Дона»».
Про Илью Медкова я потом разузнал. Судя по всему, это был талантливый молодой человек, всего лет на пять-шесть старше нас. Сначала он работал водителем у Артема Тарасова [119] , а потом создал свой концерн «Диам» («Дорогой Илья Алексеевич Медков»). Диам занимался нефтебизнесом, фальшивыми чеченскими авизо, еще вроде бы перевозил за границу украденные государственные деньги. Быстро разбогател. Свой последний день рождения он праздновал в «Метрополе». Мраморный фонтан был наполнен шампанским, вокруг скользили модели. Он летал ужинать в Париж, кружил на яхтах с юными красавицами, дарил друзьям «Феррари», собирался купить себе самолет, другими словами, сорил деньгами, ни в чем себе не отказывая. Он был героем времени, настоящим джентльменом удачи. Многие из них заканчивали одинаково.
119
Первый официальный советский миллионер.
В Руасси [120] Стеф чуть не сбила меня с ног: «I am aaaaapy you are here!» (как и всем французам, моей подруге не давался звук «х») [121] . На парковке сияла машина Стефани, темно-синяя «Рено-5», поразившая крошечными размерами. Малютка была сравнима разве что с горбатым «Запорожцем». Правда, завелась сразу.
— Я не знал, что у тебя есть машина, — удивился я.
— У нас почти у всех студентов машины, обычно маленькие и старые.
120
«Руасси — Шарль Де Голль» (Roissy — Charles de Gaulle Airport) — аэропорт в Париже.
121
«Как я рада, что ты приехал!».
Я озадачился: у нас на курсе машины были только у Остапишина, у Лёнича и еще у Димы Алешина. Дима был отдельный случай. Его папа, генеральный директор «Лужников», сначала превратил Олимпийский стадион в гигантский вещевой рынок [122] , а потом он же его и приватизировал. Дима каждый день приезжал в университет на разных машинах, в том числе и иностранных. Но запомнилась только черная «Волга», тюнингованная в соответствии с самыми дерзкими запросами тех времен: в ней на пол были постелены ковры-паласы красного цвета, а набалдашник ручки коробки передач был хрустальным! Настоящий шик!
122
Территория «Лужников» была отдана под гигантский вещевой рынок в сентябре 1992 года.
Стеф повернулась назад и включила стоявший на заднем сидении двухкассетный магнитофон на батарейках. В Париж мы въехали с музыкой! Я предвкушал прекрасный романтичный вечер, бурную ночь. Разве могло в Париже быть иначе?
— Сегодня переночуем в хостеле, а завтра погуляем по Парижу и поедем в Бордо, — перекричала магнитофон Стефа.
— OK, — я был готов на все, хотя слово «хостел» было мне незнакомо.
Мы остановились у типичного бежевого парижского дома, на первом этаже которого была гостиница. Вошли. Я осмотрелся. Темно. Ни души. «Странно, —
— Тщщщ, — Стеф прислонила палец к губам. В комнате было темно.
— А где свет? — спросил я.
— Свет нельзя.
— Почему?
— Тише, тише…
Через несколько секунд в кромешной тьме я разглядел натянутую поперек комнаты веревку, на которой висели две пары мужских штанов, носки и майки.
— Бррр. Это что? — шепотом поинтересовался я.
— Это — хостел.
— Что?
— Хостел. В хостеле в номерах живут по нескольку человек. Сейчас здесь спят двое…
— Ребят, — подхватил я. — И что, это разве нормально? Ты их знаешь?
— Нет, конечно.
— Стеф! Я тут спать не буду! — я был в шоке. — Поедем сразу в Бордо.— Вообще-то мне тоже тут не нравится.
В конце концов заночевали мы на окраине Парижа в гостинице Formule 1, тщетно пытавшейся скрыть свою единственную звезду за, как выяснилось, двусмысленным названием, которое можно было принять за респектабельное. Романтика получила сильную пощечину.
Кюкю
Мечты о Париже, увы, не сбылись. Позавтракав ранним утром в гостинице, мы выехали на юго-запад Франции, в Бордо. Долгий путь. Особенно на «Рено-5». Да еще по бесплатным дорогам, промокшим от проливного дождя. В дороге Стефани сказала, что договорилась с профессором Тином, чтобы я выступил перед студентами и рассказал про Россию.
— Конечно, это было непросто, но I managed [123] . Всем будет очень интересно! — Стефа энергично кивала головой.
— А что же я буду рассказывать?
— Про русскую мафию!
— Да?
— Шучу. Про реформы, приватизацию, частную собственность в России. Или про рубль, отношения между бывшими социалистическими странами.
— Я же не успею придумать, о чем рассказать!?
— Не волнуйся, успеешь.
К полуночи мы наконец очутились в пристанище Стефы — маленькой, но очень уютной студии в небольшом домике. Торшер, диван, стол и пара стульев — вот и весь интерьер.
123
Смогла.
Слуга графа Сен-Симона будил своего повелителя знаменитыми словами: «Вставайте, граф! Вас ждут великие дела!». Стефани разбудила меня похоже:
— Wake up, don’t forget that the ocean is waiting for you! And French delicious wine as well [124] !
— Океан? Вино?— Да, Атлантический. А вино — из самых настоящих замков! Все близко!
Мы позавтракали горячими круассанами, за которыми Стеф сгоняла на улицу. Йогурты украшали стол, а кофе шипел, грозясь залить плиту, до того хотел убежать из турки. Потом мы выехали в многодневное путешествие. Верхний Медок с замками, старинные каменные подвалы которых полны винными бочками; деревня Сент-Эмильон с улицами, высеченными из бежевого камня; нескончаемые виноградники под проливным дождем; совы, летающие над нашим неутомимым автомобилем; городишко Лакано на песчаном берегу Атлантического океана, сердитые мощные волны которого несли бесстрашных серферов; Биарриц со знаменитым красным дворцом и незабываемым видом на закат.
124
Просыпайся! Океан ждет нас. И великолепное французское вино тоже!
По пути Стеф рассказывала о Франции: у нас четыреста сортов сыра, в августе вся страна не работает, все едут отдыхать на Ривьеру, так же как россияне — в Анапу. У многих французов есть «Нива», правда, это вторая машина, чтобы ездить зимой в Альпы: дешевая, а проходимость повышенная. Автомобилисты всегда останавливаются, чтобы пропустить пешеходов! Изабель Аджани прекрасна, особенно ей удалась роль Камиль Клодель. Французские банкноты — красивые, многоцветные, похожие на картины: на ста франках помещен фрагмент полотна Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах» — на нем олицетворяющая Свободу молодая женщина с французским флагом в руке. В ресторанах столики резервируют заранее. Кстати, обязательно надо хоть раз в жизни поужинать в ресторане Tour d’Argent, хотя там, конечно, очень дорого. Ле Пен — это французский политик, а не китаец. Хочу стать партнером KPMG. Пойду голосовать за Жака Ширака, потому что мой голос может стать решающим. Слушая, я думал: какая же Стефани умная, искренняя и целеустремленная. Я заряжался ее энергией.