Становление капиталистической Японии
Шрифт:
Крестьянство, сбитое с толку быстрой сменой событий, приведших к реставрации, не получило существенной выгоды от нового режима. Фактически крестьяне стали вести себя еще более мятежно, чем раньше. Это объясняется тем, что свержение старого режима породило у крестьян надежды на то, что бремя их податей и долгов будет облегчено. Кроме того, новое правительство обещало произвести раздел всей государственной земли (кроме храмовых земель) между крестьянами. Однако крестьяне очень скоро убедились, что рисовая подать остается прежней и что нет никакой надежды на получение наделов из фонда государственных земель. Обманутые в своих ожиданиях крестьяне, с подозрением относившиеся ко всем мероприятиям и нововведениям нового режима, возобновили восстания, которые были характерным явлением в последнем десятилетии периода Токугава. Крестьянские восстания достигли наибольшей силы и численности в 1873 г., после чего они начали затухать и в 1877–1878 гг. превратились в мелкие, разрозненные бунты. Таким образом, 1877 г. представляет собой рубеж, на котором удобно остановиться при анализе значения крестьянских восстаний в первые годы периода Мэйдзи. Профессор Кокусё Ивао, сравнивая интенсивность крестьянских волнений в ранний период Мэйдзи и в период Токугава, приводит интересные цифры. Он указывает, что за 265 лет правления Токугава в Японии было около 600 крестьянских восстаний, тогда как в течение только первого десятилетия периода Мэйдзи 1868–1878 гг.) в Японии было свыше 190 крестьянских восстаний. Характерной чертой этих восстаний в ранний период Мэйдзи, заслуживающей самого пристального внимания, является то, что они порождались двумя противоречивыми мотивами. Один из них — революционный, то есть антифеодальный, выражающий стремление к окончательному искоренению феодальных привилегий и феодальных прав на землю и тех, кто ее обрабатывает; другой — реакционный в том смысле, что многие из этих восстаний возникали как результат стихийной оппозиции консервативных по своим взглядам крестьян к нововведениям нового правительства [36] .
36
36 В
В самом деле, на первый взгляд казалось, что многие из этих восстаний вспыхивали в результате недовольства крестьян мероприятиями правительства, направленными на модернизацию страны. Крестьяне часто отвечали беспорядками и восстаниями на декреты правительства, извещавшие о реформе календаря, об отмене ношения кос, о легализации христианства, об эмансипации касты «эта» (отверженных), о введении обязательных прививок, об открытии правительственных школ, о введении обязательной воинской повинности, о проведении межевания, нумерации домов и т. д. Возбуждение крестьян часто усиливалось вследствие распространения диких слухов о том, что якобы нумерация домов проводится с целью похищения их жен и дочерей; что фразу «налог кровью», содержавшуюся в декрете 1873 г. о введении обязательной воинской повинности, следует понимать в прямом смысле, то есть, что при зачислении в армию у рекрутов будут брать кровь и отправлять ее за границу с целью изготовления красителей для одеял алого цвета; что строящиеся телефонные и телеграфные провода будут служить для перекачивания крови; что у детей, которых сгоняют в новые школы, также будут брать кровь. Однако при более детальном изучении причин крестьянских волнений мы видим, что несмотря на то, что эти бабушкины сказки и наивные заблуждения в отношении здоровых попыток правительства модернизировать страну действовали как искры, зажигавшие восстания, пламя этих восстаний почему-то всегда распространялось на кварталы богатых ростовщиков, сельских старост, жадных до земли, и деспотических чиновников прежних феодальных князей.
Когда был введен новый календарь, негодование могло легко возникнуть из вполне обоснованного опасения, что ростовщики воспользуются этой реформой для того, чтобы обманным путем пересмотреть в свою пользу сроки уплаты по счетам. Недовольство новой школьной системой, вероятно, вызывалось тем, что открытие правительственных школ влекло за собой увеличение местных налогов. Всеобщая обязательная воинская повинность уменьшала количество рабочих рук в семье, помогавших вести хозяйство; кроме того, если крестьянину льстило сознание того, что он признан достойным носить оружие, то это же вызывало чувство обиды у самураев, которым, как мы уже видели, часто удавалось возглавить крестьянское восстание и направить его против правительства, посмевшего посягнуть на прерогативы воинского сословия. Возражения против проведения мероприятий по межеванию станут более понятны, если учесть, что из 40 млн. иен, ассигнованных на межевание, 35 млн. иен должны были выплачивать собственники земли.
Реформа, согласно которой местные феодальные князья отстранялись от политической власти в своих кланах и заменялись губернаторами, назначаемыми центральным правительством, так же как и другие реформы, вызвала различные отклики среди крестьян. Если местный феодальный князь пользовался хорошей репутацией, крестьяне энергично возражали против его смещения и замены неизвестным лицом, назначенным правительством; но в тех поместьях, где население ненавидело своего князя, его отъезд обычно являлся сигналом для ликования и даже для нападения на его замок [37] .
37
37 Интересные личные наблюдения Гриффиса приводит Мазельер (Lа Мazе1iere, op. cit., vol. V, pp. 98-100). Выступая якобы в защиту губернатора в Бинго, крестьяне подняли восстание в этой местности в 1871 г., «громя дома сёя (старост) и богатых людей» (Вогtоn, op. cit., р. 127).
В префектуре Окаяма крестьяне потребовали восстановления в правах бывшего князя (то есть даймё) и снижения налогов (G г е gory Wilenkin, «The Political and Economic Organization of Modern Japan», Tokyo, 1908, p. 14).
Характерно, что эти крестьянские восстания), каким бы ни был непосредственный повод для их возникновения, будь то удаление из клана феодала, пользовавшегося хорошей репутацией, эмансипация касты «эта», отделение буддийской религии от государства, введение закона о всеобщей воинской повинности, создание правительственных школ — все они всегда сопровождались неизменным припевом: «Сократите наши налоги!»
Другие вспышки недовольства, в частности выступления против упразднения касты отверженных — «эта», против терпимости к христианству и против прививок являлись явным проявлением предрассудков, сложившихся в сознании людей в результате вековых суеверий, средневекового фанатизма и буддийского схоластического учения [38] .
Профессор Кокусё указывает, что необходимо отличать коренные причины, лежавшие в основе крестьянских восстаний, от случайных или второстепенных причин, которые тесно переплетались с первыми. Даже беглое обозрение крестьянских волнений за период до 1877 г. показывает нам, из какой необычной смеси элементов реакционного и революционного, суеверий и зрелого учета классовых интересов они состояли. Хотя острие крестьянской борьбы всегда было направлено против ростовщика, перекупщика риса, деревенского старосты или жестокого чиновника — представителя феодального князя, — одним словом, против того или иного проявления феодального гнета, эта борьба, несомненно, имела и свою отрицательную сторону, известный феодальный оттенок.
38
38 Многие священники более фанатически настроенных религиозных сект, таких, как Дзёдё и Синею, выступали против антиклерикальной политики нового режима. Самураи клана Айдзу (один из кланов Токугава, с которым наиболее сурово обошлось новое 108 правительство) распространяли среди крестьян слухи о том, что новое правительство выступает против буддийской религии. Таким образом, они сделали вопрос о буддизме главным объектом политической борьбы, стремясь таким путем поднять сельское население против правительства, за восстановление старого режима. Наиболее серьезное религиозное восстание вспыхнуло в Этидзен в 1873 г. Неурожай или какое-нибудь стихийное бедствие легко могло быть представлено как справедливая кара за антирелигиозную политику нового правительства (Кокусё, цит. соч., стр. 721–722).
Многие самураи, огорченные тем, что им не удалось добиться от нового правительства ни покровительства, ни официального положения в обществе, и поэтому мечтавшие о возврате к прошлому, когда над всеми классами преобладало воинское сословие, имели возможность использовать этот феодальный оттенок крестьянских выступлений в интересах своей борьбы против правительства, благодаря тому, что они хорошо знали крестьянскую психологию [39] .
Для крестьянского движения этого десятилетия характерна упорная борьба против арендной платы, ростовщичества и непомерных налогов. Основная причина возникновения антифеодальных восстаний в новый, послереволюционный период заключается в том, что и после передачи правительству в 1869 г. прав феодалов на землю бремя феодальных повинностей и налогов сохранилось, если не увеличилось. В результате этого крестьянские 74 волнения протеста продолжали нарастать вплоть до 1877 г., когда был принят закон о снижении налога, после чего аграрное движение пошло по другому пути развития.
39
89 Не может быть, чтобы все самураи просто ждали благоприятного случая для свержения нового режима. Огромное большинство самураев, и притом самые активные, были лойяльны по отношению к новому правительству и прилагали все усилия к тому, чтобы устроить на работу своих менее удачливых коллег по клану. Хотя проф. Кокусё утверждает, что самураи пытались сознательно направить крестьянское движение против Правительства, он оговаривается, что такой крестьянско-самурайский союз был бы обречен на провал, потому что интересы этих двух классов не совпадали (Кокусё, цит. соч., стр. 712–713). Действительно, вооруженное восстание недовольных самураев против правительства вспыхнуло сначала в Сага в 1874 г., под руководством Это Симпэй, затем в 1875 г. — в Тёсю, под руководством Маэбара Иссэй. Самым крупным было Сацумское восстание 1877 г., которым руководил Сайго Такамори. Все эти восстания представляли собой явно реакционное движение,
Правительство Мэйдзи, несмотря на то, что оно внушало надежды на улучшение положения крестьян, в течение нескольких лет после реставрации ничего не сделало в этом направлении. Более того, в первые годы Мэйдзи были узаконены, унифицированы в национальном масштабе и взимались со всей строгостью, несмотря ни на какие обстоятельства, крайне высокие нормы рисовой дани, существовавшие еще при феодализме, то есть примерно от 60 до 70 % валового сбора урожая [40] . О том, что новое правительство ничего не предпринимало в отношении крестьянства, кроме узаконения и унификации старой феодальной рисовой дани, свидетельствует следующее место из правительственного декрета о налоге, изданного государственным советом Дадзёкан в первый год правления: «Необходимо придерживаться старых законов о дани, существовавших в различных кланах». (Это положение оставалось в силе, конечно, только в течение переходного периода, продолжавшегося по 1873 г., когда был пересмотрен закон о поземельном налоге.) Некоторые историки утверждают даже, что после реставрации доля земледельца в общем урожае фактически уменьшилась по сравнению с периодом Токугава [41] . Нападения крестьян на ростовщиков и богатых купцов, владеющих землей, являлись также своеобразной формой проявления антифеодальной борьбы. Однако эта классовая вражда часто облекалась в религиозную оболочку [42] .
40
40 Это узаконение высокого уровня феодальной дани послужило поводом для ожесточенных крестьянских восстаний в начале периода Мэйдзи. Одним из наиболее ярких примеров подобных восстаний является восстание в Такасаки, в имении феодального князя Мацудайра (в современной префектуре Гумма). В этом имении существовала в течение 20 лет исключительно высокая норма подати, по которой восемь частей сбора шло владельцу клана и лишь две части — крестьянину. Эта же норма была узаконена и введена в действие правительством Мэйдзи, в результате чего возник ряд крестьянских восстаний в районе Такасаки в августе 1869 г. (Цутия Такао и Оно Митиё, Мэйдзи сёнэн номин содзё року (Хроника крестьянских восстаний в первые годы эры Мэйдзи), Токио, 1931, стр. 42–43).
Аналогичное движение за снижение феодальной рисовой дани возникло в Хёго в ноябре 1870 г. (там же, стр. 309), в Ойта в 1871 г. (стр. 576), в Миэ в том же году (стр. 271), и одним из самых крупных восстаний подобного рода было восстание в префектуре Акита в 1872 г. (стр. 93).
41
41 Это иллюстрируется следующей таблицей (Хирано, Нихон сихонсюги сякай-но кико (Структура японского капиталистического общества), 1934, Токио, стр. 274:
Само собой разумеется, что под долей государства в период Токугава подразумевается доля феодалов. Подсчеты этого распределения продукции в период феодализма автор сделал на основе анализа данных Оно Такэо, изложенных в его труде «Токугава дзидай-но нока кэйдзай» («Экономика крестьянских хозяйств в период Токугава»), стр. 83. Параллельные цифры, взятые в скобки в первом столбце, основаны на исследовании арендной платы и налога в поздний период Токугава по шести провинциям, произведенном Кобаяси Хэйдзаэмон, — «Токугава дзидай-ни окэру номин-но содзэй то косаку-ре гаку» («Налог и арендная плата крестьян в период Токугава») и напечатанном в «Ноге кэйдзай кэнкю» («Исследование сельскохозяйственной экономики»), том IV, № 3.
Следующая таблица распределения продукции в начале периода Мэйдзи также подтверждает процентные отношения, приведенные в вышеуказанной таблице. Кроме того, она показывает дальнейшее увеличение доли помещиков при распределении сельскохозяйственной продукции в последующие годы периода Мэйдзи:
Эти цифры заимствованы из книги: Цутия Такао и Окадзаки Сабур о, Нйхон сихонсюги хаттацу си гайсэцу (Краткий исторический очерк развития японского капитализма), Токио, 1937, стр. 68.
42
42 Так, например, во время религиозных восстаний в Фукуи в 1873 г. народ воспользовался создавшейся обстановкой, для того, чтобы сжечь архивы с купчими на землю и разграбить дома 110 ростовщиков и богатых купцов (Цутий и Оно, Мэйдзи сёнэй номин содзё, року, стр. 243).
Мы видели, что в более богатых антиправительственных кланах, сумевших реорганизовать свою экономику и финансы путем усиления монопольного контроля и развития мелкой промышленности, крестьяне стали подвергаться еще большему гнету по сравнению с предыдущим периодом. Поэтому крестьянские волнения в этих кланах вспыхивали гораздо чаще, чем в более отсталых кланах, в которых преобладало натуральное хозяйство. Точно так же, как и реформа кланов, реставрация Мэйдзи была осуществлена сверху группой предприимчивых самураев, представлявших собой просвещенную бюрократию. Они осуществили эти преобразования, опираясь на материальную основу поземельного налога. О том, что поземельаый налог являлся главным источником доходов правительства, свидетельствует следующая таблица [43] :
43
43 Цифры заимствованы из книги «Мэйдзи тайсё носон кэйдзайно хэнсэн («Изменения в сельскохозяйственной экономике в периоды Мэйдзи и Тайсё»), составленной и изданной Такахаси Камекити, Ямада Хидзё и Накахаси Мотоканэ, Токио, 1926, стр. 151.
ИСТОЧНИКИ ДОХОДА ЯПОНСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА (в процентах, по пятилетиям)
Таким образом, крестьянство, в особенности в переходный период эпохи Мэйдзи, не только не было освобождено от наиболее тяжелых феодальных повинностей, но должно было еще нести на своих плечах основное бремя расходов нового режима. Учитывая, что Япония была преимущественно сельскохозяйственной страной, а государственная казна была настолько истощена, что положение правительства с первых же дней в значительной степени зависело от займов богатых купцов, с полным основанием можно было ожидать, что правительство обратится именно к поземельному налогу — уже централизованному и унифицированному — как к главному источнику дохода. И в данном случае прошлое наложило свою тяжелую руку на настоящее. Токугавское правление, сковав деятельность торговой буржуазии, препятствовало накоплению капитала, и поэтому новый режим при осуществлении своих задач по модернизации страны вынужден был опираться на земледельческий класс как главный источник дохода.
В противоположность этому, в таких странах, как Англия и Франция, где накопление капитала осуществлялось за счет внешней торговли и эксплуатации колоний [44] , земледельческий класс был до некоторой степени освобожден от тех тягот, которые должно было нести на своих плечах японское крестьянство. Помимо главного бремени — феодальных налогов, сельское население было придавлено еще кабальными долгами. В годы, предшествовавшие организации современных полицейских сил, сельское население попрежнему управлялось через гонин-гуми — пятидворки, деятельность которых возглавлял сельский староста. Эти пятидворки являлись основной административной единицей в деревне и представляли собой деспотическую систему коллективной ответственности, призванную поддерживать порядок и содействовать взысканию долгов и взиманию налогов [45] . Продолжали существовать некоторые из наиболее суровых норм, определявших отношения между землевладельцами и арендаторами еще при феодализме. Наиболее характерными из них были, в частности, кама-домэ, тати-гэкари, тори ката-но кинси. Этими терминами обозначались права землевладельца запрещать арендатору, не выполнившему своих обязательств, собирать свой урожай, который затем снимался для землевладельца специально нанятыми для этой цели рабочими. Кроме того, продолжало действовать косаку кабу-но ториагэ, то есть право землевладельца прекращать действие аренды, что давало ему возможность взимать непомерную арендную плату.
44
44 Хонда Римэй (или Тосиаки) — один из первых японских мыслителей периода Токугава, осознавший необходимость участия во внешней торговле и отказа от изоляции, с исключительной ясностью понимал, во что обходится изоляция и как она пагубно отражается на сельском хозяйстве. Не обладая какими-либо знаниями в области западной политической экономии, этот мыслитель выдвигал те же аргументы, которые так часто повторяли европейские меркантилисты. Так, в конце XVIII в. Хонда писал: «Так как Япония является страной, окруженной морями, первой заботой ее правителя должно быть развитие судоходства и торговли. Посылая свои суда во все страны мира, Япония должна ввозить такие товары, которые ей необходимы, а также золото, серебро и медь для пополнения своих запасов. Наша страна будет становиться все слабее и слабее, если она остановится на политике удовлетворения своих потребностей исключительно за счет своих собственных продуктов. Чем слабее страна, тем тяжелее бремя, налагаемое на крестьян, в результате чего крестьянское население становится очень бедным». Цитируется по книге Хондзё (Ноnjо Еijiro, Japan's Overseas Trade in the Closing Days of the Tokugawa Shogunate, «Kyoto University Economic Review», April, 1939, vol. XIV, № 2, p. 4).
45
45 Оно Такэо, Нихон сонраку си гайран (Краткая история японской сельской общины), Токио, 1936, стр. 373. Официально название старост было изменено, но функции их часто оставались те же. Например, старые названия сельских старост — сёя, нануси, тосиёри — были упразднены в мае 1872 г. и заменены словом «коте» (староста) и «фуку-котё» (заместитель старосты). Но так же, как и в старое время, эта сельская верхушка состояла из богатейших купцов, крестьян или ростовщиков данного района, которые использовали свое официальное положение не всегда в бескорыстных целях.