Становление капиталистической Японии

Герберт Норман

Присвоение земли новым классом помещиков негласным путем происходило еще при феодальном режиме; после же реставрации Мэйдзи оно было узаконено. В результате освобождения от феодальной зависимости крестьяне номинально стали свободными владельцами земли. Однако это освобождение фактически открыло путь к обезземеливанию крестьян, потому что отмена запрета на продажу и раздел земельной собственности означала узаконение таких способов захвата земли, как принудительная продажа, ипотека и т. п. Если в начале эпохи Мэйдзи большинство крестьян было самостоятельными земледельцами, то (по не совсем точным цифровым данным) вскоре после реставрации арендованная земля составляла уже 30 % всей обрабатываемой площади [1] .

1

1 Это количество арендованной земли (30 %) основано на выборочном обследовании, произведенном в это время и позже. Так, например, при обследовании восемнадцати префектур в 1883 г. площадь арендной земли составляла 34,2 % всей обрабатываемой площади; в этих же префектурах размер арендованной земли в 1887 г. достиг 38,09 % (Цутия Такао и Окадзаки Сабуро, Нихон сихонсюги хаттацуси гайсэцу (Очерк истории развития японского капитализма), Токио, 1937, стр. 220). Проверка в других шестнадцати префектурах, проведенная в 1884 г., показала, что размер арендованной земли составляет 39,8 % (там же, стр. 221). Другой подсчет, произведенный на основании изучения местных статистических данных, показывает, что в 1872 г., то есть в период, непосредственно предшествовавший реформе поземельного налога, арендованная земля составляла 30,6 % всей обрабатываемой площади (Хирано, Ёситаро, Нихон сихонсюги сякай но кико (Структура японского капиталистического общества), стр. 55).

Отмена в 1872 г. запрета на продажу земли явилась важнейшим шагом по пути к установлению современного поземельного налога, как это видно из отчета окура-сё (министерства финансов), представленного дадзёкан (Государственному совету) в сентябре 1871 г. «Теперь, когда политическая власть полностью возвращена императорскому двору, — говорится в этом отчете, — и когда различные государственные дела унифицированы, необходимо ввести единый закон о налоговом обложении, что является важным государственным делом… Одновременно с отменой древних законов и разрешением купли и продажи недвижимой собственности

было бы желательно ввести поземельный налог, основанный на унифицированной системе земельной ренты. Однако больше всего следует опасаться поспешного введения этого закона; прежде всего следовало бы разрешить отчуждение земельной собственности и уже после этого издать упрощенный закон для взимания налога» [2] . Чтобы показать то огромное значение, какое придавалось праву свободного отчуждения земли в связи с реформой поземельного налога, приведем еще одну цитату. В своей докладной записке, составленной в 1871 г., один из главных деятелей реформы поземельного налога, Канда Кохэй, писал: «Некоторые выступают против изменения поземельного налога; они говорят, что «в старое время люди наделялись землею в соответствии с размером их семьи (или согласно переписи) и это предотвращало отчуждение земли и сглаживало пропасть между богатыми и бедными. Если мы вдруг разрешим куплю и продажу земли, то это будет противоречить установленному закону и принесет большой вред». На это можно ответить следующим образом: имеются благоразумные и глупые люди, и, кроме того, имеются прилежные и праздные люди. Тот, кто умен и бережлив, становится богатым, а тот, кто ленив и расточителен, становится бедным; если мы запретим приобретение земли и попытаемся уравнять богатого с бедным, то это будет означать ограничение богатого в угоду бедному и это постепенно примет такие размеры, что подорвет положение благоразумных и бережливых людей и создаст благоприятные условия для праздных и расточительных». Здесь перед нами все та же вечная притча о ленивых бедных и прилежных богатых, используемая как аргумент для обоснования положения о том, что феодальная «опека» и общинная ответственность должны теперь уступить место неограниченному праву частной собственности на землю. Колесо истории неумолимо двигалось в направлении узаконения частной собственности на землю, и в каждой стране в соответствующую эпоху маленький человек, будь то арендатор, держатель земли или крестьянин-собственник, оказывался раздавленным этим колесом. Япония в этом отношении не представляла исключения.

2

2 Эта выдержка взята из «Тисо кайсэй рэйки энкаку сацуё» («Краткое изложение истории закона о реформе поземельного налога»), составленного окура-сё (министерством финансов) и приведенного в книге Оно Такэо, Исин носон сякай сирон (Исторический очерк о сельском обществе во время реставрации), Токио, 1932, стр. 189. Закон, изданный в сентябре 1871 г., установивший свободу выбора сельскохозяйственной культуры, явился также шагом вперед в направлении утверждения частной собственности на землю.

Пересмотр поземельного налога в 1873 г.

Так как реформа поземельного налога в 1873 г. установила раз и навсегда те рамки, в которые заключены современные аграрные отношения Японии, стоит посвятить несколько страниц исследованию формы и содержания этой реформы.

Прежде чем ввести единый поземельный налог, исчисляемый в зависимости от стоимости земли, а не в соответствии с феодальной системой распределения продукции между феодалом и крестьянином, необходимо было, чтобы каждый клочок земли, обрабатываемый арендатором или самостоятельным земледельцем, имел признанного собственника. Другими словами, проектируемый поземельный налог предполагал наиболее полное признание права частной собственности на землю. Мы уже указывали на некоторые меры, которые логически вели к изменению поземельного налога, а теперь они были дополнены новым мероприятием. Владельцы земли получили удостоверения на право владения землей, известные под названием «тикэн». Первая партия этих удостоверений была выдана в январе 1872 г., вторая — в феврале и, наконец, третья партия была вручена собственникам земли в июле того же года [3] . Система тикэн послужила отправным пунктом движения за уничтожение старой феодальной аграрной системы и явилась началом признания права частной собственности на землю. Система тикэн в то же время давала возможность производить оценку земли согласно ее продажной стоимости еще до того, как была произведена землемерная съемка по всей стране (1875–1881 гг.). В действительности сделки по купле и продаже земли служили главным основанием для выдачи тикэн. Эти удостоверения, или тикэн, оставались в качестве единственного доказательства права собственности на землю вплоть до издания закона 22 марта 1889 г., после чего правительство отобрало все тикэн и с этого времени доказательством права собственности на землю стала служить регистрация в дайте (регистрах), которые хранились в кусайбансё (окружных судах) и удостоверялись тиан сайбансё (судами по делам общественного порядка, впоследствии выступающими под другим названием).

3

3 Вопрос о тикэн, или удостоверениях, относится к сложным юридическим вопросам и непосредственно не связан с нашей темой. Система тикэн сыграла роль строительных лесов при установлении системы частной собственности на землю. Так как этот вопрос не рассмотрен полностью в иностранной литературе, то, возможно, будет полезно привести некоторые сведения, относящиеся к этим удостоверениям, служившим доказательством права собственности на землю.

В декабре 1871 г. указом дадзёкан (Государственного совета) в Токио были упразднены так называемые букэдзи и тёдзи (самурайские земли и земли горожан), которые при правлении Токугава были освобождены от поземельного налога. Отмена этих прав явилась первым шагом в направлении официального признания данной земли в качестве собственности определенных лиц, которые в будущем должны были нести ответственность за уплату поземельного налога, установленного в соответствии со стоимостью этой земли. В январе следующего года 1872 г.) окура-сё (министерство финасов) направило инструкцию в Токио-фу, которая определяла принципы выдачи тикэн собственникам бывших букэдзи и тёдзи. Токио был избран в качестве первого пункта для применения этого эксперимента, так как частная собственность на землю была признана здесь значительно раньше. Несмотря на запрет отчуждения земли, впервые установленный в 1643 г., земля в Эдо совершенно свободно переходила из рук в руки в кругу купечества и самураев. Второй причиной для избрания именно этой местности послужило то, что раньше земля в Токио была освобождена от налога. Путем выдачи тикэн на землю правительство явно стремилось показать, что в будущем все подобные земли будут облагаться налогом. Эта предосторожность была предпринята с целью избежания каких-либо обвинений в пристрастном отношении.

Вторая партия тикэн была выдана 24 февраля того же года, всего через девять дней после отмены запрета на отчуждение земли. Удостоверения, или тикэн, теперь выдавались тем лицам, которые купили землю после утверждения нового режима; покупная цена была взята в качестве основы для первой оценки стоимости земли.

Выдача третьей партии тикэн состоялась в июле того же года, когда процесс установления частной собственности на землю был уже в полном разгаре и когда лица, обладавшие землей, но еще не получившие тикэн, всячески стремились добиться юридического признания своих прав на землю. На этот раз при вручении тикэн возникло множество осложнений в связи с тем, что было трудно определить, кто является собственником земли, в особенности в тех случаях, когда в течение последнего времени не заключались сделки на землю, и в этой неразберихе претензий и контрпретензий, совершенно естественно, имели место случаи мошенничества и властям приходилось прибегать к крутым мерам. Во всяком случае, не удивительно, что после окончания выдачи удостоверений осталось много недовольных людей, так как землевладельцы свое право на землю часто обосновывали не слишком точными записями, составленными на основе обычного и традиционного права, которые хранились у деревенских старост (сёя или нануси). Последние, обладая «человеческими слабостями», конечно, сочувствовали больше помещикам, чем крестьянам, и прислушивались более к претензиям богатых ростовщиков и помещиков, чем к неясно сформулированным требованиям крестьян. Недовольство, возникшее на почве выдачи тикэн, в некоторых районах вылилось в гневные демонстрации и восстания.

Сельские общинные земли сначала были зарегистрированы как сельские земли, а в июле 1889 г. были объявлены государственной собственностью. (Все эти сведения взяты из книги: Оно Такэо, Исин носон сякай сирон (Исторический очерк о сельском обществе в период реставрации), в разделе «Тикэн сэйдо» («Система тикэн»), стр. 185–203.)

Пересмотр поземельного налога не был поспешным или временным мероприятием, а представлял собой реформу, над которой в течение долгого периода времени трудились лучшие умы в правительстве. Наиболее известными в этом отношении являются имена Иноуэ Каору, Окума Сигэнобу, Като Кодзо, Канда Кохэй и Мацуката Масаёси. После внимательного и детального изучения относящегося к этому вопросу материала и после целого ряда обсуждений на комиссиях и совещаниях закон об изменении поземельного налога наконец был опубликован в начале 1873 г. Авторы этого закона понимали, что самым важным мероприятием для обеспечения устойчивого государственного дохода является введение единой системы налогообложения. Они стремились установить такой налог, который было бы легко взимать и которого никто не мог бы избежать. Кроме того, новый налог не должен был зависеть от урожая. Канда Кохэй хорошо изложил недостаток старой налоговой системы в своей докладной записке от 1870 г., составленной в связи с йзменением закона о поземельном налоге: «Если мы будем придерживаться прежнего законодательства в отношении налогов, то, во-первых, это причинит нам множество хлопот; во-вторых, это может привести к снижению бюджетных поступлений, поскольку оно допускает мошенничество и уклонения от уплаты налогов; более того, прежнее законодательство совершенно не учитывает интересов государства и содержит лазейки, которые могут причинить ущерб государственным финансам». Вопрос об изменении закона о поземельном налоге обсуждался на специально созванном совещании чиновников префектур в 1873 г. На этом совещании были рассмотрены три точки зрения. В конце концов была принята та из них, которая предусматривала полное изменение поземельного налога, а не просто исправление старой системы. Под руководством заместителя министра финансов Окума Сигэнобу (который возглавлял это министерство во время поездки Окубо в Европу) это решение было проведено в жизнь. Натуральный налог был заменен денежным налогом, взимаемым согласно стоимости земли, оценка которой должна была быть произведена в общенациональном масштабе [4] .

4

4 Принцип, которым руководствовались при оценке стоимости земли во время землемерной съемки, последовавшей после реформы налога, заключался в следующем: «официальную стоимость» земли определяли на основе среднего урожая с каждого участка за пятилетний период и на основании средней цены на рис, существовавшей в данной местности. Эта сумма затем капитализировалась и принималась за основу при определении поземельного налога. Кроме того, предусматривалась переоценка стоимости земли через каждые шесть лет, однако, как правило, это не выполнялось. Как видит читатель, этот принцип оценки стоимости земли не отличался коренным образом от феодального принципа взимания налога в зависимости от полученного с земли урожая. По этому вопросу см. Оno Yеijiro, The Industrial Transition in Japan, «Publication of the American Economic Association», Baltimore, January, 1890, vol. 2, № 1, pp. 32–33.

Поземельный

налог устанавливался на основе следующих трех принципов: 1) если прежде критерием для взимания налога являлся урожай, то теперь таким критерием должна была стать стоимость земли; 2) норма налогообложения устанавливалась в размере 3 % стоимости земли (в 1876 г. эта норма была на некоторое время снижена до 2,5 %), причем в отличие от прежнего порядка обложения размеры урожая в расчет не принимались; 3) налог должен был вноситься деньгами, а не натурой, как это было прежде. Трехпроцентный налог был фактически ниже прежнего феодального налога, если не считать местного налога в размере одного процента [5] . Однако в данном случае дело обстояло гораздо сложнее: этот налог отличался от феодального налога и качественно и количественно.

5

5 В официальном документе говорится по этому поводу: «При старом режиме [бакуфу] земельный налог взимался в соотношении 5:5 (то есть пять частей урожая шло феодалу или государству и пять частей крестьянам), однако были исключения, и часто это соотношение выражалось пропорцией 3:7 (три части государству и семь частей крестьянам). Но теперь земельный налог был установлен в размере 3 % стоимости земли, поэтому если взять урожай за 100, то налог выразится в цифре 24 или 25, что означает снижение налога на 4–5 %» («Мэйдзи дзайсэй си» («История финансов периода Мэйд- зи»), составленная и изданная Мэйдзи дзайсэй си хэнсан кай (Комитет по составлению истории финансов в период Мэйдзи), Токио, 1934, т. V, стр. 336). Если мы прибавим к земельному налогу местный налог в размере одного процента, то в действительности не будет почти никакой количественной разницы между старым феодальным и новым налогом.

В примечании 15 этой главы приводится таблица, показывающая долю урожая, получаемого правительством, помещиком и арендатором в переходные годы начала периода Мэйдзи.

Разница между прежним и новым налогами заключалась в следующем: во-первых, различные виды налогов, которыми облагалось население как произвольно, так и по традиции клановыми властями и бакуфу, теперь были унифицированы и подлежали ведению центрального правительства. Во-вторых, прежде налогоплательщиками были непосредственные производители, независимо от того, были ли они арендаторами или самостоятельными земледельцами; теперь же поземельный налог платили только землевладельцы, являлись ли они непосредственными производителями или помещиками. В-третьих, при старом режиме налог устанавливался в зависимости от размеров собранного урожая или же от плодородия почвы; после реформы он начислялся по единой налоговой ставке — 3 % от стоимости земли независимо от качества урожая. Наконец, прежний налог, уплачиваемый натурой, главным образом рисом, теперь был заменен денежным налогом^{48}.

Правительство Мэйдзи сочло необходимым сделать этот шаг для того, чтобы избавиться от неустойчивости бюджетных поступлений, вызывавшейся изменениями в размерах урожая, а также колебанием цен на рис и другие сельскохозяйственные продукты, которыми выплачивался натуральный налог. Другими словами, обеспечив постоянный источник доходов, правительство создавало условия для введения современной бюджетно-финансовой системы.

В такой стране, как Япония, которая была еще сельскохозяйственной страной и не имела таможенной автономии, покрытие огромных расходов на военные нужды, на строительство образцовых предприятий и содержание огромного штата чиновников, естественно, зависело от поземельного налога. Вот почему было очень важно, чтобы бюджетные поступления государства были постоянными. Мы видели, как отмена запрета на отчуждение земли — мера, на которую рано или поздно нужно было пойти, — логически предшествовала и прокладывала путь новой налоговой системе, поскольку для этой системы было абсолютно необходимо, чтобы налоговые поступления с земли перестали зависеть от платежеспособности каждого земледельца. Другими словами, нужно было, чтобы тот, кого закон считает собственником земли, нес ответственность за уплату налога с каждого клочка земли, независимо от того, кто ее обрабатывает. Было еще одно коренное отличие этого налога от старого: в период феодализма при определении суммы налога руководствовались принципом взимать как можно больше, оставляя производителю такое количество урожая, которое было едва достаточным для поддержания его существования, или, применяя распространенное в то время выражение, стремились «сделать так, чтобы крестьянину осталось только на жизнь, но не больше». Кроме того, прежняя система взимания налога была основана на коллективной ответственности села, разделенного для удобства управления на пятидворки. Эта круговая порука еще более ухудшала и без того крайне тяжелое положение крестьян. При новом правительстве обязанности уплаты налога были перенесены с производителя на землевладельца. Крестьяне теперь были освобождены от оков феодализма и в то же время избавлены от мелочной опеки своего господина, который раньше был обязан следить за тем, чтобы «они не могли ни жить, ни умереть». В новом обществе они были свободны определить свою участь — жить или умереть, оставаться на земле или продать ее и уйти в город. Таким образом, большинство сельского населения, хотя и было освобождено от оков феодализма, тем не менее не могло рассчитывать на защиту своих интересов со стороны государства, видевшего свою задачу в охране интересов помещичьего класса, которому оно гарантировало право частной собственности на землю.

Положение мелкого землевладельца, обрабатывающего свой клочок земли, было крайне непрочно. Он был подвержен превратностям природы (неурожаи, ураганы, сельскохозяйственные вредители); кроме того, он находился в зависимости от различных явлений общественного порядка (колебание цен на рис) и, несмотря на все это, он ежегодно должен был платить правительству определенную сумму денег в виде налога. Для того чтобы во-время уплатить налог, крестьянин-собственник должен был или вовсе отказаться от своего крошечного клочка земли, продав его, или же прибегнуть к помощи сельского ростовщика и таким образом встать на длинный и трудный путь уплаты долгов, что могло в любое время закончиться лишением права выкупа закладной из-за просрочки платежей. Более того, при низком уровне капиталистического развития в деревне необходимость быстро превратить в деньги 25–30 % урожая для уплаты поземельного налога [6] накладывала тяжелое бремя на мелкого земледельца, живущего за счет своего карликового хозяйства, не вовлеченного еще в широкую сферу национального рынка. Будучи переведенным из положения сравнительной экономической самостоятельности на положение зависимости от рынка, крестьянин вынужден был продавать свой рис сразу же после уборки урожая и, таким образом, подвергаться всем превратностям, вытекающим из колебания цен на рис. Следует отметить, что колебание цен не влияло в такой степени на положение крупного помещика, поскольку он имел возможность попридержать на время свой рис в зернохранилищах [7] . Мы здесь говорим о мелком производителе, который владел землей и поэтому платил земельный налог сам. Что касается арендатора, то он продолжал платить помещику арендную плату главным образом натурой. Помещик после вычета суммы, необходимой для передачи правительству в виде поземельного налога, всю остающуюся часть в виде чистой прибыли присваивал себе. Таким образом, реформа поземельного налога явилась средством, ускорившим начавшийся процесс обезземеливания крестьян и связанный с ним процесс концентрации земли в руках помещичьего класса. Теперь рассмотрим вкратце размах и темп этого процесса.

6

6 «Предположим, что один тан земли дает урожай риса в размере одного коку и шести тё и что цена риса составляет 3 иены за коку; тогда валовой доход составит 4,8 иены. Если мы из этой суммы отнимем издержки производства, стоимость удобрения, семян и т. д., достигающие 72 сен, или 15 % всех издержек, а также поземельный налог в размере 122,4 сены и местный налог в размере 40,8 сены, то останется 244,8 сены». Таков теоретический подсчет, произведенный министерством финансов при изучении стоимости земли и средней цены производства. («Мэйдзи дзайсэй-си», цит. соч., т. V, стр. 346.)

Таким образом, один только поземельный налог, сумма которого немного более 1,22 иены, равняется ¹/₄ валового дохода с участка земли, выраженного в деньгах (4,8 иены), что вместе с дополнительным местным налогом составляет немного больше 1,63 иены, или 30 % валового дохода.

7

7 В этих своеобразных условиях, когда налог вносился деньгами, а арендная плата натурой, преимущество было на стороне помещика, не обрабатывающего землю, а не крестьянина-собственника. Это можно проиллюстрировать следующим образом: у помещика остается арендная плата (рис) минус земельный налог (деньги). Таким образом, при постоянном размере поземельного налога его доля урожая зависит от размера сбора, текущих цен на рис и издержек производства (рыночной цены семян, удобрений, инвентаря и т. д.). Колебания цен и непредвиденные обстоятельства делают положение крестьянина-собственника более уязвимым, чем положение помещика. Это является одной из причин распространения аренды во время периода Мэйдзи. О влиянии колебания цен на рис на разорение крестьян-собственников см. Miki Shozaburo, The Labor Problem in Japan, 1900, pp. 3–4 (неопубликованная рукопись, хранящаяся в библиотеке Колумбийского университета). Этот автор на стр. 4–5 приводит интересную таблицу, показывающую колебание цен на рис с 1873 по 1894 г., которую мы даем ниже.

ИНДЕКС КОЛЕБАНИЯ ЦЕН НА РИС В 1873–1894 гг.

Экспроприация крестьянства

За период с 1883 по 1890 г. 367 744 крестьянина лишились земли; их наделы подверглись принудительной продаже за недоимки по уплате поземельного налога. Из этого числа 77 % крестьян не имели возможности уплатить поземельный налог вследствие бедности. Общая сумма недоимок составляла 114 178 иен, или в среднем 31 сену на человека. Площадь земли, проданной с торгов или конфискованной, составляла 47 281 тёбу (46335,38 га) общей стоимостью в 4 944 393 иены. Стоимость конфискованной и проданной земли в 27 раз превышала общую сумму недоимок [8] . Головокружительный темп экспроприации крестьян подтверждается некоторыми данными об ипотеке и принудительных продажах, взятыми из исследования П. Майе. Так как статистические данные по этому вопросу, относящиеся к раннему периоду Мэйдзи, мало доступны, мы здесь приведем некоторые из них. Для провинции Окаяма мы имеем следующую таблицу:

8

8 Эти цифры взяты из исследования немецкого специалиста по сельскому хозяйству Пауля Майе, приглашенного на службу японским правительством в качестве советника по сельскохозяйственному страхованию.

Эти цифры дают нам некоторое представление о быстром темпе экспроприации крестьян в одной префектуре, и если бы мы обратились к исследованиям в масштабе всей страны, то получили бы потрясающую картину.

«В официальном отчете по ипотекам по всей Японии в 14-ом году Мэйдзи 1881) насчитывается около 2 млн. ипотек на сумму 141 млн. иен при оценочной стоимости имущества только в 123 млн. иен. Средняя сумма ипотечного кредита поэтому составляет около 72 иен, что показывает огромную потребность в Японии в ипотечном кредите в малых суммах, которые не могут быть удовлетворены каким-либо крупным центральным кредитным учреждением» [9] .

9

9 Эти общие суммарные сведения об ипотеках в Японии в 1881 г. подразделяются на данные по фу и кэн (городам и префектурам) с указанием количества те (одно те равняется 0,99 га), стоимости, согласно оценке земли, размера аванса и числа ипотек (Paul Мауеt, Agricultural Insurance, перевод с немецкого Arthur Lloyd, London, 1893, p. 64).