Старая столица

Кавабата Ясунари

— Забавный юноша, — сказал Такитиро, с трудом подавляя смех: он вспомнил, как влепил ему пощечину. — Тиэко, как тебе удалось увлечь этого юношу беседой? Не иначе он питает слабость к молоденьким девушкам.

Тиэко смущенно опустила глаза:

— Говорил он, а я только слушала. Я и сама сначала подумала: отчего это он так разговорился, а потом мне стало даже интересно…

— Не влюбился ли он в тебя? Знаешь, Хидэо сказал мне, что ты прекрасней статуй Мироку в храмах Тюгудзи и Корюдзи… Представляешь, каков чудак?

Слова отца привели Тиэко в смятение. Ее лицо

и даже шея порозовели.

— О чем он рассказывал? — спросил Такитиро.

— Кажется, о судьбе ручных станков в Нисидзине.

— Вот как? О судьбе? — задумчиво произнес Такитиро.

— Конечно, слово «судьба» предполагает разговор непростой, но… в общем, о судьбе, — подтвердила Тиэко.

Они шли вдоль Камогавы по дамбе с сосновой аллеей. Такитиро спустился к реке. Здесь, внизу, он вдруг отчетливо услышал звук переливавшейся через плотину воды.

У самой реки на молодой траве сидели молодые парочки; пожилые люди подкреплялись принесенной из дома едой.

На противоположном берегу, пониже шоссе, тянулась прогулочная дорожка. За редкими вишнями, ярко зеленевшими после цветения молодой листвой, виднелась гора Атаго, рядом с ней — Западная, а чуть выше по течению — Северная гора. Там был заповедный участок, где специально сохранялся естественный пейзаж.

— Присядем, — предложила Сигэ.

Неподалеку от моста Китаодзи сушились на траве ткани юдзэн.

— Хорошая нынче весна, — сказала Сигэ, оглядывая окрестности.

— Послушай, какого мнения ты о Хидэо? — обратился к ней Такитиро.

— Что вы имеете в виду?

— Если принять его в нашу семью?..

— Что?! Так сразу?..

— Человек он достойный.

— Это верно, но вы поинтересовались мнением Тиэко?

— Разве она не говорила, что готова во всем беспрекословно подчиняться родителям? Не так ли, Тиэко? — Такитиро повернулся к девушке.

— В таком деле нельзя настаивать. — Сигэ тоже поглядела на Тиэко.

Тиэко сидела на траве, опустив голову. Перед ее глазами всплыл образ Синъити Мидзуки — не нынешнего, а того мальчика, который в праздник Гион ехал на колеснице в старинной одежде храмового прислужника, с подведенными бровями, алыми от помады губами и набеленным лицом. Таким его вспомнила Тиэко. В ту пору она и сама была несмышленой девчушкой.

КРИПТОМЕРИИ НА СЕВЕРНОЙ ГОРЕ

Еще исстари, с хэйанских времен, так повелось в Киото: когда говорят «гора» — это значит прежде всего гора Хиэй, а когда говорят «празднество» — в первую очередь подразумеваются праздники храма Камо.

Минул уже Праздник мальвы [25] , который отмечают пятнадцатого мая.

С тысяча девятьсот пятьдесят шестого года в Праздник мальвы к торжественному шествию во главе с императорским послом добавилась процессия, возглавляемая юной принцессой, — в память о старинном ритуале, когда принцесса, прежде чем посвятить себя служению в храмах Камо, совершает омовение в реке Камогава. В церемониальном наряде из двенадцати кимоно принцесса восседает в возке, запряженном

быками. За ней следуют в паланкинах придворные дамы, а также служанки, отроковицы и музыканты. Эта процессия придает празднеству особую красочность благодаря богатству нарядов и молодости принцессы, в роли которой выступает девушка, выбираемая из студенток колледжей. Иногда выбор падал и на подружек Тиэко. В этих случаях она вместе с другими девушками отправлялась на дамбу у Камогавы поглядеть на процессию.

25

Праздник мальвы — отмечается в синтоистском храме Камо в Киото, посвященном божеству грома. В дни праздника помещение храма, одежды служителей, священный ковчег и т. п. украшаются листьями мальвы — растения, которое, согласно поверью, предохраняет от молнии.

В Киото, где такое множество старинных буддийских и синтоистских храмов, чуть ли не каждый день отмечаются большие и малые храмовые празднества. Взглянуть хотя бы на майский календарь — ни одного дня без праздника!

В павильонах или на открытом воздухе устраиваются чайные церемонии, там и сям поднимается парок от котлов с горячей пищей…

Но в нынешнем году Тиэко даже Праздник мальвы и тот пропустила. Май выдался необычайно дождливым, к тому же ее с самого детства столько раз водили на этот праздник…

Тиэко особенно любила цветы, но ей нравились и молодые листочки, свежая зелень деревьев. Она любовалась молодыми листьями кленов в Такао, с удовольствием посещала и окрестности Вакаодзи.

— Матушка, нынче мы не видели даже сбор чая, — сказала Тиэко, заваривая чай нового урожая из Удзи.

— Сбор еще не кончился, — возразила Сигэ.

— Разве?

Позвонила ее подружка Масако:

— Тиэко, поедем в Такао поглядеть на клены. Сейчас там безлюдно — не то что осенью…

— Не поздно ли?

— Самое время — там ведь прохладней, чем в городе.

— Хорошо, — согласилась Тиэко, потом, будто вспомнив о чем-то, сказала: — После того как мы побывали в Хэйан дзингу, надо было бы еще пойти к вишням на горе Сюдзан, а мы совсем позабыли о них. Помнишь ту старую вишню?.. Жаль, теперь уже поздно. Но самое время полюбоваться криптомериями на Северной горе. От Такао туда рукой подать. Знаешь, когда я гляжу на стройные, устремленные в небо криптомерии на Северной горе, душа замирает. Поедем потом туда, так захотелось вдруг поглядеть на эти удивительные деревья — больше, чем на клены в Такао.

Добравшись до Такао, Тиэко и Масако решили полюбоваться кленами не только возле храма Дзингодзи, но и близ храмов Саймёдзи в Макиноо и Кодзандзи в Тоганоо.

Подъем в Дзингодзи и Кодзандзи довольно крут, и Масако в легком летнем платье и туфлях на низких каблуках с беспокойством поглядывала на Тиэко, которая была в кимоно, затянутом широким поясом. Но на лице Тиэко не видно было признаков усталости.

— Чего это ты так воззрилась? — спросила Тиэко.

— До чего же хороша! — прошептала Масако.